ПУТЕШЕСТВИЕ ЗА КРАЙ ЗЕМЛИ
лубок
*
«А всё-таки она плоская!» -
Воскликнул и почесал танзуру.
«Лысина твоя?» - ангел насмешливо вопросил.
«Лысина моя плоТская», -
И невозмутимо добавил:
«И у тебя не все перья белы, встречаются и те, что буры».
«Тссс, осторожно, тебе ещё нужно сил,
Чтобы дойти до края,
А то будешь потом стонать: умираю...
Господи, мол, зачем ты меня оставил,
И всё прочее, как другие монахи».
«Не дождёшься», — отрезал. И побрел, опустив глаза,
Как бредут на виселицу или к плахе.
А ангел решил свалить и больше пока не влезать.
И пошёл монах по пескам и травам,
И пошёл монах по корням корявым,
Ведь господь дал ему в провожатые пару ступней,
А в такой компании всё же идётся дружней.
Да и грешишь меньше, разве что спотыкаешься,
Крякнешь, перекрестишься, и как бы уже раскаешься.
«Вот так диво дивное», - и встал столбом.
Диво, меж тем, к нему, шелестя, ползло,
Пенилось, как добрый монастырский эль.
А ангел тут как тут: «Всё», - говорит. - «Облом».
«Ступай», - устало махнул. - «Должно быть, мне повезло.
Вот пара дощечек. Будет нынче постель».
И прилёг на пирс, и тотчас уснул.
А ангел — делать нечего — остался пугать акул.
А потом случился шторм. И монах в бреду
Цеплялся за доски, кричал всякую белиберду
Про тугого на ухо настоятеля, про розы возле калитки,
Про некую девку — ногти черны, а кожа бела и в веснушках,
Про загаженные вяхирями монастырские пушки,
Про воду, но больше - про эль и прочие дурманящие напитки.
И ни разу — ангел готов был поклясться — не вспоминал еду!
*
А вот ангел, следуя своей пернатой природе,
Очень хотел чего-нибудь поклевать.
Но все же он не птица, а нечто оккультное вроде.
Нашел ламинарию. Стал ею в зубах ковырять.
Хотя морской травинки ему не хватило бы на прокорм.
И он, наверное, опустился бы до ракушек. Если б не шторм.
«Господи, помилуй», - вопил монах.
А про себя думал: «Пошли вы все на!»
Он взлетал в чернильное небо на деревянном осле
И обрушивался в пучину в кипящем котле.
И в конце концов, в этом аду озверев,
Он хохотал, как гиена, и рычал, как лев.
А ночью обмяк и отпустил своего осла.
И пошел бы ко дну, если бы здесь не росла
Ледяная гора. Стуча зубами, обдирая запястья,
Он вылез на лёд и упал, подвывая от счастья.
«А всё-таки, она плоская», -
Шептал и смотрел на лёд.
«Плоская-плоская», - повторял, вглядываясь в полоску,
Которая к айсбергу приближалась влёт.
И вот, предательски хрустнув, ледяная гора замерла,
И монах увидел в небесах отражение: два крыла.
Ангел сидел по другую сторону плавучей горы.
Во-первых, напуганный. И очень злой — во-вторых.
«Это ты», - говорит. - «Ты во всём виноват.
Я так больно, так низко пал!» - «Скажи спасибо, не в ад.
То была божья воля, морские псы танцевали бурре».
«Ангелы не должны рыбам идти на пюре».
«Бедняга Левиафан голоден!» «Поворачивай ледышку назад!»
«Приплыли. Не нравится - лети в свой божественный сад».
«Пока ты здесь, сад для меня закрыт, лучше бы ты утоп».
«Значит, терпи. До чего же ты толстолоб!
Ангел, а такой остолоп!»
*
Наконец, протянул руку. И услышал гул.
«Купол похож на медузу. Чистая слизь».
Только и успел подумать. И тотчас же блеванул.
«Ты уже у цели. Немедленно соберись».
Снова дотронулся и отодвинул край.
Гул нарастал. И не гул. А будто бы ангельский грай.
«Соберись, тряпка. Вот он, твой берег, твой рай».
А дальше — версии расходятся. Одни говорили,
Монах и ангел узрели за краем автомобили,
Самолёты, самоходы и танки
И вот такие бриллианты неведомой никому огранки.
Шли, и попали на пир к королю выпивох.
Тот был зол и усат и громко кричал «хэндехох».
Другие шептались, мол, всё это небылицы.
И монах, и ангел пролезли под куполом и оказались в светлице.
А там во всю стену — зеркало. В его золотой глубине
Увидели они себя - спящими среди спрутов на дне.
А вот третья история мне особенно нравится.
Попали они там в деревеньку. Решили будто бы позабавиться.
Стали орать и скакать, и быстренько были схвачены.
Их оглушили. И оттащили в погреб, где среди всякой всячины
Бочек с элем, ржавых вериг и гирь
Они очнулись. И узнали родной монастырь.
К ним вошёл настоятель. И рявкнул: «Не дебоширь!»
«Не дебоширьТЕ», - поправил монах, оглянувшись туда,
Где только что был ангел. А теперь валялась мятая сковорода.
«Кто это — вы?» - спросил настоятель. Похоже, он всё-таки не был глух.
«Я и мои стопы», - смиренно ответил. И почувствовал, что под ним на полу вода.
И тут же добавил в припадке гордыни: «И святой дух».