Период написания гадостей, свойственный всем собирающимся стать более-менее выдающимися литераторами для меня кажется, наступил и, поэтому волей неволей приходится браться за перо. Терзаюсь и мучаюсь от этой необходимости, от осознания предопределенности, предписывающей даже в гадостях мне переплюнуть всех. Ведь я не более-менее, не просто надменный носитель честолюбия, нет, я вещь в себе и очень талантлив. Скромен до застенчивости. Талантлив до гениальности. И не надо обвинять меня в излишних амбициях. Они в нашем деле всегда прямо пропорциональны способностям. Да и по сравнению с тем как я оцениваю себя в душе, я действительно до застенчивости скромен.
Хожу по комнате, перебирая мысленным взором разного рода извращения и пакости: обгрызание ногтей на ногах, поедание попавших в суп тараканов, нюхание и разглядывание засохших экскрементов, жизнь на помойке, купание в отбросах, секс с ожиревшей женщиной, выворачивающую наизнанку рвоту и с тоской отмечаю, что все уже было. Было, было, было. И описано другими.
Да и привлекает меня из всего вышеперечисленного лишь обгрызание ногтей на ногах, учитывая необходимую для этого потрясающую растяжку. Уважаю.
А к остальным сюжетам нет любви, жара сердца, аромата письма для насыщения текста нужной концентрацией. Ведь уж если я пишу о гадостях, должен и других убедить в любви к ним, заставить захотеть или, по крайней мере, объяснить возникновение подспудного психологического желания их попробовать.
Ах! Ну почему, почему чтобы стать Великим, нужно заиметь свою гадость, свой порок…
Чтобы какой-нибудь критик в будущем с ухмылкой потирая руками, удовлетворенно отметил присущую таким как я обыденную ненормальность? Мол, он потому и стал Великим.
А ведь я тонкий, душевный человек, тонко чувствующий поэтику слога!
Хотя, что там насчет нюхания и разглядывания экскрементов? Но не засохших и не специально. И не было это никаким извращением, а было частью обыденной жизни. Причем совсем недавно.
В 1991 году сидя на унитазе, я уронил в него связку ключей. А так как до этого жил по общежитиям, учась и отрабатывая после института, меняя комнаты и замки, но, сохраняя ключи, которые могли пригодиться в случае утери для подбора, связка была очень тяжелой. Унитаз лопнул. В Белорецке в 1991 году, как и в большинстве городов Советского Союза, унитаз купить было невозможно. Не было их в магазинах, как и многого другого. Две недели мы пытались как-то выкрутиться. Мать какала на работе. Мне на работе было неудобно, я работал инженером и рабочие не должны были знать, что инженеры какают. Писали мы оба в ванну. В общем, я приспособился какать в целлофановые мешочки, которые потом разносил по городу. Мусорных контейнеров еще не было, мусорка приезжала в строго определенное время, ее нужно было ждать. Поэтому я одевался и уносил мешочки в основном в парк, где, будучи совестливым, их старательно выворачивал и вытряхивал, думая, что иначе содержимое никогда не разложится. Тем более зима была на улице, начало декабря, а в конце декабря этого года Советский Союз развалился. И у меня есть большое подозрение, что мой унитаз явился тому причиной, по крайней мере, последней каплей инициировавшей развал страны. Да, а что мы знаем о судьбах Великих писателей? Я абсолютно точно осознаю и чувствую мощь написанных мною слов, что некоторые из них могут привести к взрывам на атомных станциях, расположенных за тысячи километров отсюда, сгоранию линий электропередач и даже схождению космических станций с орбиты. Поэтому приходится писать с осторожностью, ведь от этого зависят судьбы людей и даже цивилизации.
Писать в ванну было тоже непросто. Дело в том, что лет за двадцать до этого у нас треснув, потекла подводка под ванной. Ну, чем ванна соединяется с канализацией, пластмассовый такой сифон с длинной трубкой. Купить подводку под ванну, было, думаю невозможно не только в маленьких, но и в больших городах Советского Союза. Их где-то делали строго на запланированное строительство, выделяли по одной штуке на квартиру, и она должна была служить вечно. Пришедший лучший сантехник, а он действительно был лучшим, потому что что-то понимал, с сожалением растягивая слова, произнес: « Мыться нельзя», - и ушел. Я ребенок, подросток, вообще не представлял что делать. И вот тут надо отдать должное матери. Будучи медсестрой, она принесла с работы бинты, где то выпросила цемент, которого тоже в продаже не было и намочив бинты и коряво не имея навыков, разведя цемент, бинтовала всем этим подвязку под ванной. Я с сомнением смотрел на это, но все получилось, ванна немного подтекала, но уже не так как раньше бурными потоками, а пролившуюся незначительно воду можно было собрать тряпкой и выжать в унитаз. А тут на пол попадала моча. Выжать мочу в раковину на кухне не представлялось возможным, так как она не действовала вместе с кранами. Краны при социализме постоянно текли, прокладок и кран-букс в продаже не было, сантехники, правда сами вырезали прокладки из кусков резины, но дозваться их было невозможным, нужно было делать заявку в ЖКО и ждать их с замиранием несколько дней, потому что они, где то бухали или просто не приходили. Заменить самим прокладки или попросить соседей было невозможным, потому что вентили, перекрывающие воду в квартире ни у кого не работали, их ставили при строительстве формально, какие то старые или списанные и чтобы перекрыть воду сантехникам нужно было лезть в подвал дома, где тоже все текло и капало, потому что полипропиленовые трубы еще не изобрели и везде нужно было таскать сварку с тяжелыми кислородными и ацетиленовыми баллонами. Кому это было надо? Поэтому мать после очередных мучений закрутила изо всей силы краны на кухне и не стала никого вызывать для прочистки засора. Мы просто перестали пользоваться раковиной на кухне, а посуду мыли в тазике в ванной, опять же слишком жирную и грязную воду выливая в унитаз. Так было проще. Я пробовал по примеру матери как-то исправить положение, обмазывал унитаз по периметру пластилином, потом какал и мужественно смывал. Бесполезно. Какашки после смыва оказывались на месте, а вода после соприкосновения с ними выливалась на пол. Я собирал ее тряпкой и выжимал в ванну, часть воды уходила, а часть пусть и небольшая, просачивалась обратно на пол.
Я приехал с Севера, где водку уже можно было купить практически свободно. В Белорецке же она была жутким дефицитом, ее можно было достать только по талонам. Заманив сантехников этой единственной при социализме жидкой валютой, я узнал от них про одного сквалыгу, который недавно себе заменил унитаз. То ли ему его откуда то привезли, то ли достал где-то новый по знакомству, но он его установил, а старый не выкинул. Засунул в подвал, как чувствовал. Унитаз был старым и грязным и, от него ужасно воняло. К тому же у него была оторвана часть низа, потому что при снятии его, особо не заморачиваясь откручиванием винтов, просто отодрали от пола. Но воду он держал, проверив, авторитетно заявили сантехники. И вот этот сквалыга продал мне его за 10 рублей, что вызвало возмущение даже сантехников, знавших, что новые унитазы, которых, правда не было в продаже стоили не дороже 25 рублей. Выбор был невелик, либо какать в мешочки – либо покупать. Да, отвлекусь, при социализме в больших городах были бесплатные общественные туалеты, а в 91 году наверное уже и платные, но в Белорецке ничего подобного не было, ближайший туалет был на вокзале, в 8 километрах от города.
