Тюрьма Народов

   
 
Тюрьма Народов
Предисловие: здесь представлена вся поэма состоящая из 10ти частей написанная мною за долгие шесть лет работа. Приуроченная к столетию Великого Октября.
Данное произведение издано в середине 2018 года.

Тюрьма Народов
Глава 1
Не ясен мне моей тревоги тлен,
Волнуюсь о любом я и любой.
И пусть имею всё, что захотел,

В конце концов, оставшись сиротой.
Меня Максимом нарекли с рожденья,
Еще до смерти матери моей.

Что передать успела убежденья,
К моменту окончанья своих дней.
Пускай сама страдала самостийно

Среди не многих спутников судьбы,
Объединив стремленья, очевидно
Осуществить великие мечты.      

Ибо несла дворянское сословье
И не могла, душою пренебречь.   
Но все-таки осталась недовольна

Своей судьбой, приблизив свою смерть.
К тому моменту сына  воспитала,
Сама, оставшись с ним наедине.

И после смерти всё ему отдала,
Наследника бросая на земле.
Но я и сам страдал от размышлений,

И был таким же, как и моя мать.
Не в силах отыскать успокоенье,
Пытаясь «горькой» мысли обуздать.

Хотя какие могут быть причины,
Ведь я богат и знатен при дворе. 
Но всё равно страдал неумолимо,

За тех, кто жил с рождения в тюрьме.
Не понимая, почему так плохо,
Для них сложилась горькая судьба.

Ведь под землей сидели всенародно, 
А вместе с ними изнывал и я.
Без матери оставшись, со слугою,

Что по наследству перешел ко мне,
Которому немедленно дал волю,
Чтобы ослабить муки на земле.

Ведь он страдал от самого рожденья,
Родившись по сословью крепостным.
Как весь народ, не зная избавленья,

От участи, которую носил.
Но я не мог спокойно примириться
С такой судьбой для бедного Петра.

Когда бы сам ничем не поскупился,
Чтобы исправить сущность бытия.
Но в преисподне не было спасенья,

Тут невозможно что-то изменить,
Не совершив большие потрясенья,
Которые мечтал предотвратить. 

Сложилась так нелегкая судьба, 
Определив для нас существованье.
Ибо мы все, как собственность царя.

Уж такова цена самодержавья.
Но как бы ни была грешна природа,
Мне не посильно дать себе ответ,

За что несем страдания так долго,
С рождения не видя белый свет!
И пусть я был богатым и свободным,

Насколько мне позволено в аду,
Я так хотел сбежать из преисподни,
Забрав с собою всех, кого смогу.

Ибо тюрьма не сможет поменяться,
И вечно будет той, какой была.
Но я хотел до правды докопаться,

И все узнать на небе у творца.
Желая сам подняться в божье царство,
Где все секреты выведу на свет.

А наш народ сумеет разобраться,
Узнав причины всех насущных бед.
Но кем я был, чтобы просить ответы?

Ничтожество и больше ничего.
Являясь чертом, недочеловеком,
Только взгляните на мое лицо.

Рога кудряшками завились над плечами,
А корни их въедались прямо в мозг.
И словно черви разум разъедали,

Скрывая всё под пеленой волос.
Я был такой же, как и все дворяне,
Что бессовством страдали на Руси.

Ибо так долго в пекле прозябали,
Что сами изменились воплоти.
И даже я сидел в своих покоях,

И думал о безвыходной судьбе.
А мой слуга, отпущенный на волю,
Гуляет, как хозяин, во дворце.

Пока я пребываю в размышленьях,
Читая запрещенные тома.
Тех, кто писал о нашем положеньи,

Просиживая с книжкой до утра.
Испытывая голод и усталость,
Свалившись за обеденным столом.

Где из комода взял, что оставалось,
Среди бутылок, опустев кругом.   
Лишь алкоголь отгонит мои мысли,

Спокойствие даруя, чтоб уснуть.
Увы, но это правда моей жизни,
Лишь только так здесь можно отдохнуть.

Со временем, на кухне засыпая,
Я приоткрыл закрытые глаза.
Услышав, словно кто-то наливает,

И выпивает, правда, без меня.
Не понимая, кто же темной ночью
Сидит и не робеет предо мной.

Быть может, Петр, спать еще не хочет,
Решив напиться огненной водой?
Но лишь увидев, что же там сидело,

Я вздрогнул от величия ее.
Мое лицо немедленно вспотело,
А гостья пьет, и будет пить еще.

Старуха смерть, несменная хозяйка,
Владычица всех мертвых и живых.
Дитя природы иль ее исчадье

Сидит со мной и пьет мой крепкий спирт.
За что я удостоен этой чести?
Внутри все согревалось на душе.

Мое лицо улыбку не уместит,
Пускай и было чуть не по себе:
-Ответь же мне, о добрая хозяйка,

Владычица всего, что есть и нет,
Приняв на милость мутное сознанье,
И даровав желаемый ответ.

За что в аду народ живет бесправно,
Словно скотина в крепостном хлеву?
Где он страдает, меркнув в чужой славе,

Калечась, на невыгодном труду.
За что крестьян на рынках продают,
Из жадности их цену набивая?

И, словно яблоки, попробовать на вкус
Дают всем тем, кто денег не считает.
Как смеют их сестер и матерей,

Насиловать по праву первой ночи?
Лобзая жен, пред взором их мужей,
Невинности лишив ее порочно.

Кто дал им право со своим крестом
Людей казнить и мучить их во всем,
Сжигая за клубок инакомыслий.

И вешать их за взгляд со стороны,
Который был не близок монархистам,
Ломавшим все, к чему стремились мы.

За что народ народом не считают
И метками их травят как зверье.
Ошейники на шеи надевая,
Вбивая в разум дурь, галиматье.

Невинных здесь всегда было засилье.
Посаженных не за свои грехи.
Но все-таки их в пекло посадили,

С правами меньшими, чем у чумной блохи.
И тянутся бесчисленные недра,
К ядру земли сошлись со всех сторон.

Настолько много здесь томится пленных,
Жаль, что конец для всех уже решен.
За что, за что, они несут мученье?

За что им нужно муки продолжать?
И чувствовать такое оскорбленье,
Которым их привыкли оскорблять?

Я не могу смириться с этой болью.
И не смирюсь, хозяйка, не проси.
Народ способен смыть всё это кровью,

Повесив каждого, кто встал на их пути.
Но я не стану их толкать на это,
Покуда сам не выяснил, за что.

Мы все в тюрьме, где душат человека,
Скотину получая из него!!!-
Смерть ничего на это не сказала,

Лишь захотела чокнуться со мной.
А я не против быть, на дне бокала
Выплескивая собственную боль:

-Я так хочу подняться прямо в небо,
И всё узнать у высшего судьи.
Коль ты не хочешь даровать ответы,

То хоть немного в этом подсоби!
Я все отдам, и душу и свободу,
Лишь только дай мне истину узнать.

И передать несчастному народу
Все то, что я найду для них сказать.
Господь спаситель, может быть, не знает,

Что происходит в глубине чертог!
Я расскажу о том, о чем скрывают,
И срок страданий тут же истечет!

Ах, если бы я мог подняться сам,
Да только нас не выпустят отсюда.
Послали бы взашей, ко всем чертям,

И всё бы дал, клянусь, за это чудо!
Поэтому смиренно предлагаю,
Всё, что имею, все готов отдать.

И пусть не многим здесь располагаю,
Но умоляю, согласись принять!-
А смерть сидит и смотрит прямо в душу,

Словно желая вырвать из груди.
Но я не против быть на побегушках,
В объятиях достойной госпожи.

И пусть она не властвует над миром,
И даже пекло не подвластно ей.
Но смерть была воистину всесильна,

Во имя блага, счастья всех людей.
Я много раз глядел на труд старухи,
На то, как та, жалела нищету.

И души их спасала от разрухи
Туда, где нет намека на нужду.
А всех, кто жил за счет чужих несчастий,

Не важно, кем он стал, в конце концов,
Смерть называла души их пропащей,
Утаскивая в днище катакомб.

Лучше не знать, какая тьма клубится
В этих бескрайних каменных лесах.
Никто не смог оттуда возвратиться, 

С надеждами на божий постулат.
И пусть старуху каждый проклинает,
Как худшее создание земли.

Я точно знал, кому я присягаю,
Уверенный, что умыслы чисты.
Она с улыбкой жертву принимала,

Кладя ладонь на собранный кулак.
В котором сила, вся моя лежала,
Заложенная в искренних словах.

Я не узнал ее через мгновенье,
Столь изменилось всё передо мной.
Словно свершилось новое рожденье.

Закутавшись под белой простыней,
Старуха смерть была настоль красива,
Что всё в груди как камень замерло.

Я даже вспомнил то, что я мужчина,
Рассматривая с завистью ее.
Ее улыбка лучшее воззванье

К великим и немыслимым делам.
Ее глаза достойны почитанья,
Как факелы, подобны маякам.

Горячее и доброе сердечко
Горело под истерзанным умом.
Она взвалила всё на свои плечи

И мучилась за тех, кто обречен.
Красавица, никем не искусима,
Любви к народу ей не занимать.

Ведь многие спасались из могилы,
Когда она решала их спасать.
Я преклонялся перед этой девой,

Перед величьем страшного суда,
Решающим проблему за проблемой,
Словно луч света, где царила тьма.

Она судья и судит справедливо,
Решая всю дальнейшую судьбу.
И нет того, кого бы пощадила

За то, что ей протягивали мзду.
Смерть - лучшее творение на свете,
Какое есть и только может быть.

Она ломала всё, что было прежде
И это не дано остановить.
И я готов свалиться на колени,

И умолять ответить на вопрос.
Запутываясь в чувствах, как истерик,
Все ради исполненья своих грез.

Но смерть сама решила молвить слово,
Впервые за минувшие часы.
И отвечая, почему так плохо?

За что даны превратности судьбы?
Она сказала:-Ты мне не поверишь…
Как не поверил каждый, кто узнал,

Мне не дано ни лгать, ни лицемерить,
Но ты узнаешь всё об этом сам.
Иди на небо, в град священный, к богу,

Лишь только там всю истину поймешь.
Проверив близость к своему народу,
Как только в рай паломником войдешь.

Я ухожу, прощай мой милый друг,
Не забывай о тех больших свершеньях.
Великие дела произойдут,

Освобождая всех от заключенья…
-Но как, скажи, мне выбраться из пекла?-
Взмолился я, припав к ее ногам.

Но смерть уходит снова от ответа,
Вернувшись к прежде сказанным словам:
-Я говорила, ты мне не поверишь…

Как не поверил каждый, кто узнал!
Я видела все ваши поколенья,
Судя всех вас по созданным делам!

В моих кистях лежат такие силы,
Каких никто не зрел в своих руках!
Ты думаешь, я с богом несравнима,

Я и над ним посеиваю страх!
И ты со мной покинешь преисподнюю,
И обретешь проход на небеса.

Но ты обязан, слышишь, как угодно
Продать своё именье с молотка!
И выкупить на крепостном базаре

Побольше обездоленных людей.
Чтобы с тобой все вместе продолжали
Свою дорогу до скончания дней!

Ступай к творцу, как хочешь, мой посланник,
Тебе не страшен путь, коль ты со мной.
Раскрой для всех поставленную тайну,

Вернувшись в пекло честно, как герой!-
Смерть запиналась на последнем слове,
Остановив свой поднятый бокал.

Ах, это Петр, вставший на пороге,
От страха на ногах не устоял.
Несчастный друг, видать проголодался,

Он  захотел чуток перекусить.
Через секунду здесь же распластался,
Когда увидел, с кем я начал пить.

Не понимая, что же это было,
И почему пришла ко мне домой.
Быть может, я уже стою в могиле

Утаптывая грунт одной ногой.
Но смерть пила и дальше из бокала,
Посмеиваясь нежно над Петром.

Валявшимся в подметках, как собака,
Словно и вправду был каким-то псом.
Мы до утра сидим не умолкая,

И вдруг я вижу, что ее бокал
Всё выпитое на пол выливает,
Прикладывая край к своим губам.

Она сама всё выпила до капли,
Не проливая мимо ни одной.
Я сильно пьян, но всё-таки в порядке,

Ведь смерть пришла сегодня не за мной.
Откуда вышло море под ногами
Мне не дано и близко осознать.

Но я увидел сколечко глазами,
Как совершалось то, что не понять.
Из-под одежды, между голых ребер,

Бежали струйки огненной воды.
Но, не противясь продолжать застолье,
Я искренне просил: - Не уходи.-

Она в ответ немного посмеялась,
И бросилась обратно, в лоно тьмы.
Где через миг ее не оказалось,

Наверное, кто-то ждал своей судьбы.
Мне не дано разговорить старуху.
Она привыкла обо всем молчать.

Но, не поддавшись страху и испугу,
Я продолжаю то, что смог начать.
Из пекла нет дороги лучезарной,

Ведь лучший мир - для избранных людей,
Где было всё добыто чистой правдой.
Как я хотел отправиться за ней.

