И за что бы она ни взялась -
всё горит в руках.
Складно да ладится,
А моя ипостась -
Пыль и прах,
И ведь тоже горит, да мир вокруг плавится.
А Воланд, хрипя, оглашает-
Не верю. Не могут гореть, мол,
творения - Рукописи.
У меня хаос мой вопрошает:
Ну что, подожжем твою боль,
Что в каждом твоём стихе есИ?
И тянут лисички спички, и море во пламени,
синим, холодным светом,
ласково тлеет.
Февральская рифма обернута знаменем,
Зачеркнута к черту рассветом,
что руки согреет.
И у иной так хороши пироги,
полы сверкают Версалем,
одежда чиста да выглажена.
А у меня под глазами мешки и круги,
В подкорке - костры, где Салем,
И зелень сетчатки того, кем выхожена.
И волосы с проседью давно не рыжи,
и кожа моя смугла,
и взор не горит гневом праведным.
Так снова откуда в руках стОченные ножи?
И мчится ко мне ала
С усердием залихватским, завидным?
Она так плывет, как лебедушка славная,
И месяц из-под косы.
Посмотришь - потупится на полдня.
А я ведь вся в шрамах, лихая, равная,
Ломаю свои часы.
А ты каждый век не в неё - в меня.
15.02.2018. USW (to Avienda ).