Сделка была совершена и началась установка. Видно было, что мужики торопились, им хотелось выпить, поэтому первым делом они разбили фарфоровый бачок со старого унитаза. С видом побитых собак с тоской глядели они мне в глаза с надеждой, что я откажусь от претензий, что скажу – ладно мол. Я молчал, потому что был ошарашен и не знал что говорить. Тогда они пошли куда-то и сперли где-то, возможно даже в ЖКО, другой бачок, не фарфоровый правда, а пластмассовый, не совсем родной и при установке его, сломали одно из ушек, на которых эти бачки крепятся. Кое-как укрепив бачок на одном ушке и примотав другую сторону проволокой к батарее, а также подперев какой то железкой к трубе с холодной водой, они заполнили его водой и предложили принимать работу. Я глядел на это сооружение и понимал, что все в любой момент может рухнуть, разбив и новый старый унитаз и залив соседей, так как вода, не перекрытая клапаном продолжала бы хлестать, ладно, когда ты дома, а если на работе. Но делать было нечего.С некоторым сомнением и растерянностью я расплатился, после ухода сантехников заделал материнским цементом вырванный низ и принял непростое решение отключить бачок, слишком он ненадежно висел, а смывать тазиком. Оставшуюся в бачке воду, после того как цемент схватился, спустил в унитаз и понял, что все работает, пол был сухой. Отлично, самое главное, что все уходит в канализацию, а чем смывать не принципиально. Я сел и испытал унитаз сам. И вот тут выяснилась интересная особенность. Унитаз был старого типа и у него была горизонтальная площадка, на которую сначала попадало все добро, не как у современных все падает вниз, а вероятно для избежания брызг была горизонтальная поверхность, с которой уже струя из бачка должна была смывать все дальше. Но у меня то бачок не работал. И я понял, что волей неволей буду рассматривать теперь постоянно недавнее содержимое своего желудка, вставая с унитаза, набирая воду в тазик и смывая тазиком какашки. Ну не с закрытыми же глазами смывать? В общем пусть и не специально, но я вынужден был разглядывать собственные экскременты. Забегая вперед, скажу, что это продолжалось до конца 2015 года. Да в магазинах все появилось, сантехника на любой вкус, но люди то, люди, сантехники были из социализма. Я слышал десятки, сотни историй как они, ставя одно, ломали другое. Моисей водил свой народ 40 лет по пустыне, чтобы вытравить из него рабов, а это прошло всего 24. В общем, в конце 2015 года, мне без особых проблем был установлен новый унитаз. Повезло.
А тогда я себя чувствовал счастливым человеком, можно было какать без хождения по городу с мешочками говна. Человек так устроен, что он начинает подмечать какие то особенности, закономерности, изучает погоду, звездное небо. Ну и я невольно стал искать взаимосвязь выкладываемых картин с будущим. Также поступали и древние римляне. Гадали по облакам, ветру, внутренностям животных, возможно по какашкам. Но не думаю. Когда откопали засыпанные пеплом Помпеи, то обнаружили на двухэтажных виллах, на вторых этажах унитазы со смывом. И это две тысячи лет назад! Подозреваю, что если бы какого то раба оттуда переместили в Советский Союз и вернули обратно, он бы целовал римских патрициев в задницы. За демократизм.
Иногда плюшки выкладывались в виде облака и нескольких точек внизу. Все было понятно – к дождю. Иногда скажем, появлялась голова собаки, это когда если на ладони смотреть указательный и средний палец вместе, а большой отогнут. Иногда складывалась картина в виде женского полового органа. И все работало. Через некоторое время шел дождь, попадалась какая-нибудь необычная собака и ко мне соглашалась пойти в гости девушка, недавно знакомая. А что вы хотите, все взаимосвязано в этом мире.
И вот как-то восседая на троне и размышляя о судьбах мировой литературы и о моем воздействии на нее, я встал и обнаружил удивительное! Вот если над головой установить ладонь с раскрытыми веером пальцами, то получается как бы корона. Одна из какашек выложилась в виде круга - головы, а четыре других в виде пальцев – короны над ней. И пусть кто-то скажет, что пальцев пять, у круга был выступ, напоминающий согнутый большой палец.
Это был Знак! Символ! Мощь Судьбы. Триумф Величия. Стало понятно, что в русскую современную литературу пришел классик мирового масштаба! Не какой-нибудь Лев Толстовишко с заунывными романами, а такого уровня как Джеймс Джойс, Джон Фаулз, Гоголь или Франсуа Рабле. Так социализм способствовал величию мировой литературы.
Кто-то скажет, что при социализме у людей была Великая мечта, а сейчас что, так, общество потребления. Я плохо помню свою мечту, что-то вроде попробовать колбасу салями, о которой все говорили, но никто не знал что это такое. Но у моей матери была Великая мечта.
- Хоть бы американцы на нас атомную бомбу сбросили,- говорила она.- Пусть меня не будет, но и этих гадов,- имея в виду КПСС,- не будет!
Или мечту поменьше, с заботой о народе, придя с рынка.
- Ох и народу развелось. Не протолкнешься. Хоть бы американцы на нас атомную бомбу сбросили. Если будет голосование, меня спросят, я за. Пусть меня не будет, но и этих гадов не будет!
Вот сейчас началась ностальгия по Советскому Союзу. Многие вспоминают что-то хорошее, да и молодежь, которая тогда не жила, думает, что это была мощная страна. Конечно тогда было и что-то хорошее, при любой жизни бывает и что-то положительное. Но в целом это была ненормальная страна.
И если развал Советского Союза начался с развала моего унитаза, то думаю, этим произведением я его добил.
Период написания гадостей, свойственный всем собирающимся стать более-менее выдающимися литераторами для меня кажется, наступил и, поэтому волей неволей приходится браться за перо. Терзаюсь и мучаюсь от этой необходимости, от осознания предопределенности, предписывающей даже в гадостях мне переплюнуть всех. Ведь я не более-менее, не просто надменный носитель честолюбия, нет, я вещь в себе и очень талантлив. Скромен до застенчивости. Талантлив до гениальности. И не надо обвинять меня в излишних амбициях. Они в нашем деле всегда прямо пропорциональны способностям. Да и по сравнению с тем как я оцениваю себя в душе, я действительно до застенчивости скромен.
Хожу по комнате, перебирая мысленным взором разного рода извращения и пакости: обгрызание ногтей на ногах, поедание попавших в суп тараканов, нюхание и разглядывание засохших экскрементов, жизнь на помойке, купание в отбросах, секс с ожиревшей женщиной, выворачивающую наизнанку рвоту и с тоской отмечаю, что все уже было. Было, было, было. И описано другими.
Да и привлекает меня из всего вышеперечисленного лишь обгрызание ногтей на ногах, учитывая необходимую для этого потрясающую растяжку. Уважаю.
А к остальным сюжетам нет любви, жара сердца, аромата письма для насыщения текста нужной концентрацией. Ведь уж если я пишу о гадостях, должен и других убедить в любви к ним, заставить захотеть или, по крайней мере, объяснить возникновение подспудного психологического желания их попробовать.
Ах! Ну почему, почему чтобы стать Великим, нужно заиметь свою гадость, свой порок…
Чтобы какой-нибудь критик в будущем с ухмылкой потирая руками, удовлетворенно отметил присущую таким как я обыденную ненормальность? Мол, он потому и стал Великим.
А ведь я тонкий, душевный человек, тонко чувствующий поэтику слога!
Хотя, что там насчет нюхания и разглядывания экскрементов? Но не засохших и не специально. И не было это никаким извращением, а было частью обыденной жизни. Причем совсем недавно.
В 1991 году сидя на унитазе, я уронил в него связку ключей. А так как до этого жил по общежитиям, учась и отрабатывая после института, меняя комнаты и замки, но, сохраняя ключи, которые могли пригодиться в случае утери для подбора, связка была очень тяжелой. Унитаз лопнул. В Белорецке в 1991 году, как и в большинстве городов Советского Союза, унитаз купить было невозможно. Не было их в магазинах, как и многого другого. Две недели мы пытались как-то выкрутиться. Мать какала на работе. Мне на работе было неудобно, я работал инженером и рабочие не должны были знать, что инженеры какают. Писали мы оба в ванну. В общем, я приспособился какать в целлофановые мешочки, которые потом разносил по городу. Мусорных контейнеров еще не было, мусорка приезжала в строго определенное время, ее нужно было ждать. Поэтому я одевался и уносил мешочки в основном в парк, где, будучи совестливым, их старательно выворачивал и вытряхивал, думая, что иначе содержимое никогда не разложится. Тем более зима была на улице, начало декабря, а в конце декабря этого года Советский Союз развалился. И у меня есть большое подозрение, что мой унитаз явился тому причиной, по крайней мере, последней каплей инициировавшей развал страны. Да, а что мы знаем о судьбах Великих писателей? Я абсолютно точно осознаю и чувствую мощь написанных мною слов, что некоторые из них могут привести к взрывам на атомных станциях, расположенных за тысячи километров отсюда, сгоранию линий электропередач и даже схождению космических станций с орбиты. Поэтому приходится писать с осторожностью, ведь от этого зависят судьбы людей и даже цивилизации.