В чистилище достаточно тропинок,
Ведущих к поднебесью на земле.
Но каждая несет свою кручину,

Убив того, кто шествует во тьме.
Туда войска империй не вступают,
Не жалуя погибнуть на корню. 

В конце концов, там каждый заплутает,
Закончив жизнь несчастную свою.
Лишь по одной дороге в каждом царстве

Проложено, а более их нет.
По ним свозили подать государства,
Вызвенивая россыпью монет.

На них, как реки, длинным караваном,
Кружащимся по всей земной оси,
Везли товар, который было надо

Живущим на поверхности земли.
Рабы впрягались вместе со скотиной,
Погонщики орудуют кнутом.

Исстрачивая собственные силы,
На тех, кто был всего лишь ни причем.
И это всё под гром на колокольне,

Как православный может без церквей?
Они гремят веками в преисподне,
Но мы страдали и по сей же день.



******************************


Наутро, после долгих размышлений,
Очнувшись через сутки с бодуна.

Я всё же принял для себя решенье,
Покинуть пекло и найти творца.
Поскольку здесь иначе невозможно

Многострадально правду обрести. 
Когда на небе только остается
Искать спасенье для Святой Руси.

Создателя моля о снисхожденьи,
Чтобы открыл на истину глаза.
За что страдаем с самого рожденья,

И почему мученьям нет конца?
Задумавшись, как бросить преисподню,
Забрав с собою, всех кого смогу.

Лишив себя привычного раздолья,
Зато исполнив давнюю мечту.
Став собираться, не теряя время,

Послав Петра кибитку запрягать.
Чтобы со мной поехал из деревни,
Где жили с ним, от города верст пять.

Он был тогда немного ошарашен
После всего, что видели вдвоем.
Тем более, узнав, какие планы

Его хозяин в жизни предпочел.
Вместе со мной поехав до столицы,
Где я хотел найти своих друзей.

Еще не зная, что могло случиться,
Ибо на свете ближе нет людей.
Ведь мы когда-то были неразлучны,

Пока судьба нас всех не развела.
Не представляя, что людские души,
Киснут быстрее сливок молока.

И целый день, кружась по Петербургу
Я не нашел взаимности былой.
Словно теперь им было не доступно

Во имя правды жертвовать собой.
Ибо настолько сильно изменились
Мои друзья по прихоти судьбы.

Как будто бы внутри переродились,
Став оболочкой от своей души.
Не понимая, что так повлияло,

Сложив судьбу, как вздумается им.
Которую бесцельно прожигали,
Не понимая то, о чем просил.
 
Отказываясь сразу без сомнений,
А кто-то даже прогонял меня,
Мои слова приняв без уважения,

Давно забыв, что были с ним друзья.
Не дав копейки, даже для народа,
Чтобы людей побольше увести

Из преисподни даровав свободу,
Скупая всех, кто жил в тартарары.
Они жалеют собственные деньги,

Для прожиганья жизни во дворцах.
Холопов оставляя в заключении,
Чтобы на них работали за так.

Неся страданье своему народу, 
Который был несчастен под землей.
Но я хотел дойти до небосвода,

Пытаясь убедить любой ценой.
Своих друзей, которых не осталось,
Фамилии склоняя в голове.

Бессмысленно по Питеру катаясь,
Лишь бы найти сподвижников себе.
И только Петр испытал взаимность,

Когда ему о целях рассказал.
Естественно, ведь он освободиться,
О чем всегда, с рождения, мечтал.

Пускай боялся обрести спасенье,
Как в неизвестность, ринувшись туда.
Где обретет другое назначенье,

Став человеком вместо батрака.
И управляя вожжами кибитки,
Он так и вез меня по адресам.

Соратников моих и разночинцев,
С которыми дружил когда-то сам.
Не в силах повлиять ни на кого,

К последнему приехав напоследок.
Желая знать, не более того,
Остался ли, как прежде, человеком?

Его поместье в центре Петербурга
Стояло возле Зимнего Дворца,
Ибо хозяин - та еще фигура,

Добившийся огромного поста.
И я к нему приехал в поздний вечер,
Чтобы застать и с ним поговорить.

Рассчитуя добиться этой встречей,
Что все-таки смогу уговорить.
И вытащить из-под земли на волю,

Освободив побольше крепостных,
Которых заберем вместе с собою,
Купив на рынке, взяв еще своих.

Хозяин принимал меня радушно
Среди своих лакеев и пажей.
Разгадывая, что мне было нужно,

Но я не знал, как поступить теперь.
Ибо так часто обжигалось сердце,
Когда его напрасно  открывал.

Что не было на нем  живого места,
После всего, что раньше испытал.
Как прежде, сохраняя свою веру,

Что человек обманут или слаб.
Поэтому сидела в нем химера,
Из-за которой жизнь - кромешный ад.

Доверившись тогда своему другу,
С которым оставались мы дружны,
Пока учились, перейдя на службу,
 
Так и расставшись воли вопреки.
И вот опять сошлись неумолимо,
После всего, что пережили, с ним.

Припоминая прошлое, как было,
Пока ему всю правду не открыл.
Наш разговор не сразу завязался,

Но я пытался как-то объяснить,
Ради чего к создателю собрался,
Но старый друг не дал договорить.

Ибо тогда взмолился Николай,
Товарищ мой, не маленького чина:
-Прошу тебя, опять не начинай.

После всего, что между нами было.
Из преисподни выйти невозможно.
Отсюда нет свободного пути.

А разрешенье взять настолько сложно,
Что просто так на землю не уйти. 
Поэтому прошу тебя, Максим,

Не нарушай привычного порядка.
Иначе сам останешься один,
Утратив свою жизнь безостатка.

Но если ты пойдешь на преступленье,
И самовольно бросишься в бега.
Тебя поймают в пекле, без сомненья,

И приведут для страшного суда.   
Поэтому, во имя нашей дружбы,
Не заставляй меня быть палачом.

Ведь я у власти нахожусь, на службе,
В конце концов, как царский прокурор.
Моя задача - соблюдать законы,

Тем более, чему и сам не рад,
Что покрываю все твои препоны,
И становлюсь, не меньше, виноват.-

Он замолчал, ведь я ему ответил:
-Ах, Николай, да если бы я знал, 
Что наша встреча завершится этим

Тогда бы не пришел к тебе и сам.
После всего, что между нами было,
Всех остальных оставим в стороне.

Ты попираешь все неумолимо,
Чтобы карьеру стоить при царе.
Как ты забыл, о, славных времен,

Когда еще мы были молодыми,
И вместе обходили целый ад,
Выискивая правду в этом мире.

Ты помнишь, как компания друзей,
Только закончив постигать науки.
Отправилась искать того, кто в ней

Закончит все терзания и муки?
Желая знать, как было, что к чему, 
За что страдали, мучились в неволе?

Разыскивая в пекле сатану,
И ты пошел, тем более, со мною.
Все тяготы совместно разделяя,

Во время наших странствий по тюрьме.
Где истину взаимно мы искали,
Направившись однажды к сатане.-

Действительно, всё раньше так и было,
Я не придумал, правду рассказал.
Но старый друг едва ли это принял, 

И скорчился, когда услышал сам.
После чего, воскликнул: -Умоляю,
Не вспоминай об этом, я прошу.

Когда итак все сердце изнывает,
Как молодость испортили свою…
Три года прошатавшись по чужбине,

Не отыскав того, зачем пошли.
И что теперь в итоге получили,
Кроме забвенья собственной души?

Ты думаешь, чего все отказались,
К создателю последовать с тобой?
Когда настолько вдоволь нахлебались,

Твоих исканий, заслужив покой.
И не хотят и дальше свою жизнь
Надеждам несусветным посвящать.

Что нам, дано исправить учесть мира,
Сумев у бога истину принять?!
Прости, Максим, пожалуйста, прости,

Что я кричу и сетую в досадах.
Пожалуйста, прошу, не уходи,
Не уходи….- Но я ответил:- Надо.-

И подступив к соратнику и другу,
Стал целовать несчастного в чело.
Осознавая, как же ему плохо,

Поскольку сам испытывал всё то,
Что чувствовал несчастный Николай,
И все мои студенческие братья.

Но прошлое нельзя вернуть назад,
Как ни пытался сделать это раньше.
Покинув наконец-то прокурора,

Который мог меня арестовать.
Но отпустил, не взяв с меня и слова,
Что не продолжу начатое вспять.

Поскольку все равно решусь на это,
Ведь от своих идей не отрекусь.
Вместе с Петром по городу поехав,

К грядущему разыскивая путь.
Еще не зная, как пробиться к небу,
Чтобы творца о жизни расспросить

Не представляя,  чем его ответы
Смогут глаза на истину открыть.
Но перед тем как выйти на свободу,

Перед началом трудного пути.
Я должен был прицениться к народу,
Кого смогу на землю увезти.

Чтобы у смерти получить спасенье,
Покинув преисподнюю навсегда.
Со всеми, кто желает избавленья,

Скупая тех, кто просит, с молотка. 
И я ходил по крепостным базарам,
Чтобы народ свой вывести на свет.

Продав наследство, много и не мало,
Поскольку деньги только инструмент.
Не пожалев большого состоянья,

Потратив всё, что есть, на крепостных.
К ним обращая толику вниманья,
Пытаясь правду донести до них.

Взывая к людям: -Что же вы молчите,
Ах, неужели, нечего сказать?!
Вы на свободу, выбраться хотите,

Чтобы сначала жизнь свою начать?!   
После всего, что с вами сотворили,
Помещики, дворяне, господа,

Идемте же на волю в лучшем мире,
Где из тюрьмы спасетесь навсегда.
Не думайте за Матушку Россию,

Что будет делать, будучи без вас.
Ибо рабами для нее вы были,
Пока дворяне царствуют как класс.

Зачем вам тешить, глупые надежды?
Не выветрится всё само собой.
Самодержавье будет бесконечно

Затравливать народ своей пятой.
Идемте же со мною восвояси,
Оставив здесь страдания свои.

Идем те же со мною, не иначе,
На волю, наконец, из-под земли!-
Я замолчал тревожно перед ними,
 
И стал гадать, не зная до сих пор,
Что именно решили крепостные,
Которым рассказал, зачем пришел.

И пусть меня встречали с недоверием
В толпе людской, бранили без конца.
Не оценив серьезно предложение, 

Поскольку чертом все-таки был я.
Но мой слуга взмолился перед ними
И продолжал за мною повторять.

Пока меня в толпе не полюбили,
Спасителем став сам именовать.
Ибо поверил мне настолько сильно,

Насколько бы не смог поверить  я.
Что помогу оставить им Россию,
Где крепостным родился навсегда.

После всего, что пережил с рожденья,
Себя изнемогая с малых лет.
Но возлагал надежды на спасенье,

Ибо в меня поверил в тот момент.
Став убеждать народ неприхотливо
Отправиться на землю вслед за мной.

И добивался Петр непрерывно
Доверия ко мне в толпе людской.
И я давал для всех освобожденье,

Кто бы его тогда не попросил.
Позволив выбрать им по разуменью,
Как дальше жить, избрав судьбу самим.

И тех, кто пожелал уйти со мною,
Из преисподнии взял  и обогрел.
Готовясь путь проделать под землею,

После всего, что сделать захотел.
Пока однажды не уйдем из пекла,
Собрав припасы, всё, что нам дано.

Спасая тех, кто верил безвозмездно,
Что обещанье выполню своё.
Пускай не все меня воспринимали

Достойно, не поверив до конца.
Ибо беспечно прошлым понукали,
Поскольку чертом все-таки был я.

Но не таким, как многие другие,
Кто заслужил презрение людей.
Ведь я на них потратил свои деньги,

Опустошив карманы от рублей.
Собрав людей в телеги и повозки,
Объединив в огромный караван.

Где выжидали время осторожно,
Когда поймем, что час уже настал.
Отправиться в большое восхожденье,

И, наконец, подняться до земли.
Где обретем желанное спасенье,
Когда настолько к этому близки.

Вселенски обнищав неумолимо,
Я продал все, оставшись неудел.
И был готов страдать за судьбы мира,

Спасая тех, кто этого хотел.
И Петр шел к свободе не последним,
А вслед за ним - народная толпа

Бежала прочь по каменным ступеням,
Готовясь путь проделать до конца.
И мы везли  телеги и повозки,

Что запрягли в быков и лошадей.
И увозили всё, что нам дороже,
Кроме еды, припасов и вещей.

Там были дети, старики там были,
Желавшие увидеть хоть глазком,
Как существуют люди в лучшем мире,

Не ведая, чем жили до сих пор.
Оглядывая снежные равнины, 
Которым нет и счета на Руси.

Откуда мы все вместе уходили,
Чтобы однажды с истиной прийти.
По край ней мере я не мог оставить

Народ любимый дальше прозябать.
И как бы там меня не называли,
Не отрекусь и не смогу предать.

А между тем, дорога продолжалась.
Наш караван и днем и ночью шел.
Ведь ничего другого не осталось,

Чтобы угрозы отвести кругом.
Любой беды, несчастья опасаясь,
Которые могли произойти.

