Она прячет в карман кольцо с безымянного, волосами встряхивает и хмурится даме в зеркале, вида немного пьяного, зацелованной кем-то на тихой улице.
А потом улыбается в отражение, приручить пытаясь безумных бабочек. У него даже крохотное движение по рубашке тянется нитью складочек. И ее не пугает его неглаженность, и небритость, и легкая невоспитанность: это все ненужное и неважное, все границы смылись и опрокинулись, и она не помнит сейчас далекого. Все, что в нем бесило, вот в этом нравится: от улыбки хищной до взгляда строгого. Ей опять семнадцать, опять красавица. С тем давно и медленно все кончается, и она смирилась уже практически. А у этого как-то все получается: что ни взгляд, ни слово, то электричество.
И почти касаются пальцы жаркие то колена, то плечика оголенного, и она сгорает, живая, яркая, в этот близости призрак уже влюбленная, подзывает бармена, просит пятую, убегает поправить себя в уборную.
Он уходит утром, оставив смятую простыню и дрожащую дыру черную.