Всем хорошего снежного дня. Ничего не нашла к 1 марта. Вспомним, что в этот день родилась Лидия Зиновьева-Аннибал. "Только когда я читаю Зиновьеву-Аннибал, я вновь живу, снова плачу, как живой, снова у меня здоровое отношение к жизни", любил повторять Вячеслав Иванов.
БЕЛАЯ НОЧЬ
Червленный щит тонул – не утопал,
В струях калился золотого рая…
И канул… Там, у заревого края,
В купели неугасной свет вскипал.
В синь бледную и в празелень опал
Из глуби камня так горит, играя.
Ночь стала – без теней. Не умирая,
В восточный горн огонь закатный пал,
Не движет свет. Дома, без протяженья, –
И бдительны, и слепы. Ночь – как день.
Но не межует граней четко тень.
Река хранит чудес отображенья.
Ей расточить огонь чудесный – лень…
Намеки здесь – и там лишь достиженья.
Лидия Зиновьева-Аннибал
В литературе начала ХХ в. Зиновьева-Аннибал известна больше как прозаик, хотя публиковала и стихи, писала критические статьи в различных журналах (в частности, «Весах»).
Лидия Дмитриевна Зиновьева-Аннибал (1866-1907). В ее жилах текла голубая кровь: отец Лидии Дмитрий Зиновьев был родом из сербских князей. Окружению он запомнился беззаботным, великодушным барином, в котором однажды взыграла невесть откуда взявшаяся жилка предпринимателя –– он первым решил индустриально использовать Нарвский водопад. Это мероприятие принесло семье неплохие дивиденды, но широкая натура барина постоянно посягала на это благосостояние. Ее мать, урожденная баронесса Веймарн, была шведкой по отцу, а по материнской линии примыкала к семье Ганнибала –– предка Пушкина. Детство Лидии прошло в петербургском особняке, который был известен в городе как придворный: брат ее отца был воспитателем цесаревича, впоследствии императора Александра III. В силу всего перечисленного девочке с рождения было уготовано блестящее будущее великосветской дамы, но с самого раннего возраста Лидия думала о себе и о своем будущем иначе. Ее богатое воображение постоянно вырывалось из стен роскошного дома, она придумывала собственные игры, которые взрослые называли необузданными и дикими. Художница Маргарита Сабашникова оставила ее словесный портрет: "странно-розовый отлив белокурых волос, яркие белки серых глаз на фоне смуглой кожи. Лицом она походила на Сивиллу Микеланджело — львиная посадка головы, стройная сильная шея, решимость взгляда; маленькие уши парадоксально увеличивали впечатление этого львиного облика: "Такая любого Диониса швырнет себе под ноги".
В «Башне» Вячеслава Иванова — литературном салоне, действовавшем в 1905—1909 годах в Санкт-Петербурге на Таврической улице, эту женщину боготворили и называли Диотимой — по имени необыкновенной по красоте и мудрости героини платоновского диалога «Пир». Когда она появлялась на публике, смолкали готовые вспыхнуть споры и взоры участников ивановских сред обращались к ней, дабы не пропустить сказанное «небожительницей». Рождение же Зиновьевой-Аннибал как писательницы (этот, как говорили, полу-псевдоним она взяла себе, начав литературную деятельность) состоялось после встречи с Вячеславом Ивановым В уста одной из героинь своего первого крупного произведения, драмы «Кольца» (1904 год), она вложила признание: «Не помню себя до него, какая была. Была ли вовсе? Я — он. Вся в нем». А Иванов, поселившись в "башне" обращает к Лидии несколько стихотворений под общим названием «Сивилла»:
Пришелец на башне притон я обрел
С моею царицей –– Сивиллой.
Над городом-мороком, –– смутный орел
С орлицею ширококрылой.
Венчание под лозой. В ожидании венчания Лидия и Иванов вынуждены были прятаться сами и прятать детей, которых бывший муж-учитель грозился отобрать. У счастливых влюбленных началась пора скитаний: Италия, Франция, Англия, Швейцария. Телеграмма об успешном бракоразводном процессе пришла к ним лишь через четыре года, в 1899 году, и застала будущих супругов в Аренцано, приморском городке близ Генуи. Свадьба прошла в маленькой греческой церкви Ливорно, куда молодожены приехали одни и где им по греческому обычаю вместо брачных венцов надели на головы обручи из виноградных лоз, обмотанных шерстью ягненка. И Лидия, и Иванов заранее знали об этом ритуале: он их очень привлекал. А Иванов уже тогда предполагал, что не только иудейская, но и эллинская религия является истоком христианства.
Вячеслав Иванов, Лидия Зиновьева-Аннибал и Вера Шварсалон (дочь Зиновьевой от первого брака).
Вячеслав Иванов и Вера Шварсалон. После смерти жены Иванов сохранял с ней мистическое общение, именно она, по его убеждению, указала на дочь от первого брака Веру Константиновну Шварсалон как на свою преемницу (стихотворение «Ее дочери»); брак с падчерицей вызвал отторгающую реакцию у многих из окружения Иванова. У пары родился сын Дмитрий, Зимой 1913 года Вячеслав Иванов и Вера, пережидавшие скандал за границей, обвенчались в православной церкви города Ливорно.
Галина Семененко.