И люди безутешно надрывались,
Так и продолжив  по стопам идти.
Еще не зная, что же с нами будет,

После начала страшных перемен.
Доверив черту собственные судьбы,
Как бы спасти их лично ни хотел.

Но свет от солнца так и не встречался,
Не позволяя выйти напрямик.
Поэтому безвыходным остался

Тяжелый путь, приведший нас в тупик.
И мы не знали, где искать спасенье,
Какой дорогой все-таки идти?

Куда свернуть? И где то направленье,
Чтобы на землю выйти из тюрьмы?
Став опасаться совершить ошибку,

Утратив наивыгодный маршрут.
В проводнике нуждаясь очевидно,
Когда он был, как воздух, нужен тут.

Но где найдешь такого человека,
Чтобы помог свободу обрести?
Когда вариантов не было, и нету?

Став выжидать по прихоти судьбы.
Разбив костер, установив палатки, 
Еще не зная, сколько предстоит

Нам выжидать момент невероятный,
Когда судьба дорогу облегчит.
И вот однажды, стоя на привале,

Ко мне в шатер зашла старуха-смерть.
Она пришла, когда все мирно спали,
Чтобы раскрыть желаемый секрет.

Став разделять покой неприхотливо,
Вместе со мной испив бокал вина.
Прекрасно зная, что я был мужчина, 

С которым сможет отдохнуть сама.
После всего, что было между нами,
Я не нарушил слово перед ней.

Осуществив благие начинанья,
Скупив на рынке множество людей.
И я не мог нарадоваться смерти,
 
Что посетила всё-таки меня.
Ведь мы же были без нее как дети,
Дождавшись, наконец, проводника.

Ибо другого больше и не ждали.
Но госпожа сказала во хмелю,
О том, как все придворные узнали,

Что я на землю странствия веду.
Поведав мне, как строго осудили,
Поступок мой, приговорив меня.

Но мы со смертью безмятежно пили,
Пока я слушал, с чем она пришла:
-Еще на свете, не было такого,

Чтобы вельможа предал постулат,
И, бросил своё место у престола,
Решив покинуть с крепостными ад.

Теперь дворяне места не находят,
И требуют вернуть тебя назад. 
Чтобы не дать остаться на свободе,

В конечном счете, жизнь отобрав.   
Но кто тебе позволит в этом мире,
В конце концов, так просто умереть?

И чтобы там с царем не сотворили,   
Ты не умрешь, ведь я решию смерть!-
Став разрываться хохотом зловещим,

Помолодев тогда же предо мной.
Явившись красотою безупречной,
Решив обнять, с пылающей душой.

И я не мог противиться желанью,
Когда настолько хочется любви.
Истосковавшись по ее вниманию,

Сойдя с ума от страшной красоты.
-Пойдем со мной, - девица хохотала,
Практически, раздевшись догола.-

Тебе воздам того, что обещала!
Но перед этим сам поймай меня!-
И я за смертью кинулся вдогонку,

Бросая лагерь, вставший на ночлег. 
Лишь бы поймать красивую девчонку!
От похоти забыв на тот момент

Про всех, кого пытался осчастливить,
В конце концов, бросая караван.
Даже не зная, что же будет с ними,

Если назад не ворочусь я сам. 
Но я не мог противиться желанью,
Когда забрел настолько далеко.

Не выдержав душевные терзанья,
Так и продолжил догонять ее.
Переступая терни преисподнии.

Не представляя, где придет конец
Прелюдии, продлившейся довольно,
Остановившись с нею наконец.

Сумев тогда объятиям придаться,
Закрыв глаза, в пылающей любви.
Не ведая, куда смогли добраться

Покинув лагерь, волею судьбы.   
Не представляя, где мы находились,
Когда стояли с ней на берегу.

У выхода, к которому стремились,
Из преисподнии, находясь в аду.
И я не мог нарадоваться счастью,

Едва увидев, путь из-под земли.
После всего, что вынесли напрасно.
И вот пред нами выход из тюрьмы!

Разглядывая свет в конце тоннеля,
Что освещал дорогу в лучший мир.
Где я смогу покинуть подземелье

Покинув преисподнюю иже с ним.
Ибо осталось водную преграду,
В конце концов, на лодке пересечь,

Уже со смертью, подойдя к причалу,
Чтобы суда поближе рассмотреть.
Но мне придется чем-то поступиться,

Чтобы покинуть пекло навсегда.
Осознавая, что мечтам не сбыться
Для крепостных, которых вел сюда.

Ибо, как только не вернусь за ними,
Свой караван, оставив на ночлег,
Тогда они действительно погибли,

Со мною не взойдя на белый свет.
Но как бы не пугали размышленья,
Я продолжал об этом рассуждать.

Оценивая всё до исступленья,
Еще не зная, что от смерти ждать.
Но почему-то госпожа хотела,

Чтобы я сам ушел из-под земли.
Заманивая в лодку своим телом,
Одежду распахнув до наготы.

Позволив мне до боли насладиться
Невиданной доселе красотой.
Но совесть не давала поступиться.

Как ни хотел обнять ее нагой.
Воспользуясь желаемым моментом,
Когда есть шанс спасенье обрести.

Оставив в преисподне своих смердов,
Послушавшись веленью госпожи.
Но пересилив плотские желанья,

Услышал вой зловещий от нее:
-Прошу тебя, оставь переживанья,
Ты должен выбрать, только и всего.

Пойдешь ли ты назад за остальными,
Чтобы спасти полтысячи людей?
На гибель обрекая свою жизнь,

Так и не выйдя, из тюрьмы своей?
Или один уйдешь из преисподнии,
Бросая тех, кого ты возглавлял.

Свою судьбу, закончив, да и только.
Махнув рукой на всё, что обещал.
Придавшись наконец-то наслажденью

В любовных ласках, крови и в поту.
Со мною обретя своё спасенье,
Отдав мне жизнь грешную свою.

Ну что же ты, иди ко мне, мой милый,
Я вся горю! - воскликнула она.-
Или пойдешь назад за крепостными,

Ради которых бросишь тут меня?!-
Я ничего хозяйке не ответил,
От страха содрогаясь перед ней.

Не понимая, как мне жить на свете,
От совести избавившись своей.
Но госпожа заплакала  от горя,

Закрыв руками красные глаза.
После всего, что сделала со мною,
Когда раскрыла истину сама.

Ведь я терзался, путаясь в помине,
Узнав свою дальнейшую судьбу.
Если уйду в Европу из России,

И никого с собой не заберу.
А смерть, как раньше, на меня давила,
Как женщина, пытаясь проверять,

Какой на самом деле был мужчина,
Которого смогла себе избрать.
И мне не просто было отказаться,

Не поддаваясь страшной новизне,
Став к лагерю обратно возвращаться,
Оставив госпожу наедине.

Но спутница в зеркальном одеянье,
Только смеялась чутко надо мной.
И будучи венцом моих желаний

Заманивала страшной красотой.
Но я побрел в обратную дорогу,
Чтобы опять вернуться не один.

И получить желанную свободу,
В конечном счете, бросив этот мир.
Совсем не легким было возвращение,

Но я вернулся милостью судьбы.
Где от людей исходят подозрения,
Что навсегда ушел их господин.

И только мой слуга не сомневался, 
Что я вернусь обратно ради них.
Я на Петра не сильно полагался,
 
Но он сумел утешить остальных,
Меня приметив, где-то у подножий,
Когда к толпе народной подходил.

И закричал: -Иначе быть не может!!!
Вы посмотрите, вот наш господин!!!-
И весь народ большого каравана,

Собравшийся на утро обсудить,
Что именно тогда со мною стало,
Еще не зная, как им дальше быть.

Сплотился, окружая дворянина,
Позволив рассказать перед толпой.
Что именно тогда со мною было,

Поведав людям с чистою душой.
Как отыскал дорогу на поверхность,
Преследуя судьбу в тартарары.

Покинув лагерь ночью незаметно,
По принужденью собственной души.
Только наутро, воротясь обратно,

Чтобы помочь им выбраться на свет.
Когда иначе - самому отвратно,
Что я возьму на совесть этот грех.

И мой народ еще раз мне поверил,
В конце концов, иначе не дано.
Из преисподнии выбраться на землю

После всего, что было суждено.
И мы опять пошли всем караваном,
Чтобы поехать дальше напрямик.

Всё было так, как нам того и надо.
И поутру, в один какой-то миг,
Увидели последнюю преграду,

За ней горел сияющий огонь.
Каленого и солнечного шара,
Для нас являясь путевой звездой.

Испытывая смешенные чувства
От осознанья собственной мечты.
Ибо огонь горел не там где нужно,

Над головой, пробив свои лучи.
Еще не зная солнечного света,
Что освещал дорогу в лучший мир.

Испытывая шок, увидев это,
Глазам не веря собственным своим.
Ибо свобода к нам была так близко!

Осталось только речку переплыть.
Но вплавь не перебраться, очевидно,
От страха перед тем, что может быть.

Ибо на деле вышла не простая,
Ведь стоило кому-нибудь зайти,
Как люди под водою пропадали, 

Затянутые Стиксом изнутри.
Одна надежда - лодки оставались,
Но их не хватит для такой толпы.

Уж слишком много человек спасалось,
Когда мечтает - всё в тартарары.
И нам пришлось остаться у причала,

Повозками свой лагерь окружив.
Где баррикады строим из завала, 
Как стенами ночлег загородив.

Еще не зная, сколько нам придется,
У переправы суток выжидать.
И сторожить наш лагерь осторожно

Чтобы людей по капле уменьшать.
Все лодки загружались под завязку
И медленно ходили взад-вперед.

Одной большой и неразрывной связкой,
Пытаясь вместе вывезти народ. 
Пока не дай бог, что-то не случилось,

Ибо нет смысла больше рисковать.
Перед судьбой рассчитуя на милость, 
Пытаясь дальше дело продолжать.

Пролив пересекая беспрерывно,
Пока не сможем всех перевезти.
Когда настолько было очевидно,

Что просто так отсюда не уйти.
Прошло три дня тяжелого мытарства,
С той стороны всё множился народ.

Но люди ждут, как видно, не напрасно,
Когда же остальных придет черед.
Бросая всё, что было им не нужно,

Преодолев и так тяжелый путь,
Они мечтали выбраться наружу,
Уже не в силах дальше здесь тянуть.

Но все равно свой лагерь охраняли
У пирса, продолжая выжидать,
Когда на лодках мы отчалим сами

Чтобы на землю из тюрьмы сбежать.
Осознавая, что не так всё просто,
Поскольку в пекле были не одни,

Воспринимая учесть судьбоносно,   
Когда на берег вышли казаки. 
Целый отряд, что охранял границу, 

Подъехав к нам во время патруля.
Но мы не знали, как определиться,
Не обнаружив явного врага.

Став поражаться тем, что происходит,
Внезапно встретив множество людей.
Что из тюрьмы спасаются на волю,

Переплывая водный перешейк.
Разглядывая всё, что происходит
На месте пребывания толпы.

Где были перед боем наготове,
Простые люди, бывшие рабы. 
Используя все методы защиты,

Но их отряд не думал, отступать.
И атаман, в составе своей свиты,
Решил подъехать и потолковать.

На тот момент еще не представляя,
Что говорить с ним будет дворянин,
С которым обнаружат  основанье,

Чтобы бескровно разойтись самим.
-Кто вы такой? Секунду, подождите.
Да я вас знаю, -вскрикнул атаман.

И, поражаясь, говорил открыто,
Всю душу изливая дальше нам:
-Про вас писали в разных донесеньях,

Еще с неделю может быть, назад!
Приказывая взять под заключенье
Того, кто захотел покинуть ад!

Так вот вы где, а мы вас и не ждали,
Как хорошо, что раньше не нашли.
Все остальные, кто пошел за вами,

Повсюду изгонявшись по Руси.
Нам обещали деньги небольшие,
Зато вдобавок множество чинов!

Которые в награду посулили
Тому, кто вас обратно приведет!
Ваши холопы - ничего не стоят,

Если хотят из пекла, пусть бегут!
Но вы должны отправиться со мною,
Иначе званья просто не дадут!-

Он замолчал, позволив мне ответить
Ведь все таки, я сразу осознал,
Что мне придется согласиться с этим,

Спасая тех, ради кого страдал.
Лишив себя своей свободной жизни,
Пускай другие лучше поживут.

Подальше от безжалостной отчизны,
Где ни за что страдали и умрут.
Пускай увидят все блага земные

И в радостях житейских будут жить.
Когда получат всё, что заслужили
А мне придется жизнью заплатить.

И посмотрев на сирых и убогих,
Я закричал: -Согласен, командир!
Только сначала дайте людям волю,

Чтобы я мог остаться здесь один!
К тому моменту, как меня оставят,
Я вместе с вами, так тому и быть…

Вернусь туда, где в камеру посадят,
Чтобы для вас погоны заслужить!
Никак иначе больше невозможно

По сторонам бескровно разойтись!
Но вы должны довериться мне тоже,
А если нет, о чем тут говорить?!-

Я замолчал. В тревожном ожиданье
Свои надежды обращая к ним.
Желая знать, что дальше будет с нами,

Если воспримут то, что попросил.
-Ну что ж поверим, слову дворянина!-
Ответил мне казачий командир.