Писать в ванну было тоже непросто. Дело в том, что лет за двадцать до этого у нас треснув, потекла подводка под ванной. Ну, чем ванна соединяется с канализацией, пластмассовый такой сифон с длинной трубкой. Купить подводку под ванну, было, думаю невозможно не только в маленьких, но и в больших городах Советского Союза. Их где-то делали строго на запланированное строительство, выделяли по одной штуке на квартиру, и она должна была служить вечно. Пришедший лучший сантехник, а он действительно был лучшим, потому что что-то понимал, с сожалением растягивая слова, произнес: « Мыться нельзя», - и ушел. Я ребенок, подросток, вообще не представлял что делать. И вот тут надо отдать должное матери. Будучи медсестрой, она принесла с работы бинты, где то выпросила цемент, которого тоже в продаже не было и намочив бинты и коряво не имея навыков, разведя цемент, бинтовала всем этим подвязку под ванной. Я с сомнением смотрел на это, но все получилось, ванна немного подтекала, но уже не так как раньше бурными потоками, а пролившуюся незначительно воду можно было собрать тряпкой и выжать в унитаз. А тут на пол попадала моча. Выжать мочу в раковину на кухне не представлялось возможным, так как она не действовала вместе с кранами. Краны при социализме постоянно текли, прокладок и кран-букс в продаже не было, сантехники, правда сами вырезали прокладки из кусков резины, но дозваться их было невозможным, нужно было делать заявку в ЖКО и ждать их с замиранием несколько дней, потому что они, где то бухали или просто не приходили. Заменить самим прокладки или попросить соседей было невозможным, потому что вентили, перекрывающие воду в квартире ни у кого не работали, их ставили при строительстве формально, какие то старые или списанные и чтобы перекрыть воду сантехникам нужно было лезть в подвал дома, где тоже все текло и капало, потому что полипропиленовые трубы еще не изобрели и везде нужно было таскать сварку с тяжелыми кислородными и ацетиленовыми баллонами. Кому это было надо? Поэтому мать после очередных мучений закрутила изо всей силы краны на кухне и не стала никого вызывать для прочистки засора. Мы просто перестали пользоваться раковиной на кухне, а посуду мыли в тазике в ванной, опять же слишком жирную и грязную воду выливая в унитаз. Так было проще. Я пробовал по примеру матери как-то исправить положение, обмазывал унитаз по периметру пластилином, потом какал и мужественно смывал. Бесполезно. Какашки после смыва оказывались на месте, а вода после соприкосновения с ними выливалась на пол. Я собирал ее тряпкой и выжимал в ванну, часть воды уходила, а часть пусть и небольшая, просачивалась обратно на пол.
Я приехал с Севера, где водку уже можно было купить практически свободно. В Белорецке же она была жутким дефицитом, ее можно было достать только по талонам. Заманив сантехников этой единственной при социализме жидкой валютой, я узнал от них про одного сквалыгу, который недавно себе заменил унитаз. То ли ему его откуда то привезли, то ли достал где-то новый по знакомству, но он его установил, а старый не выкинул. Засунул в подвал, как чувствовал. Унитаз был старым и грязным и, от него ужасно воняло. К тому же у него была оторвана часть низа, потому что при снятии его, особо не заморачиваясь откручиванием винтов, просто отодрали от пола. Но воду он держал, проверив, авторитетно заявили сантехники. И вот этот сквалыга продал мне его за 10 рублей, что вызвало возмущение даже сантехников, знавших, что новые унитазы, которых, правда не было в продаже стоили не дороже 25 рублей. Выбор был невелик, либо какать в мешочки – либо покупать. Да, отвлекусь, при социализме в больших городах были бесплатные общественные туалеты, а в 91 году наверное уже и платные, но в Белорецке ничего подобного не было, ближайший туалет был на вокзале, в 8 километрах от города.
Сделка была совершена и началась установка. Видно было, что мужики торопились, им хотелось выпить, поэтому первым делом они разбили фарфоровый бачок со старого унитаза. С видом побитых собак с тоской глядели они мне в глаза с надеждой, что я откажусь от претензий, что скажу – ладно мол. Я молчал, потому что был ошарашен и не знал что говорить. Тогда они пошли куда-то и сперли где-то, возможно даже в ЖКО, другой бачок, не фарфоровый правда, а пластмассовый, не совсем родной и при установке его, сломали одно из ушек, на которых эти бачки крепятся. Кое-как укрепив бачок на одном ушке и примотав другую сторону проволокой к батарее, а также подперев какой то железкой к трубе с холодной водой, они заполнили его водой и предложили принимать работу. Я глядел на это сооружение и понимал, что все в любой момент может рухнуть, разбив и новый старый унитаз и залив соседей, так как вода, не перекрытая клапаном продолжала бы хлестать, ладно, когда ты дома, а если на работе. Но делать было нечего.С некоторым сомнением и растерянностью я расплатился, после ухода сантехников заделал материнским цементом вырванный низ и принял непростое решение отключить бачок, слишком он ненадежно висел, а смывать тазиком. Оставшуюся в бачке воду, после того как цемент схватился, спустил в унитаз и понял, что все работает, пол был сухой. Отлично, самое главное, что все уходит в канализацию, а чем смывать не принципиально. Я сел и испытал унитаз сам. И вот тут выяснилась интересная особенность. Унитаз был старого типа и у него была горизонтальная площадка, на которую сначала попадало все добро, не как у современных все падает вниз, а вероятно для избежания брызг была горизонтальная поверхность, с которой уже струя из бачка должна была смывать все дальше. Но у меня то бачок не работал. И я понял, что волей неволей буду рассматривать теперь постоянно недавнее содержимое своего желудка, вставая с унитаза, набирая воду в тазик и смывая тазиком какашки. Ну не с закрытыми же глазами смывать? В общем пусть и не специально, но я вынужден был разглядывать собственные экскременты. Забегая вперед, скажу, что это продолжалось до конца 2015 года. Да в магазинах все появилось, сантехника на любой вкус, но люди то, люди, сантехники были из социализма. Я слышал десятки, сотни историй как они, ставя одно, ломали другое. Моисей водил свой народ 40 лет по пустыне, чтобы вытравить из него рабов, а это прошло всего 24. В общем, в конце 2015 года, мне без особых проблем был установлен новый унитаз. Повезло.
А тогда я себя чувствовал счастливым человеком, можно было какать без хождения по городу с мешочками говна. Человек так устроен, что он начинает подмечать какие то особенности, закономерности, изучает погоду, звездное небо. Ну и я невольно стал искать взаимосвязь выкладываемых картин с будущим. Также поступали и древние римляне. Гадали по облакам, ветру, внутренностям животных, возможно по какашкам. Но не думаю. Когда откопали засыпанные пеплом Помпеи, то обнаружили на двухэтажных виллах, на вторых этажах унитазы со смывом. И это две тысячи лет назад! Подозреваю, что если бы какого то раба оттуда переместили в Советский Союз и вернули обратно, он бы целовал римских патрициев в задницы. За демократизм.
Иногда плюшки выкладывались в виде облака и нескольких точек внизу. Все было понятно – к дождю. Иногда скажем, появлялась голова собаки, это когда если на ладони смотреть указательный и средний палец вместе, а большой отогнут. Иногда складывалась картина в виде женского полового органа. И все работало. Через некоторое время шел дождь, попадалась какая-нибудь необычная собака и ко мне соглашалась пойти в гости девушка, недавно знакомая. А что вы хотите, все взаимосвязано в этом мире.
И вот как-то восседая на троне и размышляя о судьбах мировой литературы и о моем воздействии на нее, я встал и обнаружил удивительное! Вот если над головой установить ладонь с раскрытыми веером пальцами, то получается как бы корона. Одна из какашек выложилась в виде круга - головы, а четыре других в виде пальцев – короны над ней. И пусть кто-то скажет, что пальцев пять, у круга был выступ, напоминающий согнутый большой палец.
