Шагая по юбилейной
К матери русских рек,
Увидел я крест елейный -
На нем висел человек.
Тот паренек неприметный,
В перчатках, пробитых гвоздем,
Свисал, посреди алеи.
Проклятие было на нем.
Кричал он о помощи дико,
Прохожих на помощь звал,
Но крик его массе безликой
По воздуху не долетал.
"Гляди! С куполов красивых
Распятого льется кровь!
И струйкой такой игривой
С метровой бьет мне в бровь!"
Сказал это старый зевака,
Под башенкой что стоял.
И кровь паренька, собака,
По бороде растирал.
"Спасите меня, я гибну!
Устал я висеть на кресте!"
Висячий кричал заунывно,
Но звук растворялся во мгле.
Но нет! Было тихо и ясно,
Снежок под ногами лежал.
Распятый кричал напрасно,
Ведь звука никто не слыхал.
Зевака, ручьем опьяненный,
На паперти бился смеясь.
И лужицу он разьяренно
Глотал, словно черную грязь.
"Блаженые те кто плачут,
И нищие духом они!
Меня ты хотел одурачить?
Попробуй-ка, повиси!"
Он бороду рвал стараясь,
Кричал, а потом хохотал,
А после смотрел улыбаясь,
На кровь из крестовых ран.
Я долго смотрел на это,
На лавку присел покурить.
Зачем распинать поэта?
Поэт просто хочет жить.
09.03.2009 г.