И ускакал, оставив меня с миром,
Позволив дать свободу остальным.
И я остался ждать своей кончины,

После всего, что здесь произошло.
Моя судьба с тех пор неотвратима,
Ибо нарушить слово не дано.

Перенося душевные метанья, 
Я посмотрел на собственных людей.
И вдруг увидел ужас и отчаянье,

Ведь содрогались предо мной теперь.
Даже не зная, как меня уважить,
За всё, что им во благо совершил.

Ибо собой пожертвовать обязан,
Лишь бы они поднялись в лучший мир.
Но в этом есть мое предназначенье,

Самой судьбой так было решено.
И я отдал людей на попеченье,
Всех на Петра повесив одного.

В конце концов, мы были не чужими,
Но нам придется скоро разойтись.
Как только сам чистилище покинет,

Меня оставив. Так тому и быть.
Но мой слуга свалился на колени
И стал стонать, и корчиться в ногах,

И умолял уйти без промедленья,
Ко мне взывая горестно, в слезах:
-Мой господин, пожалуйста, идемте!

Вас на причале в лодке заждались.
Ведь вы должны остаться на свободе, 
Чтобы спасти хотя бы свою жизнь!

Мой господин, пожалуйста, внемлите,
Пожалуйста, не жертвуйте собой!
И пусть вы обещали этой гниде

Остаться здесь, но не такой ценой!
Мой господин, пожалуйста, не смейте,
Идемте с нами, смилуйтесь, прошу!

Нарушьте свое слово, во-спасенье!
Чтобы исполнить давнюю мечту!
Вы так хотели выбраться из пекла,

И вот, опять, бросаете всех нас!
Ради чего идете вы на это,
Утрачивая свой последний шанс?!-
 
Он замолчал, позволив мне ответить,
Когда я сам прекрасно понимал,
Что мне хотелось согласиться с этим.
 
И вместе с ним покинуть пекло сам.
Но я сказал: -Иначе невозможно,
В конце концов, так подло поступить.

Поскольку, правда для меня дороже 
В моих глазах, чем собственная жизнь.
Я просто так не дал бы свое слово,

Честь дворянина слишком высока.
Ведь не осталось ничего другого
От матери, с наследства у меня.

Я обещал, а значит так и будет,
Никак иначе, больше не дано.
За преступленья пусть меня осудят,

Но человеком буду всё равно!
Теперь прощай, спасайся на свободу!
Ты долго мне и верно мне служил.

Прошу тебя, исполни мою волю,
В конце концов, я все тебе простил!-
Но мой слуга, не в силах примириться,

Что так решится для меня судьба.
И он заплакал, горько и трагично,
Сойдя с ума, настолько же, как я.

Мне было тяжко слышать излиянья,
Творимые в его больной душе.
Но обнимая друга на прощанье,

Я проводил Петра к его ладье.
Там находилось несколько десятков
Простых людей, таких же крепостных.

Которым тоже было не понятно,
Зачем хозяин вдруг бросает их.
Когда бы мог покинуть преисподнюю,

Не ставя обещанье ни во что.
Вместе со всеми выбравшись на волю,
Но я решенье принял всё равно.

Взывая к ним от пристани отчалить,
Чтобы своей судьбой не рисковать.
Пускай хотели силою заставить

Меня на землю все-таки забрать.
И только гогот скачущих казаков,
Что доносился к нам издалека,

Заставил их вернуть меня обратно,
Ибо тянуть никак уже нельзя.
Со временем, что было на отбытье,

И я помог ладью отшвартовать.
Прощаясь с ними слезно, горемычно,
Успев Петра напутственно обнять.

Мы обещали не забыть друг друга,
Потом расстались, верно, навсегда.
Ему казалось, что он был Иуда,

Приняв меня напрасно за Христа.



 
Глава 2

Утратив все надежды безвозвратно,
Избрав себе тяжелую судьбу.
Я ждал, когда погибну окаянно,

И после смерти бога навещу.
В конце концов, иначе невозможно
Теперь узнать истоки бытия.

Пускай посмертно буду уничтожен,
Но сохранится всё же честь моя.
Сев на песок, у водной переправы,

Я наблюдал за маленькой ладьей.
Которая всё дальше уплывала,
На тот момент, сливаясь с пустотой.

И я приметил маленькие тени,
Бежавшие на свет из-под земли.
Освободив себя из заключенья,

Со мной прощаясь взмахами руки.
Вдруг осознав весь ужас положенья,
Когда отряд казачий прискакал.

И поместил меня под заключенье.
После чего сознанье потерял.
Пока мечтал заснуть и не проснуться,

Чтобы забыть о жизни навсегда.
Но через сутки все-таки вернулся,
Увидев солнце, бившее в глаза.

Меня манил, как раньше, лучик света,
Пробившийсяк могиле гробовой.
Осознавая, что смогу посмертно

Взойти на небо собственной душой.
Но мой конвойный, командир отряда,
Не собирался в этом подсобить.

А был намерен привести обратно,
Чтобы свою награду получить.    
Прекрасно зная, что за человека,

Сумел поймать по прихоти судьбы.
Когда приказ был дан ему на это,   
Любой ценой в столицу привезти.

Чтобы судить меня за преступленье,
В котором самодержец обвинял.
А перед тем направить в заключенье,

Сопровождая до столицы сам.
Пускай со мной не дурно обращались
Во время скоротечного пути. 

Пока до Петербурга направлялись,
Вместе со мной объездив пол Руси.
Где наблюдали тяжкую разруху,

Привычную для тамошних земель.
Пускай повсюду пахло русским духом,
Что накрывает ужасы, как тень.

Когда под маской радостной улыбки,
Скрывается поникшая душа.
Ибо судьба народа незавидна,

С рождения до смертного одра.
Пока никто не знает отпущенья
От сущности мирского бытия.

А вся их жизнь не стоила значенья,
Ни для кого, тем паче для себя.
Народ живет, снося существованье,

Назначенное милостью судьбы.
В чистилище, попав без основанья,
Горбатясь там не за свои грехи.

И даже я не в силах что-то сделать,
Чтобы к творцу молитвы обратить.
Когда настолько страшная химера,

Меня сумела всё-таки схватить.
Насильно возвращая до столицы,
Где раньше жил по милости судьбы.

Пускай недолго жизнь моя продлится,
Осталось только суд перенести.
Где не было надежды на спасенье,

Мой приговор известен был давно. 
Меня должны казнить за преступленья,
Со мной покончив. Более того,

Всем показав, что будет с остальными,
Если продолжат сетовать на власть.
Для этого меня и притащили, 

Готовя показательную казнь.
И чем страшнее будет наказанье,
Тем, кажется, и лучше для властей.

Ибо хотели, напугать заранье 
Сторонников и всех моих друзей.
Кто был готов пожертвовать собою,

Лишь бы царя насильно отлучить.
Ниспровергая власть любой ценою,
И свой  народ свободой одарить. 

Но, чтобы там со мною ни случилось,
Моя судьба с тех пор предрешена.
Ибо мечтал, что пекло растворится,

Для этого и шел на небеса.
Став ожидать расправы над собою,
Едва попав в объятие тюрьмы.

Куда я был доставлен под конвоем.
И вот со мной простились казаки.
И я посажен в камеру без окон,

Где не было ни света, ни людей.
А на полу, лежит везде солома,
Куда нужду справляли каждый день.

И пленники там спят, как на подстилке,
Перемешав всё это перед сном.
Став дожидаться час, когда погибну,

Перенося страдания с трудом.
Таких, как я, тут было навожденье.
Вдоль коридоров камеры стоят.

И там сидят заложники забвенья,
Которым больше нечего терять.
Пускай бандитов тоже здесь хватало,

Сидевших за убийство и грабеж.
Ибо сажали всех, кого попало,
Простых людей, не ставя даже в грошь.
 
Насильно выбивая показанья,
Чтобы повесить нужные грехи. 
Сумев найти любое основанье, 

Для заточенья в камерах тюрьмы.
Где и сидели, мучаясь от боли,
Перебиваясь, сутки напролет.

И не надеясь выбраться на волю,
Никак иначе, как на эшафот.
Куда отправлюсь, после приговора,

Когда свершится мой процесс суда,
Где надо мной склонится та персона,
Которая решит казнить меня.

Но страшный суд никак не приближался,
Я продолжал высиживать в тюрьме.
Где надо мной все время издевался,   

Мой дознаватель, приходя ко мне. 
Под пытками, истребовав признанье, 
Во всех грехах, что можно предъявить.

Насильно выбивая показанья,
Чтобы потом на смерть приговорить.
Но я и сам погибнуть был непротив,

Лишь бы покончить с этим побыстрей.
Страдая в заключенье днем и ночью,
Перенося допросы каждый день.

Где битый час в мученьях изнываю,
Во время их, глумленья надо мной.   
По многу раз сознание теряя,

Так и оставшись всё-таки живой. 
Терпя разнос, пока не прекратили
Тому виной какой-то господин.

Остановивший всё, что там творили,
Со мной оставшись в камере один.
И он стоял в углу ко мне спиною,

И то и дело спрашивал: -Зачем?
Зачем ты сделал всё это с собою,
Зачем вернулся, снова неудел?

Твоя судьба теперь неисправима,
И ты ответишь за свои грехи.
Только скажи, зачем всё это было?

Зачем ты стал заложником судьбы?-
Он замолчал, тревожно озираясь,
Свое лицо, скрывая от меня.

А я как раньше на земле валяюсь,
Едва мученья все перенося.
И вдруг со мной случилось откровенье:

И я воскликнул: -Боже, Николай?!
Мне тяжело глазам своим поверить,
Что это ты пришел ко мне, как встарь.

После всего, что было между нами,
Одна надежда только на тебя!
Мне все равно, пускай вперед ногами,

Лишь бы тюрьму покинуть навсегда!
Я умоляю, дай мне отпущенье,
Любым путем, пожалуйста, спаси!

Прошу тебя, избавь из заключения!-
Но Николай ответил: -Замолчи.
Скажи мне всё, как есть на самом деле,

Кто стал причиной твоего греха,
И кто толкнул на это преступленье?
Ведь на кону стоит твоя судьба!

Быть может, есть надежда оправдаться,
В конце концов, вину переложить.-
И Николай продолжил убиваться,

Уже не зная, как со мною быть.
Пускай когда-то были с ним друзьями,
Но стоит ли всю правду раскрывать?

Осознавая, что от меня ждали,
В который раз, пытаясь доказать,
Сказав ему, в чем кроется причина

Моих проступков, волею судьбы.
Рассказывая всё, что со мной было,
Как я на жертвы шел из-за любви:

-Я не смогу так просто объясниться,
Тут женщина замешана, пойми.
И наша связь не может прекратиться,

Когда мы с ней взаимно влюблены.
Но для себя отчет не отдавал я,
Что окажусь безвременно в тюрьме.

На поводу, как пес, у ней шагая,
Лишь бы остаться с ней наедине.   
Кто не страдал от женщин в этом мире,

Тот никогда не сможет их понять.
Но я не против, лишь бы нас любили,
За это мне не жалко умирать. 

Да и теперь, на целом белом свете,
Мне нужно только это от нее.
Пускай остался в шаге перед смертью, 

Но вместе с ней мы будем все равно.
-Так кто она, скажи мне, в самом деле?-
Спросил меня взбешенный Николай.

Но я не знал, что именно ответить,
Сказав ему: -Ну что ж, тогда внимай.
Я как-то раз на кухне отсыпался,

После того, как выпил перед сном.
И вдруг со смертью вместе оказался,
Наедине. С бутылкой, за столом.

Мы с ней тогда всю ночь проговорили,
О сущности мирского бытия.
Пока остатки водки не допили,

Пускай она всё на пол пролила.
Ее душа тогда мне приглянулась,
В ней скрыта неземная красота.

И я не смог уже о чем-то думать,
Кроме нее, ведь родная душа. 
Со мной судьба жестоко поступила,

Когда влюбился в собственную смерть.
Пускай сама, прийти ко мне решила,
Чтобы забрать посмертно, наконец.

Тогда в живых я чудом перебился,
Но в этот раз я сгину всё равно.
Тем более, что жить мне нету смысла,

Ибо в тюрьме страдаю ни за что. 
Ах, Николай, никто на белом свете
Мне не позволит обрести покой.

Но если ты пришел сюда за этим,
То ради бога, сжалься надо мной.
Как прокурор, ты мог бы что-то сделать,

Что бы покончить с этим навсегда.
Освободив посмертно мое тело,
Хотя бы так, дав волю для меня….

В конце концов, ты сам себе начальник,
Так помоги свободу обрести!-
Но Николай молчал неоднозначно,

Осмыслив то, что знали только мы.
Не представляя, стоит ли мне верить,
Когда настолько странные слова.

Из уст моих звучат на самом деле,
Словно пришел, использовать меня.   
Всему виной судебные интриги,

Числу которых не было конца.      
Но он пытался, пользуясь другими, 
Воздействовать словами на меня.