Это был Знак! Символ! Мощь Судьбы. Триумф Величия. Стало понятно, что в русскую современную литературу пришел классик мирового масштаба! Не какой-нибудь Лев Толстовишко с заунывными романами, а такого уровня как Джеймс Джойс, Джон Фаулз, Гоголь или Франсуа Рабле. Так социализм способствовал величию мировой литературы.
Кто-то скажет, что при социализме у людей была Великая мечта, а сейчас что, так, общество потребления. Я плохо помню свою мечту, что-то вроде попробовать колбасу салями, о которой все говорили, но никто не знал что это такое. Но у моей матери была Великая мечта.
- Хоть бы американцы на нас атомную бомбу сбросили,- говорила она.- Пусть меня не будет, но и этих гадов,- имея в виду КПСС,- не будет!
Или мечту поменьше, с заботой о народе, придя с рынка.
- Ох и народу развелось. Не протолкнешься. Хоть бы американцы на нас атомную бомбу сбросили. Если будет голосование, меня спросят, я за. Пусть меня не будет, но и этих гадов не будет!
Вот сейчас началась ностальгия по Советскому Союзу. Многие вспоминают что-то хорошее, да и молодежь, которая тогда не жила, думает, что это была мощная страна. Конечно тогда было и что-то хорошее, при любой жизни бывает и что-то положительное. Но в целом это была ненормальная страна.
И если развал Советского Союза начался с развала моего унитаза, то думаю, этим произведением я его добил.
Период написания гадостей, свойственный всем собирающимся стать более-менее выдающимися литераторами для меня кажется, наступил и, поэтому волей неволей приходится браться за перо. Терзаюсь и мучаюсь от этой необходимости, от осознания предопределенности, предписывающей даже в гадостях мне переплюнуть всех. Ведь я не более-менее, не просто надменный носитель честолюбия, нет, я вещь в себе и очень талантлив. Скромен до застенчивости. Талантлив до гениальности. И не надо обвинять меня в излишних амбициях. Они в нашем деле всегда прямо пропорциональны способностям. Да и по сравнению с тем как я оцениваю себя в душе, я действительно до застенчивости скромен.
Хожу по комнате, перебирая мысленным взором разного рода извращения и пакости: обгрызание ногтей на ногах, поедание попавших в суп тараканов, нюхание и разглядывание засохших экскрементов, жизнь на помойке, купание в отбросах, секс с ожиревшей женщиной, выворачивающую наизнанку рвоту и с тоской отмечаю, что все уже было. Было, было, было. И описано другими.
Да и привлекает меня из всего вышеперечисленного лишь обгрызание ногтей на ногах, учитывая необходимую для этого потрясающую растяжку. Уважаю.
А к остальным сюжетам нет любви, жара сердца, аромата письма для насыщения текста нужной концентрацией. Ведь уж если я пишу о гадостях, должен и других убедить в любви к ним, заставить захотеть или, по крайней мере, объяснить возникновение подспудного психологического желания их попробовать.
Ах! Ну почему, почему чтобы стать Великим, нужно заиметь свою гадость, свой порок…
Чтобы какой-нибудь критик в будущем с ухмылкой потирая руками, удовлетворенно отметил присущую таким как я обыденную ненормальность? Мол, он потому и стал Великим.
А ведь я тонкий, душевный человек, тонко чувствующий поэтику слога!
Хотя, что там насчет нюхания и разглядывания экскрементов? Но не засохших и не специально. И не было это никаким извращением, а было частью обыденной жизни. Причем совсем недавно.
В 1991 году сидя на унитазе, я уронил в него связку ключей. А так как до этого жил по общежитиям, учась и отрабатывая после института, меняя комнаты и замки, но, сохраняя ключи, которые могли пригодиться в случае утери для подбора, связка была очень тяжелой. Унитаз лопнул. В Белорецке в 1991 году, как и в большинстве городов Советского Союза, унитаз купить было невозможно. Не было их в магазинах, как и многого другого. Две недели мы пытались как-то выкрутиться. Мать какала на работе. Мне на работе было неудобно, я работал инженером и рабочие не должны были знать, что инженеры какают. Писали мы оба в ванну. В общем, я приспособился какать в целлофановые мешочки, которые потом разносил по городу. Мусорных контейнеров еще не было, мусорка приезжала в строго определенное время, ее нужно было ждать. Поэтому я одевался и уносил мешочки в основном в парк, где, будучи совестливым, их старательно выворачивал и вытряхивал, думая, что иначе содержимое никогда не разложится. Тем более зима была на улице, начало декабря, а в конце декабря этого года Советский Союз развалился. И у меня есть большое подозрение, что мой унитаз явился тому причиной, по крайней мере, последней каплей инициировавшей развал страны. Да, а что мы знаем о судьбах Великих писателей? Я абсолютно точно осознаю и чувствую мощь написанных мною слов, что некоторые из них могут привести к взрывам на атомных станциях, расположенных за тысячи километров отсюда, сгоранию линий электропередач и даже схождению космических станций с орбиты. Поэтому приходится писать с осторожностью, ведь от этого зависят судьбы людей и даже цивилизации.
Писать в ванну было тоже непросто. Дело в том, что лет за двадцать до этого у нас треснув, потекла подводка под ванной. Ну, чем ванна соединяется с канализацией, пластмассовый такой сифон с длинной трубкой. Купить подводку под ванну, было, думаю невозможно не только в маленьких, но и в больших городах Советского Союза. Их где-то делали строго на запланированное строительство, выделяли по одной штуке на квартиру, и она должна была служить вечно. Пришедший лучший сантехник, а он действительно был лучшим, потому что что-то понимал, с сожалением растягивая слова, произнес: « Мыться нельзя», - и ушел. Я ребенок, подросток, вообще не представлял что делать. И вот тут надо отдать должное матери. Будучи медсестрой, она принесла с работы бинты, где то выпросила цемент, которого тоже в продаже не было и намочив бинты и коряво не имея навыков, разведя цемент, бинтовала всем этим подвязку под ванной. Я с сомнением смотрел на это, но все получилось, ванна немного подтекала, но уже не так как раньше бурными потоками, а пролившуюся незначительно воду можно было собрать тряпкой и выжать в унитаз. А тут на пол попадала моча. Выжать мочу в раковину на кухне не представлялось возможным, так как она не действовала вместе с кранами. Краны при социализме постоянно текли, прокладок и кран-букс в продаже не было, сантехники, правда сами вырезали прокладки из кусков резины, но дозваться их было невозможным, нужно было делать заявку в ЖКО и ждать их с замиранием несколько дней, потому что они, где то бухали или просто не приходили. Заменить самим прокладки или попросить соседей было невозможным, потому что вентили, перекрывающие воду в квартире ни у кого не работали, их ставили при строительстве формально, какие то старые или списанные и чтобы перекрыть воду сантехникам нужно было лезть в подвал дома, где тоже все текло и капало, потому что полипропиленовые трубы еще не изобрели и везде нужно было таскать сварку с тяжелыми кислородными и ацетиленовыми баллонами. Кому это было надо? Поэтому мать после очередных мучений закрутила изо всей силы краны на кухне и не стала никого вызывать для прочистки засора. Мы просто перестали пользоваться раковиной на кухне, а посуду мыли в тазике в ванной, опять же слишком жирную и грязную воду выливая в унитаз. Так было проще. Я пробовал по примеру матери как-то исправить положение, обмазывал унитаз по периметру пластилином, потом какал и мужественно смывал. Бесполезно. Какашки после смыва оказывались на месте, а вода после соприкосновения с ними выливалась на пол. Я собирал ее тряпкой и выжимал в ванну, часть воды уходила, а часть пусть и небольшая, просачивалась обратно на пол.
