«… Вот про что напевал, пряча плавник, лихой
Небожитель, прощенного в профиль бледней греха,
Заливая глаза на камнях ледяной ухой,
Чтобы ты навострился слагать из костей И. Х. …»
Иосиф Бродский «Прилив»
На реке я родился, мой дом средь коричневой пены,
В круговерти воды и опасных и колких предметов.
Мне б молчать, и не слушать дурацких ничьих советов.
Я ж орал… Да так, что на глотке вздувались вены.
Лишь потом, подраскинув, учился в путину плакать,
Не спеша, потихоньку, солидно пуская сопли.
Навострился, заслышав истошные чьи-то вопли,
Отворачивать уши: не стыдно ж кому-то в драке!..
И река обтекала. В жару, как и в холод, и в слякоть,
Озабочен был разве что диким количеством грязи.
Где б отмыться, ребята, чтоб сразу – из грязи в князи?..
Где найти в этом мире смешную такую заводь?..
И… нашел – было больно! – в чистом-пречистом небе,
Улетел я туда – ведь же может кому-то приспичить?!
И плещусь в голубом, что с протухшей водою граничит,
Сын Отца – преподобного старого Ребе.
Но, однажды… «Мой мальчик, а что бы тебе возвратиться…
На реке по тебе так давно уж соскучилась плесень,
С высоты не услышишь ни грустных, ни радостных песен…
Жизнь в упадке. А ну, как совсем прекратится?!.
Ты поправь свой плавник, расчеши поприличней волосья,
И… крути по волнам!.. Да не бойся испачкать рубашку!
Сковырну я с тебя их и саму паршиву какашку,
На серебряных трубах включая многоголосье…
Вот же, знаю: не хочешь! Бледней твой становится профиль…
Не прощу им вторично!.. Когда, побиваем камнями,
Поплывешь на кресте с залитыми ухою глазами,
Пожалей старика, и прими предварительно морфий.
Из костей же лихих, позабочусь, да будет слагаем
Гладкий текст, наподобие древнееврейского гимна,
Череп свет опояшет - условным подобием нимба,
И речным нарекут Новый Храм твой, поди... трамваем».