Останься клавиша неуловимой гранью,
Не прерывался бы полночный полонез,
Но так как лишь в слезах роскошествует Крез,
Своё сокровище пожертвовав молчанью,
Чья высшая ступень предшествует звучанью,
А смерть поблизости и времени в обрез,
То слышится мотив, хоть звук уже исчез,
Непоправимая уступка мирозданью,
Которой требует взыскательный эфир,
От буден будущих, от праздников постылых
Без нас, без музыки, как будто кончен пир
И некому летать в хороминах унылых
За исключеньем двух паломниц пятикрылых,
Ещё ласкающих свой хрупкий клад - клавир.
1985.