Я приехал с Севера, где водку уже можно было купить практически свободно. В Белорецке же она была жутким дефицитом, ее можно было достать только по талонам. Заманив сантехников этой единственной при социализме жидкой валютой, я узнал от них про одного сквалыгу, который недавно себе заменил унитаз. То ли ему его откуда то привезли, то ли достал где-то новый по знакомству, но он его установил, а старый не выкинул. Засунул в подвал, как чувствовал. Унитаз был старым и грязным и, от него ужасно воняло. К тому же у него была оторвана часть низа, потому что при снятии его, особо не заморачиваясь откручиванием винтов, просто отодрали от пола. Но воду он держал, проверив, авторитетно заявили сантехники. И вот этот сквалыга продал мне его за 10 рублей, что вызвало возмущение даже сантехников, знавших, что новые унитазы, которых, правда не было в продаже стоили не дороже 25 рублей. Выбор был невелик, либо какать в мешочки – либо покупать. Да, отвлекусь, при социализме в больших городах были бесплатные общественные туалеты, а в 91 году наверное уже и платные, но в Белорецке ничего подобного не было, ближайший туалет был на вокзале, в 8 километрах от города.
Сделка была совершена и началась установка. Видно было, что мужики торопились, им хотелось выпить, поэтому первым делом они разбили фарфоровый бачок со старого унитаза. С видом побитых собак с тоской глядели они мне в глаза с надеждой, что я откажусь от претензий, что скажу – ладно мол. Я молчал, потому что был ошарашен и не знал что говорить. Тогда они пошли куда-то и сперли где-то, возможно даже в ЖКО, другой бачок, не фарфоровый правда, а пластмассовый, не совсем родной и при установке его, сломали одно из ушек, на которых эти бачки крепятся. Кое-как укрепив бачок на одном ушке и примотав другую сторону проволокой к батарее, а также подперев какой то железкой к трубе с холодной водой, они заполнили его водой и предложили принимать работу. Я глядел на это сооружение и понимал, что все в любой момент может рухнуть, разбив и новый старый унитаз и залив соседей, так как вода, не перекрытая клапаном продолжала бы хлестать, ладно, когда ты дома, а если на работе. Но делать было нечего.С некоторым сомнением и растерянностью я расплатился, после ухода сантехников заделал материнским цементом вырванный низ и принял непростое решение отключить бачок, слишком он ненадежно висел, а смывать тазиком. Оставшуюся в бачке воду, после того как цемент схватился, спустил в унитаз и понял, что все работает, пол был сухой. Отлично, самое главное, что все уходит в канализацию, а чем смывать не принципиально. Я сел и испытал унитаз сам. И вот тут выяснилась интересная особенность. Унитаз был старого типа и у него была горизонтальная площадка, на которую сначала попадало все добро, не как у современных все падает вниз, а вероятно для избежания брызг была горизонтальная поверхность, с которой уже струя из бачка должна была смывать все дальше. Но у меня то бачок не работал. И я понял, что волей неволей буду рассматривать теперь постоянно недавнее содержимое своего желудка, вставая с унитаза, набирая воду в тазик и смывая тазиком какашки. Ну не с закрытыми же глазами смывать? В общем пусть и не специально, но я вынужден был разглядывать собственные экскременты. Забегая вперед, скажу, что это продолжалось до конца 2015 года. Да в магазинах все появилось, сантехника на любой вкус, но люди то, люди, сантехники были из социализма. Я слышал десятки, сотни историй как они, ставя одно, ломали другое. Моисей водил свой народ 40 лет по пустыне, чтобы вытравить из него рабов, а это прошло всего 24. В общем, в конце 2015 года, мне без особых проблем был установлен новый унитаз. Повезло.
А тогда я себя чувствовал счастливым человеком, можно было какать без хождения по городу с мешочками говна. Человек так устроен, что он начинает подмечать какие то особенности, закономерности, изучает погоду, звездное небо. Ну и я невольно стал искать взаимосвязь выкладываемых картин с будущим. Также поступали и древние римляне. Гадали по облакам, ветру, внутренностям животных, возможно по какашкам. Но не думаю. Когда откопали засыпанные пеплом Помпеи, то обнаружили на двухэтажных виллах, на вторых этажах унитазы со смывом. И это две тысячи лет назад! Подозреваю, что если бы какого то раба оттуда переместили в Советский Союз и вернули обратно, он бы целовал римских патрициев в задницы. За демократизм.
Иногда плюшки выкладывались в виде облака и нескольких точек внизу. Все было понятно – к дождю. Иногда скажем, появлялась голова собаки, это когда если на ладони смотреть указательный и средний палец вместе, а большой отогнут. Иногда складывалась картина в виде женского полового органа. И все работало. Через некоторое время шел дождь, попадалась какая-нибудь необычная собака и ко мне соглашалась пойти в гости девушка, недавно знакомая. А что вы хотите, все взаимосвязано в этом мире.
И вот как-то восседая на троне и размышляя о судьбах мировой литературы и о моем воздействии на нее, я встал и обнаружил удивительное! Вот если над головой установить ладонь с раскрытыми веером пальцами, то получается как бы корона. Одна из какашек выложилась в виде круга - головы, а четыре других в виде пальцев – короны над ней. И пусть кто-то скажет, что пальцев пять, у круга был выступ, напоминающий согнутый большой палец.
Это был Знак! Символ! Мощь Судьбы. Триумф Величия. Стало понятно, что в русскую современную литературу пришел классик мирового масштаба! Не какой-нибудь Лев Толстовишко с заунывными романами, а такого уровня как Джеймс Джойс, Джон Фаулз, Гоголь или Франсуа Рабле. Так социализм способствовал величию мировой литературы.
Кто-то скажет, что при социализме у людей была Великая мечта, а сейчас что, так, общество потребления. Я плохо помню свою мечту, что-то вроде попробовать колбасу салями, о которой все говорили, но никто не знал что это такое. Но у моей матери была Великая мечта.
- Хоть бы американцы на нас атомную бомбу сбросили,- говорила она.- Пусть меня не будет, но и этих гадов,- имея в виду КПСС,- не будет!
Или мечту поменьше, с заботой о народе, придя с рынка.
- Ох и народу развелось. Не протолкнешься. Хоть бы американцы на нас атомную бомбу сбросили. Если будет голосование, меня спросят, я за. Пусть меня не будет, но и этих гадов не будет!
Вот сейчас началась ностальгия по Советскому Союзу. Многие вспоминают что-то хорошее, да и молодежь, которая тогда не жила, думает, что это была мощная страна. Конечно тогда было и что-то хорошее, при любой жизни бывает и что-то положительное. Но в целом это была ненормальная страна.
И если развал Советского Союза начался с развала моего унитаза, то думаю, этим произведением я его добил.
Период написания гадостей, свойственный всем собирающимся стать более-менее выдающимися литераторами для меня кажется, наступил и, поэтому волей неволей приходится браться за перо. Терзаюсь и мучаюсь от этой необходимости, от осознания предопределенности, предписывающей даже в гадостях мне переплюнуть всех. Ведь я не более-менее, не просто надменный носитель честолюбия, нет, я вещь в себе и очень талантлив. Скромен до застенчивости. Талантлив до гениальности. И не надо обвинять меня в излишних амбициях. Они в нашем деле всегда прямо пропорциональны способностям. Да и по сравнению с тем как я оцениваю себя в душе, я действительно до застенчивости скромен.
Хожу по комнате, перебирая мысленным взором разного рода извращения и пакости: обгрызание ногтей на ногах, поедание попавших в суп тараканов, нюхание и разглядывание засохших экскрементов, жизнь на помойке, купание в отбросах, секс с ожиревшей женщиной, выворачивающую наизнанку рвоту и с тоской отмечаю, что все уже было. Было, было, было. И описано другими.
Да и привлекает меня из всего вышеперечисленного лишь обгрызание ногтей на ногах, учитывая необходимую для этого потрясающую растяжку. Уважаю.
А к остальным сюжетам нет любви, жара сердца, аромата письма для насыщения текста нужной концентрацией. Ведь уж если я пишу о гадостях, должен и других убедить в любви к ним, заставить захотеть или, по крайней мере, объяснить возникновение подспудного психологического желания их попробовать.
