Не идет ничего — как во снах.
Образ мертв ли, а, может, и жив,
но статичен.
Ты во снах сам себе не привычен?
Я и сам не привычен себе в своих снах.
Как не верится там, что вот это вино — не вино,
Этот хлеб не для завтрака или обеда,
и молитва не мною от сердца пропета,
и так странно куда-то ещё открывалось окно.
Ухожу я из снов и за сны,
по-над берегом края всей жизни и мысли.
Что за белые люди с хлебами и чаркой зависли
надо мною в киотах резных?
Подойду и спрошу у себя, как чужого:
«Это ты ли до чаши дошел? Подождешь...».
Сам себе не привычен, и, вроде, себе ведь не врешь,
но,вот дивно же спрашивать тут у себя, но иного.
А потом возвращаешься
с непонятным подарком из сна.
С благодатью, как будто бы не твоею.
И живешь.
Я вот снова и снова всё жизнью своею болею.
В ожидании чаши и того в ярком свете окна.