Сказав тогда: -Зачем тебе спасенье,
Ведь не избегнешь собственной судьбы.
Сойдя с ума, в безумных изреченьях,

Совсем уже лишившись головы!
Какая смерть, какие отношения?
О чем с тобой тут можно говорить?

Если ты сам попал под заключенье
И продолжаешь, видимо, шутить!
Я говорил, с момента нашей встречи,

Что ничего поделать не смогу.
Если опять пойдешь на преступленье,    
И будешь пойман, ко всему тому.

Пойми, Максим, ты слишком заигрался,
Последствия нельзя остановить.
Но я пришел, как видишь, не напрасно,

Чтобы твои мученья облегчить.   
Хотя, по мне, ты заслужил всё это,
Настолько много от тебя проблем.

Для одного простого человека,
Способного покой нарушить всем!!!
По всей стране хватают разночинцев,

Твоих друзей, идейных, как и ты.
К процессу привлекают, очевидно, 
Чтобы с тобой ответ перенесли.

И даже нам готовят приговоры,
Если найдут, за что приговорить.
Они хотят забрать у нас погоны,

И полностью имущества лишить.
Поэтому так долго всё и длится.
Уже полгода следствие ведут.

И до сих пор никак не завершится,
Пока на нас хоть что-то не найдут.   
Но если правда вылезет наружу,

В процессе проведения суда.
Твоих друзей поверь мне, уничтожат,
Поскольку все зависит от тебя!-

Он замолчал, бесцельно ожидая,
Как отнесусь на сказанное им.
Когда я сам, едва соображаю,

Практически валяясь не живым.
А Николай, по сторонам топтался,
Словно ходил по камере своей.

Ему, наверно, стоило бояться,
Что вслед за мной окажется он в ней.
Я долго думал, что же мне ответить,

Уже не в силах, просто так молчать.
Воскликнув только: -Ты пришел за этим?
Так надо было с этого начать.

Я всё исполню, только попросите,
Если смогу до этого дожить.
Поскольку сам, практически, в могиле,
 
И самому нет смысла дальше жить.-
Но мне в ответ мой друг заулыбался,
И закричал: -Ну, что же ты, Максим,

Тебе придется судный день дождаться,
Где ты возьмешь вину за всех один.
Но я прошу, исполни мою просьбу,

Не возражай в процессии суда.
Ты все равно осужден был заочно,
А нам нельзя вступаться за тебя!

Ибо конец  фатальный обеспечен,
Всех остальных отправят за тобой!!!
И мы погибнем, все без исключения,

Не откупившись никакой ценой!-
Он замолчал, закончив свои речи,
По существу сумев их донести.

Всё, что хотел сказать при нашей встрече,
Добавив только: -Мне пора идти…-
И Николай, со мною попрощался,

В последний раз, рукою помахав.
А я как раньше на полу валялся,
Сказав ему, что сделаю всё так,

Как он просил. Сомнений не имея,
Что жизнь моя была обречена.
Стремясь других спасти на самом деле,

Поскольку всё зависит от меня.
Но я не знал, как долго будет длиться
Отныне заключение мое.

Когда настолько хочется забыться,
И обрести спасенье всё равно.
Испытывая жуткие мученья,

От голода- страдая каждый день.
Взывая к смерти дать мне отпущенье,
Свою свободу связывая с ней.

Утратив разум в каменных застенках,
По сторонам шатаясь изо дня.
За голову хватаясь ежедневно,

Когда внутри бормочут голоса.
И не дают спокойно мне дождаться,
Момента окончания судьбы.

Всю сущностью изнуряя до маразма,
Сознанье разлагая изнутри.
Я долго ждал, когда меня осудят,

Лишь бы скорее сгинуть самому.
Еще не зная, что там дальше будет,
После того как смерть свою приму.


**********************


И вот настал момент исповедальный,
Внезапно я проснулся ото сна.
И надо мной стояло изваянье,

Сказавшее: -Ну, вот я и пришла
Воздать тебе за все твои заслуги,
После всего, что раньше претерпел.

Ради других, пойдя на эти муки,
Когда бы мог спастись, как и хотел.
И даже здесь напрасно защищаешь,

Предателей, отринувших тебя.
Пускай не стоят этого, ты знаешь,
Но всё равно, они ж, твои друзья…

И ты не можешь, честью поступиться
Даже оставшись с ней наедине…
Моя любовь, во что ты превратился?

Но я сама пришла помочь тебе….
Чтобы насильно выпустить отсюда,
Забрав тебя посмертно за собой.

Желая быть счастливой обоюдно,
Пока остался до сих пор живой.
И ты найдешь посмертно отпущенье,

Вперед ногами выйдя из тюрьмы.
Как и просил с момента заточенья,
В конце концов, скончавшись от любви.

Ну что же ты, иди ко мне, мой милый,
Я для тебя не слишком хороша?-
Сказала смерть, являясь столь красивой,

Что даже рот открылся у меня.
И я не мог противиться желанию,
Когда настолько были влюблены.

В конце концов, забыв про Николая,
Про обещание, волею судьбы,
Впервые, за минувшие полгода,

После всего, что пережил в тюрьме.
Ко мне пришла любовь моя, зазноба,
Чтобы побыть со мной наедине.

Красавица под белым облаченьем,
С улыбкой представала предо мной.
Преследуя, спасти из заключения, 

Забрав меня посмертно за собой. 
Моя любовь явилась, как и раньше,
В конце концов, страдальца пожалеть.

Всё остальное было мне не важно,
Когда настолько нужен плотский грех.
И я не мог нарадоваться счастью

От созерцанья дивной красоты.
Стремясь исполнить все свои желания,
Чтобы потом скончаться от любви.

Никто другой не даст мне отпущенья,
Лишь только смерть воистину была. 
Как женщина, снимая напряженье,

Перед началом страшного конца.
Едва сумев подняться перед нею,
Когда настолько изнутри был слаб.

К ней подползая, стоя на коленях,
Пытаясь безутешно сделать шаг.
Но смерть сама пошла ко мне навстречу, 

Лишь бы я смог воспользоваться ей.
Лобзая с ней друг друга бесконечно,
Так и оставшись до скончания дней.

Сомкнув уста в горячих поцелуях,
Прелюдию продолжив без конца.
Когда от смерти большего хочу я,

Пускай, напротив, не спешит она.
Поскольку сам любовник обессилен,
Чтобы желанья плотские унять. 

Ибо в тюрьме, без пищи заморили,
Заставив постоянно голодать.
Но госпожа прекрасно понимала,

Что послужило слабостям моим.
Когда с мужчиной жажду утоляла,
Позволив тоже мне набраться сил.

Решив сама спуститься на колени, 
Прижав меня лицом пред собой.
Чтобы обрел от голода спасенье,

Пока еще в темнице был живой.
Я для нее, как маленький ребенок,
Хотевший пить грудного молока.

Когда настолько был серьезным голод,
Что только смерть могла вскормить меня.
И сняв с себя блестящую накидку,

Позволила прижать свои уста.
Когда  настолько было очевидно,
Что без нее не будет и меня.

И я припал к ней, сидя на соломе,
Любимой, грудью дав себя вскормить,
Когда иначе было невозможно

От голодухи сохранить мне жизнь.
Со стороны, ужасная картина,
Казалось бы творилась наяву.

Когда от смерти кормится мужчина,
Что чертом был, к тому же ко всему.
Ведь я не мог иначе накормиться,

Только прижав красавицу к себе.
Все соки выжимая, чтоб напиться,
Спасая жизнь на постном молоке.

Она сама стояла на коленях,
Мне позволяя голову склонить.
И я лежал, свалившись перед нею,

Свою любовь, пытаясь проявить.
Но смерть сама, не меньшего хотела,
Схватив меня за кудри головы.

Царапая ногтями мое тело,
Пока тянул все жилы изнутри.
Став умолять:-Ну что ты, в самом деле,

Возьми меня, пожалуйста, скорей!
Мне молока не жалко в своем теле,
Но ты же сам не этого хотел…

Я вся горю, не в силах дожидаться,
Когда же ты созреешь, наконец…
Давно пора соитию придаться,

Иначе можем просто не успеть.
Возьми меня, возьми же побыстрее,
С тебя довольно будет молока….-

Но я сосал и дальше на пределе, 
Пока не выпил сливки до конца.
Испытывая столько наслажденья,

Сколько не мог иначе получить.
Пытаясь снять со смерти облаченье,
Чтобы и дальше голод утолить.

И вдруг мой взор упал на одеянье,
Что стало черным, словно вечный мрак,
А там, под ним, сухое изваянье,

Костлявое, без кожи, только прах.
Я закричал от страшного бессилья,
И на нее взглянул с открытым ртом.

Ах, неужели, смерть была красивой?
Всю молодость, истратив с молоком?
И отшатнувшись от нее внезапно,

Забился в угол, словно неживой.
А смерть смеялась, сетуя досадно, 
Что реакции ждала точно такой.

Ко мне взывая: -Что же ты любимый?!
Уж такова природа естества.
Я для тебя так долго хорошилась,   

Но с молоком исчезла красота!
Мои старанья кончились напрасно, 
Я не смогла добиться от тебя

Твоей любви, когда уже всё ясно, 
Что изменилась, став уже не та…
Со временем, вернется, всё как было,

Осталось только, силы понабрать!
А дальше я вернусь неумолимо, 
Чтобы с тобою ласки наверстать!

Чего же ты дрожишь передо мною,
Жалеешь, что все силы отдала?
После того, как я любой ценою

Тебя от смерти всё-таки спасла!
Пускай хотела дать тебе свободу,
Не допустив расправы над тобой,

Ибо тебя казнят перед народом,
Заставив заплатить любой ценой.
А ты решил дождаться этой чести.

Ну что ж, тогда я тоже подожду.
Когда опять мы снова будет вместе,
Ведь все-таки я так тебя люблю…-

И хохоча, с улыбкой беззубой,
Старуха смерть воскликнула:-Прощай!
Я на тебя еще не претендую,

Но без меня прошу, не умирай!-
И в тот же миг ушла моя хозяйка,
Меня, как раньше, бросив одного.

Всё отлегло, и даже «Ванька, встань-ка»
До этого со смертью не дошло.
Переживая страшные волненья,

Осознавая, что грядет потом.
Утратив шанс последний для спасенья,
Чтобы уйти легко перед судом.

И смерть ушла, оставив мой приют,
А я продолжил прозябать в сомненьях,
Когда же сгинуть все-таки дадут,

Освободив посмертно от мученья?
Мои страданья слишком растянулись,
Когда я сам едва предполагал.

Сколько прошло и сколько дальше будет
Срок заключения, где я отбывал.
И вот однажды каменный мешок

Открылся, наконец, передо мною.
За мной пришли вести на эшафот,
Как только суд решенье изготовит.

Меня подняли стражники с постели,
Если так можно сено называть.
И, отряхнув, немного приодели,

Чтобы я мог на публике предстать.
Осознавая, что со мной случится,
Когда объявят приговор суда.

С того момента жизнь и завершится,
Пускай. Хотел того же для себя.
Но я не мог так просто отказаться,

От наважденья собственной судьбы.
Когда не дали даже попытаться,
Взойти на небо, истину найти.

Желанье жить прозрело в час конца,
Но что-то делать было бесполезно.
Мне предстояло сгинуть навсегда,

Еще с момента своего ареста.
Но я не стал судьбе сопротивляться,
У стражников пытаясь разузнать.

Какой с час год, и сколько оставался
Я в заключеньи? Сам желая знать.
Они смеялись только надо мною,

Но часовой сказал мне, так и быть, 
Что больше года я не видел волю,
А вместе с тем, еще один, как пить.

От этих слов я страшно опечалил,
Даже не веря собственным глазам.
Когда увидел дату на журнале,

Где часовой всё строго отмечал.
Действительно, практически два года
Я просидел безвыходно в тюрьме.

И не надеясь выйти на свободу,
Прекрасно зная, что готовят мне.
Мой проводник, забрал меня на вахте,

Сопроводив со стражей до суда.
Где приговор известен был заранье,
Ибо костер готов был для меня.

Собрав людей на площадь городскую,
Где строился огромный постамент,
Чтобы спалить преступника вживую,

Перед толпой, отправив на тот свет.
Я так хотел избегнуть этой казни,
Раздумывая, как мне поступить?

Лишь бы со всем покончить, не иначе,
И без мучений жизнь остановить.
Но я не в силах словом поступиться,

Пообещав, спасти своих друзей.
Чтобы не дать свободы им лишиться,
Опять судьбой пожертвуя своей.

Меня везли  недолго по столице,
Но я смотрел на  город из окна.
В последний раз пытаясь насладиться,

Здесь на Неве, творением Петра.
И вот к суду подъехала кибитка,
Где собралась огромная толпа.

Я сам тогда порядком удивился,
Что все они пришли ради меня.
Загородив дорогу перед нами,

Чтобы не дать бесправно осудить.
Когда настолько страсти обуяли,
Узнав о том, кого хотят казнить.

Взывая к небу: -Смилуйся, создатель,
Не убивай паломников своих!!!
Ибо к тебе стремился, не иначе,

Упрашивать спасти всех остальных.
Позволь ему подняться над вселенной,
Чтобы узнать истоки бытия!!