Ах! Ну почему, почему чтобы стать Великим, нужно заиметь свою гадость, свой порок…
Чтобы какой-нибудь критик в будущем с ухмылкой потирая руками, удовлетворенно отметил присущую таким как я обыденную ненормальность? Мол, он потому и стал Великим.
А ведь я тонкий, душевный человек, тонко чувствующий поэтику слога!
Хотя, что там насчет нюхания и разглядывания экскрементов? Но не засохших и не специально. И не было это никаким извращением, а было частью обыденной жизни. Причем совсем недавно.
В 1991 году сидя на унитазе, я уронил в него связку ключей. А так как до этого жил по общежитиям, учась и отрабатывая после института, меняя комнаты и замки, но, сохраняя ключи, которые могли пригодиться в случае утери для подбора, связка была очень тяжелой. Унитаз лопнул. В Белорецке в 1991 году, как и в большинстве городов Советского Союза, унитаз купить было невозможно. Не было их в магазинах, как и многого другого. Две недели мы пытались как-то выкрутиться. Мать какала на работе. Мне на работе было неудобно, я работал инженером и рабочие не должны были знать, что инженеры какают. Писали мы оба в ванну. В общем, я приспособился какать в целлофановые мешочки, которые потом разносил по городу. Мусорных контейнеров еще не было, мусорка приезжала в строго определенное время, ее нужно было ждать. Поэтому я одевался и уносил мешочки в основном в парк, где, будучи совестливым, их старательно выворачивал и вытряхивал, думая, что иначе содержимое никогда не разложится. Тем более зима была на улице, начало декабря, а в конце декабря этого года Советский Союз развалился. И у меня есть большое подозрение, что мой унитаз явился тому причиной, по крайней мере, последней каплей инициировавшей развал страны. Да, а что мы знаем о судьбах Великих писателей? Я абсолютно точно осознаю и чувствую мощь написанных мною слов, что некоторые из них могут привести к взрывам на атомных станциях, расположенных за тысячи километров отсюда, сгоранию линий электропередач и даже схождению космических станций с орбиты. Поэтому приходится писать с осторожностью, ведь от этого зависят судьбы людей и даже цивилизации.
Писать в ванну было тоже непросто. Дело в том, что лет за двадцать до этого у нас треснув, потекла подводка под ванной. Ну, чем ванна соединяется с канализацией, пластмассовый такой сифон с длинной трубкой. Купить подводку под ванну, было, думаю невозможно не только в маленьких, но и в больших городах Советского Союза. Их где-то делали строго на запланированное строительство, выделяли по одной штуке на квартиру, и она должна была служить вечно. Пришедший лучший сантехник, а он действительно был лучшим, потому что что-то понимал, с сожалением растягивая слова, произнес: « Мыться нельзя», - и ушел. Я ребенок, подросток, вообще не представлял что делать. И вот тут надо отдать должное матери. Будучи медсестрой, она принесла с работы бинты, где то выпросила цемент, которого тоже в продаже не было и намочив бинты и коряво не имея навыков, разведя цемент, бинтовала всем этим подвязку под ванной. Я с сомнением смотрел на это, но все получилось, ванна немного подтекала, но уже не так как раньше бурными потоками, а пролившуюся незначительно воду можно было собрать тряпкой и выжать в унитаз. А тут на пол попадала моча. Выжать мочу в раковину на кухне не представлялось возможным, так как она не действовала вместе с кранами. Краны при социализме постоянно текли, прокладок и кран-букс в продаже не было, сантехники, правда сами вырезали прокладки из кусков резины, но дозваться их было невозможным, нужно было делать заявку в ЖКО и ждать их с замиранием несколько дней, потому что они, где то бухали или просто не приходили. Заменить самим прокладки или попросить соседей было невозможным, потому что вентили, перекрывающие воду в квартире ни у кого не работали, их ставили при строительстве формально, какие то старые или списанные и чтобы перекрыть воду сантехникам нужно было лезть в подвал дома, где тоже все текло и капало, потому что полипропиленовые трубы еще не изобрели и везде нужно было таскать сварку с тяжелыми кислородными и ацетиленовыми баллонами. Кому это было надо? Поэтому мать после очередных мучений закрутила изо всей силы краны на кухне и не стала никого вызывать для прочистки засора. Мы просто перестали пользоваться раковиной на кухне, а посуду мыли в тазике в ванной, опять же слишком жирную и грязную воду выливая в унитаз. Так было проще. Я пробовал по примеру матери как-то исправить положение, обмазывал унитаз по периметру пластилином, потом какал и мужественно смывал. Бесполезно. Какашки после смыва оказывались на месте, а вода после соприкосновения с ними выливалась на пол. Я собирал ее тряпкой и выжимал в ванну, часть воды уходила, а часть пусть и небольшая, просачивалась обратно на пол.
Я приехал с Севера, где водку уже можно было купить практически свободно. В Белорецке же она была жутким дефицитом, ее можно было достать только по талонам. Заманив сантехников этой единственной при социализме жидкой валютой, я узнал от них про одного сквалыгу, который недавно себе заменил унитаз. То ли ему его откуда то привезли, то ли достал где-то новый по знакомству, но он его установил, а старый не выкинул. Засунул в подвал, как чувствовал. Унитаз был старым и грязным и, от него ужасно воняло. К тому же у него была оторвана часть низа, потому что при снятии его, особо не заморачиваясь откручиванием винтов, просто отодрали от пола. Но воду он держал, проверив, авторитетно заявили сантехники. И вот этот сквалыга продал мне его за 10 рублей, что вызвало возмущение даже сантехников, знавших, что новые унитазы, которых, правда не было в продаже стоили не дороже 25 рублей. Выбор был невелик, либо какать в мешочки – либо покупать. Да, отвлекусь, при социализме в больших городах были бесплатные общественные туалеты, а в 91 году наверное уже и платные, но в Белорецке ничего подобного не было, ближайший туалет был на вокзале, в 8 километрах от города.
Сделка была совершена и началась установка. Видно было, что мужики торопились, им хотелось выпить, поэтому первым делом они разбили фарфоровый бачок со старого унитаза. С видом побитых собак с тоской глядели они мне в глаза с надеждой, что я откажусь от претензий, что скажу – ладно мол. Я молчал, потому что был ошарашен и не знал что говорить. Тогда они пошли куда-то и сперли где-то, возможно даже в ЖКО, другой бачок, не фарфоровый правда, а пластмассовый, не совсем родной и при установке его, сломали одно из ушек, на которых эти бачки крепятся. Кое-как укрепив бачок на одном ушке и примотав другую сторону проволокой к батарее, а также подперев какой то железкой к трубе с холодной водой, они заполнили его водой и предложили принимать работу. Я глядел на это сооружение и понимал, что все в любой момент может рухнуть, разбив и новый старый унитаз и залив соседей, так как вода, не перекрытая клапаном продолжала бы хлестать, ладно, когда ты дома, а если на работе. Но делать было нечего.С некоторым сомнением и растерянностью я расплатился, после ухода сантехников заделал материнским цементом вырванный низ и принял непростое решение отключить бачок, слишком он ненадежно висел, а смывать тазиком. Оставшуюся в бачке воду, после того как цемент схватился, спустил в унитаз и понял, что все работает, пол был сухой. Отлично, самое главное, что все уходит в канализацию, а чем смывать не принципиально. Я сел и испытал унитаз сам. И вот тут выяснилась интересная особенность. Унитаз был старого типа и у него была горизонтальная площадка, на которую сначала попадало все добро, не как у современных все падает вниз, а вероятно для избежания брызг была горизонтальная поверхность, с которой уже струя из бачка должна была смывать все дальше. Но у меня то бачок не работал. И я понял, что волей неволей буду рассматривать теперь постоянно недавнее содержимое своего желудка, вставая с унитаза, набирая воду в тазик и смывая тазиком какашки. Ну не с закрытыми же глазами смывать? В общем пусть и не специально, но я вынужден был разглядывать собственные экскременты. Забегая вперед, скажу, что это продолжалось до конца 2015 года. Да в магазинах все появилось, сантехника на любой вкус, но люди то, люди, сантехники были из социализма. Я слышал десятки, сотни историй как они, ставя одно, ломали другое. Моисей водил свой народ 40 лет по пустыне, чтобы вытравить из него рабов, а это прошло всего 24. В общем, в конце 2015 года, мне без особых проблем был установлен новый унитаз. Повезло.
