Прислугой покорной слыла Серафина,
И с ней прозябал Санлис,
Когда в тусклом свете свечи парафинной
Первый пробился лист.
На старом картоне, подносах, фарфоре,
Диковинный цвет возрос.
Она никогда не была в фаворе –
Грёзы правдивей слёз.
Бордовым, оранжевым и бирюзовым
Вился, манил виноград.
Писала деревья, ведома зовом
В дивный Небесный Град.
На каждой картине цветы распускались
Восторгом простой души.
Её не коснулись ни злость, ни зависть –
Знай, Серафина, пиши!
В шафранных прожилках на сливовых листьях
Бисером пала роса,
Листами-глазами с раскосинкой лисьей
Лазурно лучился сад.
Она рисовала хвосты павлиньи,
Слова не зная «экстаз»,
Но в них повилика росла и лилии,
Ярок был рай и цветаст.
Цветам Серафины страшны не холод,
Не подлый режим Виши,
Хоть голод и тернием стан исколот –
Страшнее лишь смерть души.
С невзрачных картонок простой служанки
Свет неземной струил,
Под кистью её расцвёл так жарко
Сад Серафины Луи.