И рассказать, когда покинем скверну,
Вернувшись к нам, покинув небеса!
Не дай суду отнять его от жизни,

Позволь всю правду людям донести!-
Но ничего из этого не вышло,
Ибо господь не слышал их мольбы.

И даже царь не мог себе позволить
Преступника на волю отпустить.
Когда народ хотел любой ценою,

В конце концов, меня освободить.
Прекрасно зная, что за человека
Спасали от ужасного конца.

Но их попытки оказались тщетны,
Ибо просили помощь у творца.
А наш создатель никого не слышит,

Тем более, сидевших под землей.
Но люди продолжали горемычно,
К суду стекаться бешеной толпой.

Чтобы самим спасти меня из плена,
Пытаясь силой что-то изменить.
Но против них работала система,

Не дав им ничего осуществить.
Их растолкали стражники жестоко,
Чтобы меня к подъезду подвести.

И вывести, упрятав за порогом,
Укрывшись от беснующей толпы.
Что не могла и дальше примириться

С моей судьбой, такой, какая есть.
Когда свободы жаждали добиться
И положить мучениям конец.

Но для меня судьба неотвратима,
Мне суждено погибнуть на костре.
Пускай народ, сплотившись воедино,

Искал свободы так же на земле.
А между тем я шел на заседанье
Под сводами старинного дворца.

Где вся элита собралась заранье,
И даже царь на троне ждал меня.
Я был поставлен в центре перед ними,

Среди купцов, помещиков, дворян,
И остальных поборников России,
Среди которых был когда-то сам.

Они не лестно на меня взирали,
Я был для них изгой и негодяй.
Ведь не смирился, как и все дворяне,

Ради свободы бросил этот край.
Спустя два года после заключения,
Все собрались, и начался процесс.

Где Император принимал решение,
Как поступить со мною, наконец.
Лишь бы унять народные волненья,

Он так хотел разделаться со мной.
Предупреждая всех, без исключенья,
Что на костер отправится любой.

Поэтому, в итоге и свершилось
Собрание, по милости моей.
Когда в стране подобное творилось,

И ухудшалось только каждый день.
Уже не в силах даже докопаться
До остальных соратников моих.

Которым было, есть чего бояться,   
Если казнят, помимо остальных.
И начался внезапно страшный суд,

В огромном зале, прямо перед троном.
Я вдруг увидел, что мой старый друг,
Присутствовал на роли прокурора.

Ах, как забавно все-таки судьба
Смогла свести меня и Николая.
Когда настолько близкие друзья

Против друг друга в зале выступали.
Но я не стал ему противоречить,
Махнув рукой на всё что говорил.

Прекрасно зная, что стоит за этим.
Ответственность приняв, как он просил.
Мою вину почти не разбирая,

Виновен, мол,  тут не о чем судить.
В защитники попа мне только дали,
Чтобы пытался душу защитить.

А мое тело, гнившее в темнице,
Как обвинитель соглашался сжечь.
Призвав казнить меня единолично.

Всех остальных оставить так, как есть.
После того как сами отрекутся,
Покаявшись за дружбу и родство.

И выведут преступника наружу,
Дав показанья все против него.
Лишая суд возможных подозрений,

Что возникали, вследствии, со мной.
Если пойдут на это отреченье,   
Смирившись, наконец, перед судьбой.

И вот они безропотно выходят,
Чтобы меня словами очернить.
Прекрасно зная, что им будет стоить,

Если суду посмеют возразить.
Но лица их прекрасно говорили,
Поглядывая мельком на меня.

Что нет уже того, что с нами было,
И всё зависит только от суда.
В конце концов, иначе невозможно,

Свою судьбу и дальше сохранить.
Поэтому, полезли вон из кожи,
Лишь бы меня во всем оговорить.

Сложилась так судьба моих друзей,
Им хочется хоть как-то оправдаться.
Что будет с ними - главное теперь.

Когда иначе выжить не удастся.   
Процессия продлилась два часа,
Судилище подходит к завершенью.

Я понимал, судьба моя близка, 
Взяв на себя всю тяжесть обвиненья.
Чтобы друзья мои как и другие

Смогли себя посильно оправдать.
После того, как на меня свалили
Ответственность, бросая умирать.

И вслед за ними вышел обвинитель,
Чтобы назначить приговор суда.
И Николай, сказал: -Вы посмотрите!-

Воздействуя словами на царя.-
По всем статьям виновен подсудимый,
Его ничто не сможет оправдать.

Свидетели признали всё, как было. 
Осталось Вам решение принять!
На нем лежит огромная вина,

Он клеветал на высшие законы!
Став не достойным милости суда,
Ибо посмел пойти против природы!

И должен быть отправлен на костер,
Не заслужив ни доли послабленья,
Поскольку сам назначил приговор,

Когда посмел пойти на преступленье!
Себя поставив против мирозданья,
За прегрешенья, коим нет числа!

За то, что дал народу ожидания,
Что их отпустят милостью творца!
За отрицанье всех его законов!

И за призывы равенства во всем…
Преступник не уйдет от приговора,
И должен быть отправлен на костер!-

И зазвучали, вдруг, аплодисменты,
Захлопали в ладоши господа.
Со всех сторон кидая комплименты,

Для прокурора, «бис» ему крича.   
И Николай, закончил говорить.
Сам от стыда сгорая, не иначе.

Но мой защитник жаждал подсобить,
Чтобы продолжить сказанное дальше.
И поп тогда же начал клеветать,

С призрением указывая пальцем,
И, не пытаясь душу защищать,
Перед судом, взывая громогласно:

-Всё правильно, виновен подсудимый ,
О чем он может, господа, просить?!
Его вина для всех не оспорима,

Пора уже давно его казнить!
Предав огню ничтожное создание,
Посмевшее пойти против творца!

Что жаждал знать, какие основанья,
Заставили сослать народ сюда!
Он не достоин жалости, владыка,

Преступник должен сгинуть на костре!
Тем более что, после наших пыток,
Сознался сам в содеянной вине!

Господь свидетель всем его грехам.
Над ним должно свершиться наказанье.
Казнить его за всё, что создавал!

И уничтожить зло до основания!-
Придворные, в процессии суда,
Со всех сторон ему рукоплескали. 

Но продолжал священник до конца,
После чего мне тоже слово дали.
Я понимал, что нечего ловить,

Уже не в силах приговор исправить.
В конце концов, меня должны казнить,
Но я пытался тоже слово вставить.

А царь молчал, сердито наблюдая,
Над тем, как я, держался перед ним.
Чтобы сказать о том, как понимаю

Свои поступки, всё что сотворил:
-Мой господин, пожалуйста, поймите,
Я действовал совсем не против вас.

Но в преисподне жить невыносимо,
Как всё, что в ней находится сейчас.
Нуждается в скорейшем избавлении

От прошлого и нынешнего зла!
И мы должны разрушить во спасенье
Тюрьму Народов раз и навсегда!

Любым путем, наладив мирозданье,
Дав отпущенье пленным из тюрьмы.
Которых обрекли на прозябанье

За преступленья, вовсе не свои!
Ах, если бы, создатель только знал,
Что под землей страдали мы напрасно.

Тогда бы точно, всё исправил сам,
Даруя нам, свободу безотказно!   
Так дайте мне подняться над вселенной,

Узнав исход у высшего судьи.
За что народ, ему настолько верный,
Платил за тех, кто создает грехи.

Ведь я и сам страдаю от рожденья,
Родившись чертом волею судьбы.   
Но я хочу найти освобожденье,

И перестать таким быть воплоти.
Паломником, покинув преисподнюю,
Чтобы взойти к творцу на небеса.

Выпрашивая милостынь господнюю,
Для каждого, кто сослан был сюда.
И я клянусь, что вымолю спасенье,

Ведь смилуется боже надо мной,
Когда к нему я кинусь на колени.
И в ноги стану биться головой!

Мой государь, пожалуйста, поймите,
Вам не дано решить мою судьбу!
И мне не важно, что вы здесь творите.

И после смерти я не отступлю!
Моя душа отправится на небо,
Какой бы путь ни вышел всё равно!

К создателю попав и с того света,
Так помогите, только и всего!-
И замолчав, я начал ждать ответа.

Когда мне больше нечего сказать.
Надеясь бога посетить посмертно,
После того, как совершится казнь.

И суд решил, велением закона,
Со мной покончить раз и навсегда.
Не ожидая ничего другого,

Я под конвоем вышел из дворца 
И был посажен, связанным, в телегу
Сопровождаем стражей и толпой.

Пока на площадь городскую ехал,
Где приговор свершится надо мной.
Людской поток преследовал как раньше,

Словно надеясь выбраться на свет.
Из-под земли, поднявшись не иначе,
Но в этот раз для них спасенья нет.

Пускай к царю все слезно призывали,
Помиловать и выпустить меня.
Но их надежды нечего не дали,

Когда виднелось пламени костра.
Где собрались духовные светила,
Прислужники и просто  палачи.

Чтобы посмертно отлучить от мира,
Схватив меня, как только привезли.
Ужасен был конец моих мучений,

Когда взвалили на большой костер.
Через страданья, горе и лишенья,
Виной которых только произвол.

Вокруг сложив, и хвороста и сена,
Всё подготовив, привязав к бревну
Чтобы спалить до пепла мое тело,

Свой ритуал, продолжив заодно. 
Не подкрепившись волею народа,
Священники свершали свой обряд.

Перед началом страшного исхода,
Когда меня на публике казнят.
Во время службы, разнося кадило,

Твердя псалмы на старых языках,
Приблизившись ко мне неумолимо,
Чтобы распятье поднести в руках.

Святой водой всё тело окропляя, 
После того, как столько раз подряд,
Над ним глумились, пытки применяя,   

Пока я не признал, что виноват.
А весь народ столпился в изумленьи,
Когда пришлось за этим наблюдать.

Как палачи, добившись разрешенья,
Стали костер со мною поджигать.
Когда я был на пике своей жизни,

Оглядывая всех, кто был вокруг.
И не способен сделать что то с ними
Вдруг обнаружив Николай был тут.

Он закрывал глаза свои ладонью,
Скрывая  слезы только от меня.
Со всех сторон с подавленной толпою,

Прощавшейся с их другом навсегда.


********************

Сознание утратив в помутненье,
Вдруг задохнувшись дымом от костра.
С улыбкой принимая избавление,

Поскольку смерть милее, чем тюрьма.
В красавицу влюбившись окаянно,
Какой бы не была сама собой.

Ради нее, отдав себя подавно,
Мечтая что предстанет передо мной.
После всего, что между нами было,

Ей не осталось, больше ничего.
И вот пришла за мной у кормила,
Ведь я отныне суженный ее.

Моя душа к ней тянется посмертно,
Но госпожа с улыбкой говорит:
-Возьмите то, чем были Вы сегодня,

Вам это здесь никто не запретит.-
Действительно, в столице ночь настала,
На площади лишь ветер бушевал.

И мое тело мертвое лежало.
Пускай совсем его не узнавал.
Как удалось остаться невредимым,

Чуть подгорев от пламени костра?
Я сам не знал, что там со мною было,
Когда сгорело всё, кроме меня.

И хладный труп валялся одиноко.
Вокруг него коптятся угольки.
Что догорали, покраснев настолько,

Лишь освещая облик мой в ночи.
Став наблюдать, от страха замирая,
На дивную картину предо мной.

Как будто ритуал не прекращали,
Опять продолжив, но уже другой.
На площади все было не от  мира,

И только смерть хлопочет обо мне.
Взывая делать то что говорила,
Ведь я не мог противиться судьбе.

Взвалив на плечи собственное тело,
Едва сумев найти остаток сил.
И ощущая, как оно сгорело,

Я пошагал за той, кого любил.
Куда мы шли, пока не представляю.
Пускай у смерти спрашивал не раз

Но госпожа молчит, не отвечая,
Словно сюрприз, готовя для меня.
Проделав путь по улицам столицы

Сквозь темноту, где только огоньки
Из окон заставляли усомниться,
Что мы со смертью были не одни.

Везде мелькают чьи-то отражения.
Со всех сторон, от городских трущоб,
Стекались души, не найдя спасенья,

Пытаясь сами облегчить исход.
Сойдясь ко мне помочь с моею ношей,
Когда мне было слишком  тяжело.

Вместе со мной, вынашивая тоже,
Мой облик, пострадавший ни за что. 
И не было конца их исчисленью,

Как будто встали все из-под земли.
Чтобы воздать паломнику спасенье,
Продолжив на себе его нести.

Словно к мощам, притрагивались к телу,
Взвалив его, на тысячи руках.
Пока за смертью шли куда хотела, 

Припав к нему на совесть, не за страх.
Став умолять ее об отпущенье,
Пока есть шанс, у смерти обрести.

Не зная где найти им воплощенье,
Лишившись неприкаянной души.
Но только мне досталась  эта ниша.

Страдая сам, от сущности своей.
Что я такой же после смерти вышел,
И был не лучше, чем они  теперь.