А тогда я себя чувствовал счастливым человеком, можно было какать без хождения по городу с мешочками говна. Человек так устроен, что он начинает подмечать какие то особенности, закономерности, изучает погоду, звездное небо. Ну и я невольно стал искать взаимосвязь выкладываемых картин с будущим. Также поступали и древние римляне. Гадали по облакам, ветру, внутренностям животных, возможно по какашкам. Но не думаю. Когда откопали засыпанные пеплом Помпеи, то обнаружили на двухэтажных виллах, на вторых этажах унитазы со смывом. И это две тысячи лет назад! Подозреваю, что если бы какого то раба оттуда переместили в Советский Союз и вернули обратно, он бы целовал римских патрициев в задницы. За демократизм.
Иногда плюшки выкладывались в виде облака и нескольких точек внизу. Все было понятно – к дождю. Иногда скажем, появлялась голова собаки, это когда если на ладони смотреть указательный и средний палец вместе, а большой отогнут. Иногда складывалась картина в виде женского полового органа. И все работало. Через некоторое время шел дождь, попадалась какая-нибудь необычная собака и ко мне соглашалась пойти в гости девушка, недавно знакомая. А что вы хотите, все взаимосвязано в этом мире.
И вот как-то восседая на троне и размышляя о судьбах мировой литературы и о моем воздействии на нее, я встал и обнаружил удивительное! Вот если над головой установить ладонь с раскрытыми веером пальцами, то получается как бы корона. Одна из какашек выложилась в виде круга - головы, а четыре других в виде пальцев – короны над ней. И пусть кто-то скажет, что пальцев пять, у круга был выступ, напоминающий согнутый большой палец.
Это был Знак! Символ! Мощь Судьбы. Триумф Величия. Стало понятно, что в русскую современную литературу пришел классик мирового масштаба! Не какой-нибудь Лев Толстовишко с заунывными романами, а такого уровня как Джеймс Джойс, Джон Фаулз, Гоголь или Франсуа Рабле. Так социализм способствовал величию мировой литературы.
Кто-то скажет, что при социализме у людей была Великая мечта, а сейчас что, так, общество потребления. Я плохо помню свою мечту, что-то вроде попробовать колбасу салями, о которой все говорили, но никто не знал что это такое. Но у моей матери была Великая мечта.
- Хоть бы американцы на нас атомную бомбу сбросили,- говорила она.- Пусть меня не будет, но и этих гадов,- имея в виду КПСС,- не будет!
Или мечту поменьше, с заботой о народе, придя с рынка.
- Ох и народу развелось. Не протолкнешься. Хоть бы американцы на нас атомную бомбу сбросили. Если будет голосование, меня спросят, я за. Пусть меня не будет, но и этих гадов не будет!
Вот сейчас началась ностальгия по Советскому Союзу. Многие вспоминают что-то хорошее, да и молодежь, которая тогда не жила, думает, что это была мощная страна. Конечно тогда было и что-то хорошее, при любой жизни бывает и что-то положительное. Но в целом это была ненормальная страна.
И если развал Советского Союза начался с развала моего унитаза, то думаю, этим произведением я его добил.
Период написания гадостей, свойственный всем собирающимся стать более-менее выдающимися литераторами для меня кажется, наступил и, поэтому волей неволей приходится браться за перо. Терзаюсь и мучаюсь от этой необходимости, от осознания предопределенности, предписывающей даже в гадостях мне переплюнуть всех. Ведь я не более-менее, не просто надменный носитель честолюбия, нет, я вещь в себе и очень талантлив. Скромен до застенчивости. Талантлив до гениальности. И не надо обвинять меня в излишних амбициях. Они в нашем деле всегда прямо пропорциональны способностям. Да и по сравнению с тем как я оцениваю себя в душе, я действительно до застенчивости скромен.
Хожу по комнате, перебирая мысленным взором разного рода извращения и пакости: обгрызание ногтей на ногах, поедание попавших в суп тараканов, нюхание и разглядывание засохших экскрементов, жизнь на помойке, купание в отбросах, секс с ожиревшей женщиной, выворачивающую наизнанку рвоту и с тоской отмечаю, что все уже было. Было, было, было. И описано другими.
Да и привлекает меня из всего вышеперечисленного лишь обгрызание ногтей на ногах, учитывая необходимую для этого потрясающую растяжку. Уважаю.
А к остальным сюжетам нет любви, жара сердца, аромата письма для насыщения текста нужной концентрацией. Ведь уж если я пишу о гадостях, должен и других убедить в любви к ним, заставить захотеть или, по крайней мере, объяснить возникновение подспудного психологического желания их попробовать.
Ах! Ну почему, почему чтобы стать Великим, нужно заиметь свою гадость, свой порок…
Чтобы какой-нибудь критик в будущем с ухмылкой потирая руками, удовлетворенно отметил присущую таким как я обыденную ненормальность? Мол, он потому и стал Великим.
А ведь я тонкий, душевный человек, тонко чувствующий поэтику слога!
Хотя, что там насчет нюхания и разглядывания экскрементов? Но не засохших и не специально. И не было это никаким извращением, а было частью обыденной жизни. Причем совсем недавно.
В 1991 году сидя на унитазе, я уронил в него связку ключей. А так как до этого жил по общежитиям, учась и отрабатывая после института, меняя комнаты и замки, но, сохраняя ключи, которые могли пригодиться в случае утери для подбора, связка была очень тяжелой. Унитаз лопнул. В Белорецке в 1991 году, как и в большинстве городов Советского Союза, унитаз купить было невозможно. Не было их в магазинах, как и многого другого. Две недели мы пытались как-то выкрутиться. Мать какала на работе. Мне на работе было неудобно, я работал инженером и рабочие не должны были знать, что инженеры какают. Писали мы оба в ванну. В общем, я приспособился какать в целлофановые мешочки, которые потом разносил по городу. Мусорных контейнеров еще не было, мусорка приезжала в строго определенное время, ее нужно было ждать. Поэтому я одевался и уносил мешочки в основном в парк, где, будучи совестливым, их старательно выворачивал и вытряхивал, думая, что иначе содержимое никогда не разложится. Тем более зима была на улице, начало декабря, а в конце декабря этого года Советский Союз развалился. И у меня есть большое подозрение, что мой унитаз явился тому причиной, по крайней мере, последней каплей инициировавшей развал страны. Да, а что мы знаем о судьбах Великих писателей? Я абсолютно точно осознаю и чувствую мощь написанных мною слов, что некоторые из них могут привести к взрывам на атомных станциях, расположенных за тысячи километров отсюда, сгоранию линий электропередач и даже схождению космических станций с орбиты. Поэтому приходится писать с осторожностью, ведь от этого зависят судьбы людей и даже цивилизации.
