Прежде чем ставить стихотворение, хочу рассказать об истории его написания. В августе две девушки ходили по Ленинграду, возвращаясь из водного похода по Карелии. Ходили по Невскому и говорили о том, что хорошо бы где-то чаю попить, деньги были потрачены, небольшая сумма оставлена для покупки продуктов в поезд на всю компанию, а в местных кафе на Невском проспекте было дороговато. Одеты девушки были по - походному, в капроновых анораках и таких же брюках. На улице, перпендикулярной Невскому торговали с лотка овощами и фруктами. И девушки решили подойти посмотреть. Пожилая дама с очень прямой спиной и в одежде начала 30-40-х годов, и соломенной темной шапочке с небольшой вуалькой, обратила на себя внимание. Она набрала овощи и фрукты (лук, морковь и яблоки) в бумажный пакет из плотной светло-коричневой бумаги и так же немного картошки в красную «авоську». Женщина была довольно пожилой, но шла как-то очень прямо, ставя ступни с некоторым разворотом наружу, по – балетному. Девчонки пристроились сзади за дамой и начали слегка коверкать походку, времени было много, дури тоже. Неожиданно коричневый бумажный пакет разорвался и морковка и лук упали на тротуар. Дама резко рванула к рассыпанным овощам, и зацепилась «авоськой» за металлическое ограждение около проезжей части, «авоська» порвалась тоже.
Безусловно, мы, эти девушки, бросились помогать собирать овощи, достали свои капроновые сумки, и предложили даме донести ее поклажу до дома. Оказалась, что она живет совсем рядом на одной из ближайших к Невскому проспекту улиц. Дом был старый и снаружи и изнутри, третий этаж, длинные лестницы подъезда, высокая деревянная резная дверь с кучей звонков коммунальной квартиры. Ух! В квартире длинный коридор, запах кухни и туалета. Дама зашла в одну из комнат и с кем- то разговаривала, в том числе о нашем «подвиге», как оказалась со старшей сестрой, потом предложила нам войти в комнату. Там наши сумки были разгружены. А мы, попав в большую комнату примерно 30 м.кв. с резными высокими потолками и старинной частично резной мебелью из темного дуба, ошалело оглядывались. Стены в комнате были в портретах и фотографиях. Старшая дама, предложила барышням, то есть нам, попить чаю. Мы, оглядываясь по сторонам, потеряв дар речи, благодарно кивали. Так мы познакомились с бывшими артистками балета дореволюционной Мариинки. Старшей было примерно 92 года, а младшей 86 лет. Обе были очень худы, очень прямы, с синими огромными венами на кистях рук. Вообщем, дальше мы сидели за столом, смотрели альбомы с фотографиями в старинных переплетах с красивыми металлическими застежками, пили чай с печеньем и слушали истории про героев старых фотографий. Пока не стало темнеть и мы не вспомнили, что нам пора на поезд. В поезде до Москвы и сочинялись предоставленные вирши.
Альбом
Альбом фотографий старинных,
Витой канделябр на столе.
Свет глаз их (нахальных, невинных)
Потух словно угли в золе.
Остались лишь только картонки
В резном переплете стальном.
Хозяйка со старой болонкой
Смотреть помогает альбом.
И гордость ее распирает,
И силы ей жить придает.
С достоинством светским взирает
С картонки желтеющей тот,
Кто был в свое время героем:
Богач, офицер, Дон – Жуан,
Догадки различные строя,
Я слушаю древний роман-
Трагедию в духе Шекспира.
Любовь там рифмуется с кровью.
Но как хорошо среди мира
Пить чай вместе с древней любовью!
Листая альбома страницы,
Глядеть в незнакомые лица,
Которые чем-то похожи
На наших случайных прохожих.
Хозяйка трясет головою,
Болонка лениво зевает,
За окнами ветер листвою
Веками все так же играет.
И боль человечья все та же.
Все те же мечты и надежды.
И, кажется, чуточку даже,
Что мы уже были здесь прежде.
Что мы уже жили на свете,
Носили другие наряды,
Влюблялись наивно, как дети,
Страдали от ревности яда.
Устав от страданий - стрелялись,
Устав от любовий – в окопы.
И там, как могли, защищались
От вечных претензий Европы.
И юность свою, не жалея,
С гусарством в душе умирали
За чьи-то чужие идеи,
За чьи-то чужие скрижали.
За окнами тихо темнеет.
И белых ночей отголоски
Над Ладожским озером реют
Холодно-кровавой полоской.
Пора. Провожает хозяйка-
Ушедшего века свидетель.
Вагонов зеленая стайка
Умчит нас. И мы на рассвете
Увидим другую столицу,
Кафе, магазины и храмы.
Забудем альбомные лица,
Накупим подарков для мамы.
Вольемся в рабочую гонку,
За счастьем да в очередь встанем.
И фото далеким потомкам,
Наверное, тоже оставим.
1982г
Альбом. Черно-белые фотки.
Советского времени даты.
Где юны мои одногодки,
И живы войны той солдаты.
А жизнь такой длинной казалась...
А вот ведь! И нет человека!
Альбомчиков горка осталась
Теперь уж от прошлого века.
И юность нас тоже листает,
Под чай, пирожки и конфеты
И так же в свой мир убегает,
За счастьем, которого нету.
А боль человечья все та же.
Все те же мечты и надежды.
И кажется, чуточку даже,
Что мы уже были здесь прежде.
2008г