И между ними где-то затесался,
Неся свой труп, сожженный на костре.
Пока за смертью дальше направлялся,

Чтобы остаться с ней наедине.
В конце концов, растаяли все тени,
Едва на них взглянула госпожа,

Когда пришли туда, куда хотели.
Ведь ей самой был нужен только я.
Она с улыбкой на меня взглянула,

Поманивая дальше за собой.
И я пошел, вздымая свое тело, 
Пока однажды не вернусь живой.

Мы отошли от города подальше,
И там вошли в какую-то избу.
Где мне сказала спутница: -Сейчас же,

Сложите ношу, Вам не по плечу.-
И я исполнил всё, что попросила.
И стал смотреть, как врачевала смерть.

И надо мною тратила все силы,
Вернуть пытаясь к жизни, наконец.
Но я не верил, что вернусь обратно.

И снова стану тем же, кем и был.
Со временем, признав, что это правда,
Когда увидел, как я вновь ожил.

Моя хозяйка долго врачевала,
Распахивая руки надо мной.
И таинства какие-то свершала,

Известные лишь только ей самой.
Стянув все мои раны во мгновенье,
Поскольку, прорастала, как трава,

Живая плоть с ее прикосновеньем.
Заботливо прижав ко мне уста,
Ее любовь настолько ощутима,

Что я порой завидовал тому,
Кто перед ней валяется убитым, 
Вдруг осознав, что зависть ни к чему.

И вот настал момент для возвращенья,
И мое тело стало вновь мое.
Как это было при моем рождении,

От страхаоткрестившись от него.
Я ощущал уста своей хозяйки,
Когда сложила губы на челе.

И вдруг они без страха и утайки,
Чуть ниже оказались на лице.
И плоть моя залилась благодатью,

В нее вселилась прежняя душа.
И как и прежде, новое исчадье
Свою судьбу продолжит до конца. 

Все излиянья кончились немедля,
Когда я снова приоткрыл глаза,
И вдруг узрел старуху в облачении,

Накрывшую распахнуто меня.
Она безмолвно отошла в полшага
И мне сказала горько:-Извини,

Я силы все потратила во благо,
Пожертвовав остатком красоты.
Мне нужно время стать такой, как прежде.

И всё вернется на круги своя.
Но я не дам остаться без надежды.
И все-таки спасу тебя сама.

Ну, а теперь, оденься, мой любимый,
Нам нужно поскорее уходить,
Чтобы продолжить путь неумолимо,

Ибо вернулся к жизни, так и быть.-
Действительно, одежды не осталось,
Она сгорела прямиком на мне,

И мое тело голым оказалось,
Невинно распластавшись на спине.
Тогда я встал, такой же, как и прежде.

И в зеркало случайно посмотрел.
Рассматривая собственную внешность,
После того, как заживо сгорел.

Вернувшись тем, кем был неоспоримо.
Всё сохранив, сначала до конца.
И до сих пор оставшись тем мужчиной,

Чья жизнь для смерти слишком дорога.
Сумев найти союзницу до гроба,
Так пусть сжигают, сколько захотят,

Моя могила есть моя утроба,
И я восстану, если повторят.
Чтобы продолжить начатое дело

И завершить искания свои.
К создателю поднявшись прямо в небо,
Словно паломник, волею судьбы.

Ради чего и смерть была готова,
Пойти на всё, что нужно для меня.
Чтобы помочь дать волю для народа,

Доверившись мне раз и навсегда.
Когда сама теперь не сомневалась,
Что я готов страдать за свой народ.

Пожертвовав всем тем, что оставалось,
Когда я сам взошел на эшафот.
Доказывая верность тем идеям,

Которые когда-то представлял.
Пожав плоды того, что я содеял,
Ведь после смерти все-таки восстал.

И вслед за ней пошел по преисподнее,
Едва успев немного отдохнуть.
Лишь бы скорее выбраться на волю,

Вместе с любимой продолжая путь.
Пускай, вела костлявая старуха,
Накинувшая черный балахон.

Но мне не страшно обнажить ей душу,
Когда в неепоистине влюблен.
И был готов пойти на что угодно,

Лишь бы придаться счастью от любви.
Уже не в силах сдерживать порока,
Что слишком долго копится внутри.

Но смерть сама стесняется мужчины,
Пускай была не меньше влюблена,
Как не пыталась выглядеть красиво,

И стать приятной снова для меня.
Я не хотел влиять на этот выбор.
Пусть будет так, как выбрала сама.

Пойдя за ней сквозь тьму неумолимо,
Пока однажды к речке не пришла.
Той самой, где мечта моя не сбылась,

Ведь захотелосесть на берегу. 
И вот опять всё это повторилось,
И в этот раз я снова был в плену.

Ведь на причале лодок не осталось,
Все кончились задолго до меня.
И выйти из тюрьмы не получалось,   

Когда иначе переплыть нельзя.
До выхода осталось так немного,
Но я не в силах выйти из тюрьмы.

И выжидал беспечно у порога,
Не зная,как свободу обрести.
А госпожа пропала восвояси,

В конце концов, оставив одного,
И я не знал того, что будет дальше,
Не понимая то,к чему всё шло.

Осталось лишь надеяться на чудо,
Если никто не спустится за мной,
И не поможет выбраться наружу,

Приплыв на лодке, той или другой.
Но, на кого надежды приходились?
В этой, забытой господом дыре?

Любой сбежит, поняв, где очутились,
И даже не приблизится ко мне.
Страшней всего пустые ожиданья.

Кому сюда потребно снизойти?
Но, что еще поделать - было тайной,
Поскольку больше некуда идти.

Куда пропала смерть, не представляю,
Но лишь она способна изменить,
Исход того, где в ссылке пребываю,

Успев костер, на время, растопить.
Он защитит меня от разных тварей,
Бродивших иногда на берегу.

Лишь только этим я располагаю,
Чтобы хоть как-то выжить одному.
Но я заснул, во время ожиданий,

Махнув рукой на собственную жизнь. 
Когда здоровья больше не хватает,
И хочется набраться свежих сил.

И вдруг меня как плетью полоснуло,
Что-то живое встало у костра.
Но я не в силах убежать отсюда,

Поскольку не предвиделось, куда?
Вскочив от страха и расправив плечи,
Ведь не поверил, кто передо мной.

Не ожидая столь счастливой встречи,
Давно простившись со своей судьбой.
Не понимая, что со мною стало,

Сюда спустился Петр, мой слуга.
Еще не зная, что тут возлежало,
Когда увидел, пламя от костра.

Он был одет в богатые одежды,
Но я не верил в то, что это он,
Поскольку сам остался без надежды.

По край ней мере, только до сих пор.
Его улыбка сразу  засияла,
Лишь стало ясно, кто на берегу.

И то, что его раньше напугало,
Сторицей возвращается к нему.
Мы обнялись, не вымолвив словечка,

Когда опять столкнулись вопреки.
Никто не мог предвидеть этой встречи,
Как, впрочем, и она произойти.

Переживая случай беспокойно,
Что места не находим для себя.
И он спросил у незнакомца: -Кто я?-

Словно не веря, правда ль, это я?
Объятия слезами не кончались,
В глазах рябило всё, что позади.

Тем более, момент, когда расстались,
Давным-давно, у берега реки.
Мы так хотели выбраться отсюда,

Но к сожаленью всем не удалось.
И вдруг вернулся Петр ниоткуда,
После всего, что вытерпеть пришлось.

И наконец, без долгих размышлений,
Мы бросились, как дети, в лучший мир.
Лишь бы найти в Европе избавление,

Пытаясь выйти из тюрьмы самим.
Сейчас меня совсем не волновало,
Что послужило данностям его.

Я лишь хотел покинуть тернииада,
На тот момент, забыв ради чего.
Мы сели в лодку, плывшую на Запад,

И стали весла вместе с ним грести. 
Из пекла уплывая безвозвратно,
Пока всю речку не пересекли.

И вот настал момент для восхожденья,
Где солнце заливало всё вокруг.
И спутывались в комья ощущенья,

Превозмогая страхи как недуг.
Припоминая страшные картины,
Которые посмертно наблюдал.

Когда лежал на площади убитым,
Увидев свет, что тоже там сиял.
Переживая цепь воспоминаний,

Что пронеслись в глазах предо мной.
За голову хватаясь от страданий,
Я испытал немыслимую боль.

С Петром пытаясь выбраться на волю,
Встав на колени, чтобы проползти.
Взглянув тогда на солнце в небосклоне,

Пробившее сквозь грунт, свои лучи.
Но я пошел на свет, приняв решенье,
Превозмогая длинный коридор.

В конце концов, закончив восхождение,
Увидев то, к чему так долго шел.

 
Глава 3

Тяжелый путь закончился внезапно.
Моим глазам открылся небосклон.
И то, что мне казалось непонятно,

Передо мной предстало за бугром.
Не разобрав того, что происходит,
Не ведая соль жизни на земле,

После того, как выбрался на волю,
Взойдя на свет, что бился в темноте.
Я в тот же миг попятился обратно,

Испуганно зарывшись под землей.
Оставшись там, где было безопасно,
Усилия не сделав над собой.

Став растирать глаза свои от солнца,
Впервые наблюдая в небесах
Эту звезду, приняв ее за монстра,

Едва сознание, вдруг, не потеряв. 
Увидев там лишь маленькую толю,
Всего того, что было на земле.

А мой слуга, идущий вслед за мною,
Поддерживал меня наедине.
Ибо и сам, при первом восхожденьи,

Испытывал всё то же, что и я.
И ощущал такое же смятенье,
Когда из пекла вышел до меня.

Доверившись ему неумолимо,
И храбрости набравшись, наконец,
Я не продолжил прятаться от мира,

Приняв его таким, каков он есть.
Из-под земли поднявшись на пригорок
Огромной возвышавшейся горы.

Где всё вокруг предстало нашим взорам,
Встав на вершине каменной гряды.
Не зная слов, которыми возможно

Все прелести природы описать.
Когда настолько было не похоже,
Всё то, что приходилось наблюдать.

Я находился в страшном изумлении,
Рассматривая сказочный пейзаж.
Где свет от солнца освещает землю,

Накрыв ее лучами, как мираж.
Здесь всё вокруг растет и благоволит,
Со всех сторон цветет зеленый сад.

Но для него нет места под землею,
Поскольку светом ад был не объят.
И я не мог понять, что это было,

Задумавшись об этой красоте.
Когда меня настолько восхитило,
Всё то, что я увидел на земле.

Взирая на бескрайние просторы,
Которым нет начала и конца.
Что уходили вдаль за горизонты,

Со всех сторон, скрепляя небеса.
И где-то там, в земле обетованной,
В конце концов, я бога отыщу.

Взойдя на небо тем же окаянным,
Узнав о том, что именно хочу. 
Внезапно для себя изнемогая,

Настолько закружилась голова.
Что медленно сознание теряю,
Проваливаясь с горного хребта.

И скатываясь кубарем с вершины,
Я сам не знал, останусь ли в живых.
А  Петр вслед за мною покатился,

Чтобы спасти меня, пока я жив.
Недолго продолжались потрясенья,
Благо, не так здесь было высоко.

Пускай земля дрожала от паденья,
Не в силах удержаться за нее.
Но все-таки мы замерли на месте,

Когда спустились с горного хребта.
Где, наконец, с Петром  лежали вместе,
Со временем, сумев прийти в себя. 

Мы хохотали в бешеном порыве,
Что не погибли волею судьбы.
И  вместе пребывали в лучшем мире,

Сойдя с ума от вечной красоты.
Мы шли вдвоем, куда глаза глядели,
Рассматривая мир со всех сторон.

Каким он был тогда на самом деле,
Так и не свыкшись с этим до сих пор.
И мы с Петром попутно говорили,

О радостях житейских на земле.
Где было всё, чего его лишили,
Не получив того же и в тюрьме.

Поскольку здесь давали всем свободу,
А в преисподнее - только господам.
Что не считались с участью народа,

Пускай они мечтали выйти к нам.
Ведь, что еще потребно человеку,
Кроме счастливой жизни на земле?

Но их с рожденья загоняли в пекло,
Удерживая силою в тюрьме.
И это стало худшим осознаньем,

Всего того, что только может быть.
Ведь мой народ страдал от ожиданий,
Того, кто сможет их освободить.

Я сам сидел в темнице очень долго,
И всё подробно другу рассказал.
Как мучился, дождавшись приговора,

Пока посмертно, муки не прервал.
-А, что же стало с нашим караваном,
Со всеми, кто из пекла уходил?-

Спросил я у Петра, переживая,
За всех, кому свободу подарил.
И он ответил: -Вас не забывают,

Да и не смогут никогда забыть.
За всё добро, которое вы дали,
Сумев свободу даром получить.

Они живут, собравшись воедино,
В одном селе, совсем недалеко.
Но многие расходятся по миру,

Чтобы искать, чего-нибудь еще.
К примеру, я жить сиднем не желаю,
Только начав вынашивать судьбу.

Но все равно, еще не представляю,
Как именно прожить ее хочу.
Поэтому бреду своей дорогой,

Пытаясь землю всюду осмотреть.
Но, не утратив для себя свободу,
Ее отнять, способна только смерть.