Писать в ванну было тоже непросто. Дело в том, что лет за двадцать до этого у нас треснув, потекла подводка под ванной. Ну, чем ванна соединяется с канализацией, пластмассовый такой сифон с длинной трубкой. Купить подводку под ванну, было, думаю невозможно не только в маленьких, но и в больших городах Советского Союза. Их где-то делали строго на запланированное строительство, выделяли по одной штуке на квартиру, и она должна была служить вечно. Пришедший лучший сантехник, а он действительно был лучшим, потому что что-то понимал, с сожалением растягивая слова, произнес: « Мыться нельзя», - и ушел. Я ребенок, подросток, вообще не представлял что делать. И вот тут надо отдать должное матери. Будучи медсестрой, она принесла с работы бинты, где то выпросила цемент, которого тоже в продаже не было и намочив бинты и коряво не имея навыков, разведя цемент, бинтовала всем этим подвязку под ванной. Я с сомнением смотрел на это, но все получилось, ванна немного подтекала, но уже не так как раньше бурными потоками, а пролившуюся незначительно воду можно было собрать тряпкой и выжать в унитаз. А тут на пол попадала моча. Выжать мочу в раковину на кухне не представлялось возможным, так как она не действовала вместе с кранами. Краны при социализме постоянно текли, прокладок и кран-букс в продаже не было, сантехники, правда сами вырезали прокладки из кусков резины, но дозваться их было невозможным, нужно было делать заявку в ЖКО и ждать их с замиранием несколько дней, потому что они, где то бухали или просто не приходили. Заменить самим прокладки или попросить соседей было невозможным, потому что вентили, перекрывающие воду в квартире ни у кого не работали, их ставили при строительстве формально, какие то старые или списанные и чтобы перекрыть воду сантехникам нужно было лезть в подвал дома, где тоже все текло и капало, потому что полипропиленовые трубы еще не изобрели и везде нужно было таскать сварку с тяжелыми кислородными и ацетиленовыми баллонами. Кому это было надо? Поэтому мать после очередных мучений закрутила изо всей силы краны на кухне и не стала никого вызывать для прочистки засора. Мы просто перестали пользоваться раковиной на кухне, а посуду мыли в тазике в ванной, опять же слишком жирную и грязную воду выливая в унитаз. Так было проще. Я пробовал по примеру матери как-то исправить положение, обмазывал унитаз по периметру пластилином, потом какал и мужественно смывал. Бесполезно. Какашки после смыва оказывались на месте, а вода после соприкосновения с ними выливалась на пол. Я собирал ее тряпкой и выжимал в ванну, часть воды уходила, а часть пусть и небольшая, просачивалась обратно на пол.
Я приехал с Севера, где водку уже можно было купить практически свободно. В Белорецке же она была жутким дефицитом, ее можно было достать только по талонам. Заманив сантехников этой единственной при социализме жидкой валютой, я узнал от них про одного сквалыгу, который недавно себе заменил унитаз. То ли ему его откуда то привезли, то ли достал где-то новый по знакомству, но он его установил, а старый не выкинул. Засунул в подвал, как чувствовал. Унитаз был старым и грязным и, от него ужасно воняло. К тому же у него была оторвана часть низа, потому что при снятии его, особо не заморачиваясь откручиванием винтов, просто отодрали от пола. Но воду он держал, проверив, авторитетно заявили сантехники. И вот этот сквалыга продал мне его за 10 рублей, что вызвало возмущение даже сантехников, знавших, что новые унитазы, которых, правда не было в продаже стоили не дороже 25 рублей. Выбор был невелик, либо какать в мешочки – либо покупать. Да, отвлекусь, при социализме в больших городах были бесплатные общественные туалеты, а в 91 году наверное уже и платные, но в Белорецке ничего подобного не было, ближайший туалет был на вокзале, в 8 километрах от города.
Сделка была совершена и началась установка. Видно было, что мужики торопились, им хотелось выпить, поэтому первым делом они разбили фарфоровый бачок со старого унитаза. С видом побитых собак с тоской глядели они мне в глаза с надеждой, что я откажусь от претензий, что скажу – ладно мол. Я молчал, потому что был ошарашен и не знал что говорить. Тогда они пошли куда-то и сперли где-то, возможно даже в ЖКО, другой бачок, не фарфоровый правда, а пластмассовый, не совсем родной и при установке его, сломали одно из ушек, на которых эти бачки крепятся. Кое-как укрепив бачок на одном ушке и примотав другую сторону проволокой к батарее, а также подперев какой то железкой к трубе с холодной водой, они заполнили его водой и предложили принимать работу. Я глядел на это сооружение и понимал, что все в любой момент может рухнуть, разбив и новый старый унитаз и залив соседей, так как вода, не перекрытая клапаном продолжала бы хлестать, ладно, когда ты дома, а если на работе. Но делать было нечего.С некоторым сомнением и растерянностью я расплатился, после ухода сантехников заделал материнским цементом вырванный низ и принял непростое решение отключить бачок, слишком он ненадежно висел, а смывать тазиком. Оставшуюся в бачке воду, после того как цемент схватился, спустил в унитаз и понял, что все работает, пол был сухой. Отлично, самое главное, что все уходит в канализацию, а чем смывать не принципиально. Я сел и испытал унитаз сам. И вот тут выяснилась интересная особенность. Унитаз был старого типа и у него была горизонтальная площадка, на которую сначала попадало все добро, не как у современных все падает вниз, а вероятно для избежания брызг была горизонтальная поверхность, с которой уже струя из бачка должна была смывать все дальше. Но у меня то бачок не работал. И я понял, что волей неволей буду рассматривать теперь постоянно недавнее содержимое своего желудка, вставая с унитаза, набирая воду в тазик и смывая тазиком какашки. Ну не с закрытыми же глазами смывать? В общем пусть и не специально, но я вынужден был разглядывать собственные экскременты. Забегая вперед, скажу, что это продолжалось до конца 2015 года. Да в магазинах все появилось, сантехника на любой вкус, но люди то, люди, сантехники были из социализма. Я слышал десятки, сотни историй как они, ставя одно, ломали другое. Моисей водил свой народ 40 лет по пустыне, чтобы вытравить из него рабов, а это прошло всего 24. В общем, в конце 2015 года, мне без особых проблем был установлен новый унитаз. Повезло.
А тогда я себя чувствовал счастливым человеком, можно было какать без хождения по городу с мешочками говна. Человек так устроен, что он начинает подмечать какие то особенности, закономерности, изучает погоду, звездное небо. Ну и я невольно стал искать взаимосвязь выкладываемых картин с будущим. Также поступали и древние римляне. Гадали по облакам, ветру, внутренностям животных, возможно по какашкам. Но не думаю. Когда откопали засыпанные пеплом Помпеи, то обнаружили на двухэтажных виллах, на вторых этажах унитазы со смывом. И это две тысячи лет назад! Подозреваю, что если бы какого то раба оттуда переместили в Советский Союз и вернули обратно, он бы целовал римских патрициев в задницы. За демократизм.
Иногда плюшки выкладывались в виде облака и нескольких точек внизу. Все было понятно – к дождю. Иногда скажем, появлялась голова собаки, это когда если на ладони смотреть указательный и средний палец вместе, а большой отогнут. Иногда складывалась картина в виде женского полового органа. И все работало. Через некоторое время шел дождь, попадалась какая-нибудь необычная собака и ко мне соглашалась пойти в гости девушка, недавно знакомая. А что вы хотите, все взаимосвязано в этом мире.
И вот как-то восседая на троне и размышляя о судьбах мировой литературы и о моем воздействии на нее, я встал и обнаружил удивительное! Вот если над головой установить ладонь с раскрытыми веером пальцами, то получается как бы корона. Одна из какашек выложилась в виде круга - головы, а четыре других в виде пальцев – короны над ней. И пусть кто-то скажет, что пальцев пять, у круга был выступ, напоминающий согнутый большой палец.
Это был Знак! Символ! Мощь Судьбы. Триумф Величия. Стало понятно, что в русскую современную литературу пришел классик мирового масштаба! Не какой-нибудь Лев Толстовишко с заунывными романами, а такого уровня как Джеймс Джойс, Джон Фаулз, Гоголь или Франсуа Рабле. Так социализм способствовал величию мировой литературы.
Кто-то скажет, что при социализме у людей была Великая мечта, а сейчас что, так, общество потребления. Я плохо помню свою мечту, что-то вроде попробовать колбасу салями, о которой все говорили, но никто не знал что это такое. Но у моей матери была Великая мечта.
- Хоть бы американцы на нас атомную бомбу сбросили,- говорила она.- Пусть меня не будет, но и этих гадов,- имея в виду КПСС,- не будет!
Или мечту поменьше, с заботой о народе, придя с рынка.
- Ох и народу развелось. Не протолкнешься. Хоть бы американцы на нас атомную бомбу сбросили. Если будет голосование, меня спросят, я за. Пусть меня не будет, но и этих гадов не будет!
Вот сейчас началась ностальгия по Советскому Союзу. Многие вспоминают что-то хорошее, да и молодежь, которая тогда не жила, думает, что это была мощная страна. Конечно тогда было и что-то хорошее, при любой жизни бывает и что-то положительное. Но в целом это была ненормальная страна.
И если развал Советского Союза начался с развала моего унитаза, то думаю, этим произведением я его добил.