Со стен застенчивая тень
весенней розовой сирени
сошла, когда скончался день,
в котором жили свет и тени.
Сгорела лампа фонаря,
тень на стене не появилась.
И только тусклая заря
в окне встревоженно светилась.
Там жили кружка и кровать,
дремали женщина и псина.
Там старость приходила спать
и свет бессонный не гасила.
Сирень смотрела на звезду,
в ночи почти неразличима,
и знала: все чего-то ждут,
а значит - жизнь неизлечима.