Я к Вам спускался часто в преисподнюю,
Чтобы проститься и воздать  долги,
За всё, что есть у каждого сегодня,

Еще не зная, встретимся ли мы.
Но Вы пришли откуда-то из бездны,
И оказались там, на берегу.

Для Вас погибнуть было неизбежно,
Тем более, вернувшись одному.
Переживая всё, что с Вами было,

Что даже невозможно описать,
Но как случилось то, что очевидно,
Возможно только вымыслом считать?-

Взмолился Петр, требуя ответы,
А  я сказал, как было на духу.
Что, обретя расположенье смерти,

Сумел добиться то, чего хочу.
И слушая с великим удивленьем,
Мой друг припомнил казусный момент,

Когда увидел наше с ней общенье,
Попасть, пытаясь в кухонный клозет.
Он удивился, слушая как было,

Приняв за правду все мои слова.
Поскольку знал, что смерть меня любила,
И не допустит, чтобы сгинул я.

Ибо решил паломничать на небо,
Закончив там, искания свои.
Узнав от бога истину посмертно,

Чтобы в народ потом ее нести.
Петр не знал, принять или отвергнуть,
Всё то, что я стремился совершить,

Но осознав, что это неизбежно,
Он сам, решил меня сопроводить.
А я не мог пойти к нему навстречу,

Не захотел ломать его судьбу.
Поскольку всё закончится лишь этим,
Сказав ему: -Останься, ни к чему.

Зачем тебе делить мои мытарства?
Не стоит их, как раньше, продолжать.-
Промолвил я, взывая ежечасно,

Но Петр не способен был понять. 
И мне ответил: -Разве это мудро,
Оставить вас, на произвол судьбы?

Ведь для меня уже была наука,
Того, что было там, в тартарары.
Я жажду путь продолжить рядом с вами,

Прошу, не соизвольте отказать,
Чего еще желать не представляю,
После того, как встретились опять.

Но умоляю, сделайте мне милость,
Давайте сходим к нашим землякам.
Им хочется узнать, как получилось,

Найти спасенье, в том числе и вам.
Закончились для них мученья в пекле,
Совсем недавно бывшие рабы.

Теперь живут, как все на белом свете,
Когда от вас свободу обрели. 
Мой господин, позвольте им увидеть,

Что их спаситель заново воскрес.
Пожалуйста, к народу воротитесь,
И принесите им благую весть. 

Когда и так все силы напределе,
И вы должны немного отдохнуть.-
И он был прав. Тогда, на самом деле,

Уговорив меня на этот путь.
Став предлогать опять свое служенье,
Но я не смог решение принять.

На время, бросив эти рассужденья,   
Решив крестьян на свете повидать,
И наконец, сказал ему: -Согласен.

И мы с Петром отправились вдвоем.
Когда настолько предложенье кстати,
В конце концов, немного отдохнем.

И целый день прошел неумолимо,
Во время разговоров налегке.
И вдруг на небе темень наступила,

А солнце где-то скрылось в вышине. 
Но мы привычно тьму воспринимали,
Давно уже смирившись с темнотой.   

Но все равно порядком удивлялись
Тому, что видим, стоя над землей.
Ибо повсюду звезды заблестели,

И засверкали пламенным огнем.
И вдруг луна, возникшая на небе,
Как солнце, осветила всё кругом.

Пришел черед найти пустую гавань,
И мы легли на стог сухой травы.
Где очень скоро вместе задремали,

Проспав всю ночь, до утренней зари.
И ранний свет простерся надо мною,
И разбудил, как принято с утра.

Ах, как же восхитительно, не скрою,
Отныне жить, как не жил никогда.
Валяясь на траве неприхотливо,

Под солнышком, где было хорошо.
Не понимая, что со мною было,
Быть может, просто голову спекло?

Но перед нами кто-то появился,
Всё ближе став идти издалека.
Пока совсем вблизи, не очутился. 

Приглядываясь, видим старика.
Простой сельчанин, коего не ждали
Ко мне с Петром по полю подходил.

На нас ругаясь, скверными словами,
Что их посевы телом придавил.
Мой друг пытался прочь его отвадить,

Не позволяя на меня взглянуть.
Когда мой облик, видимо, некстати,
Ведь я не мог исправить свой недуг.

Являясь чертом с самого рожденья,
Таким представ на землю воплоти.
Еще не зная, что за отношение,

Ко мне здесь будет волею судьбы.
Я полагался на людскую совесть,
Хотя бы здесь стремясь ее найти.

После того, как выбрался на волю,
Такой как есть, взойдя из-под земли.
Но лишь увидев страшную личину,

Старик метнулся сразу наутек.
И закричал: -Спасите, бесовщина!-
Совсем не зная, что произойдет,

Ведь я за ним направился вдогонку,
Чтобы хоть как-то всё обговорить.
И доказать, как малому ребенку,

Что не способен скверно поступить.
Но Петр убеждал остановиться,
И не пытаться продолжать зазря.

Свои попытки с людом объясниться,
Ибо мой образ был против меня.
Но я не смог смириться, безнадежно,

Считая что все люди на земле.
Меня воспримут, наконец, как должно.
Приняв таким, какой я был в душе.

И я помчался за нежданным гостем,
Что убегал всё дальше от меня.
К нему взывая: -Вам не нужно больше,

Бояться, я не сделаю вам зла!
У нас одна единственная вера,
Мы верим все в Спасителя Христа!

Так, что же вы боитесь человека,
Плюя на то, какая в нем душа!
Хотя бы шанс мне дайте, подождите,   

В конце концов, хочу поговорить!
Вам незачем спасаться, не бегите,
Я не посмею зла вам причинить!-

И я кричал на разных языках,
И по-английски, так и по-французски.
Но старика не отпускает страх,

И он бежал, перенося нагрузки.
А я не мог так просто примириться,
Бросая всё, что только начинал.

Пытаясь сам от беглеца добиться,
Того, к чему так долго призывал.
А вслед за мной бежал неутомимо,

Мой добрый друг, желая прекратить, 
Погоню, но уже необратимо,
Ибо, судьбу свою не изменить.

Мы сами путь по жизни выбираем,
И я не смог надежде отказать,
За стариком всё дальше удаляясь,

Развязку не успев предугадать.
Увидев перед нами деревеньку,
Где жители бродили вкривь и вкось.

А мой беглец, взывал у них спасенья,
Указывая, что за ним гналось:
-Прошу вас, люди, милостью творца,

Спасите незнакомца, заклинаю! 
От чудища, взгляните вон туда,
Что гонится за мной, не прекращая!-

Он продолжал бежать через деревню,
Взывая к людям о своей беде.
А мне, как видно, стало бесполезно,

За ним бежать, подумав о себе.
Ведь  на меня взглянули всенародно,
И черта испугались, как огня.

Уже не против сделать, что угодно,
Лишь бы избавить землю от меня.
И пусть пытался как-то объясниться,

Взывая к людям:-Смилуйтесь, прошу!
Пожалуйста, позвольте удалиться,
Ведь ничего плохого не хочу!-

Но разве кто-то внял моим словам,
Когда уже не в силах оправдаться.
Для них мой образ четко совпадал,

С преступником, которым не являлся.
И поднимая всё, что попадется,
Чтобы со мной расправиться смогли.

Они народ сгоняли, как возможно,
Швыряться в меня камнями с земли.
Ко мне взывая: -Больше не посмеешь,

Чудовище, являться на глаза.
Вот подожди, исчадье, пожалеешь,
Давайте же убьем его, айда!-

Начав тогда расправу надо мною,
Не слушая того, о чем взывал,
На черта сразу бросившись толпою,

Когда людей несметно было там.
Против меня, сражаясь как один,
И даже Петр в смуте затерялся.

Ах, как же глупо мы расстались с ним,
Но все-таки я горю не поддался.
И побежал, как будто дикий зверь,

Через леса, всё дальше удаляясь,
Пытаясь там укрыться в этот день,
В непроходимых зарослях скрываясь.

Но где укрыться, было невдомек,
Ибо погоня длится, как и прежде.
Их жители, и вдоль и поперек,

Прочесывали сами эту местность.
Но я то что мог знать об этой чаще,
Кроме того, что ничего не знал.

И заходил бессмысленно всё дальше,
В конце концов, пока незаплутал.
Став ожидать момента своей смерти,

Когда за мной явится госпожа.
И мне поможет выжить неизбежно,
Чтобы продолжил дело до конца.

И птицы пели злыми голосами,
Словно предвидя, что-то между строк.
А может быть, они предупреждали,

Какой мне отведен по жизни срок.
Не замечая времени с тех пор,
Что будет дальше - было незавидно.

И вдруг они сошлись со всех сторон, 
Загнав меня, как зверя, очевидно.
Пускай их было несколько всего,

Но я не в силах справиться и с ними.
И был готов пойти тогда на всё,
Лишь бы меня на волю отпустили.

Встав на колени, с горькими слезами,
К создателю молитвы обратив: 
-Пожалуйста, спасите, Христа ради

Ведь я не должен сгинуть из-за них!
Не заслужив такого положенья
Во имя правды, мира на земле.

Являясь чертом только по рожденью,
Все лучшее - храня в своей душе,
Приняв обличье не по своей воле,

Тем паче, я ни в чем не виноват!
И я прошу вас, сжальтесь надо мною,
Не допустив того, чего хотят!-

Но бог не отвечал на небосклоне,
Не обратив вниманья своего.
И я не мог спастись любой ценою, 

Тем более, что нету ничего.
Оставшись умирать неотвратимо,
Уже не в силах что-либо менять.

Ибо враги сходились, как лавина,
Не дав мне просто так существовать.
По сторонам бессмысленно скитаясь,

Пока не встретил среди них Петра.
Он был со всеми, по лесу блуждая,
Кто загонял, как хищника меня.

Пока с тремя охотниками вместе,
Обшаривал всю чащу по пятам,
Сумев найти меня на том же месте,

Лишь бы спасти от них, кого искал.
Но я ничем тогда его не выдал,
О милости, взывая без конца. 

К охотникам, пока не вразумили,   
Что угрожать не в силах им был я.
Но им плевать, на чьем бы языке,
 
Я ни просил о милости господней.
Взывая к ним подумать о себе,
В ответ они смеялись, да и только.   

Ибо из них никто не ожидал,
Что со спины ударят по затылку.
Но Петр никого не пропускал,

Используя тяжелую дубинку.
Став наносить смертельные удары,
Вначале неожиданной борьбы.

Пока на землю всех не разбросало,
Сознание, утратив, со спины. 
Мой друг хотел добить их посильнее,

Чтобы не встали больше никогда.
От ярости срываясь на пределе,
Им отомстить, пытаясь за меня.

Но я не вправе был ему позволить,
В конце концов, их жизни отобрать,
Поскольку для меня чего-то  стоят.

Так и оставшись, на земле лежать.
Чтобы подняться, через час-другой,
И воротиться в сонную лощину.

А я продолжу со своим слугой
Исследовать бескрайнюю чужбину.


**************************
 
Снося всё то, что раньше пережил,

Едва не сгинув от людского гнева.
Ибо пытался стать для них своим,
Но был всего лишь недочеловеком.

Не зная как мне изменить себя,
Чтобы посильно на земле прижиться? 
Пускай останусь чертом  навсегда,

Ведь не способен был переродиться.
Никак не смея сдаться так легко,
Став продолжал свои же испытания.

Но образ мой ложился, как пятно,
На то, что я собою представляю.
Вместе с Петром, продолжив путь по лесу,

Где направлялись к нашим землякам.
Пытаясь сами спрятаться от местных,
Поскольку шли за нами по пятам.
 
И вдруг я вижу вколотый топорик,
Что был зарублен кем-то на пеньке.   
Внезапно осознав, что будет стоить, 

Отсутствие рогов на голове.
Мечтая стать обычным человеком,
Утратив даже признак бесовства.
 
Не зная сам, пойти ли мне на это?
Увечьями покрыв тогда себя.
Исправив силой собственную сущность,

Срубая всё, в чем не было нужды.
Когда настолько больше и не нужно,
Мне оставаться бесом во-плоти.

Ибо иначе не смогу прижиться,
К той жизни, что не ведал под землей.
И все надежды не сумеют сбыться,   

Если продолжу быть самим собой.
Тем более, за нами продолжают,
Погоню эти местные глупцы.

Что просто так в покое не оставят,
Куда бы мы в дальнейшем ни ушли.
И взяв топор, как символ новой жизни,

Со временем вручив его Петру.
Чтобы помог исполнить мои мысли,
Которыми страдаю, как в бреду.

Он не хотел идти ко мне навстречу,
Переживая только за меня. 
Ибо не смеет приносить увечья,

Хозяину, с которым как семья.
Но я упал на каменную глыбу,
И перед ним склонил своё чело.

Чтобы срубил рога неумолимо,
Взывая к другу:-Время подошло.
Прошу тебя, ну сжалься надо мною,

Позволь мне стать таким, как я хочу.
Пожертвовав теперь любой ценою,
Пусть даже сам обличье изменю.

Ибо не в силах жить на белом свете,
Не отрубив проклятые рога.
А остальное сохраним в секрете,

Чтобы продолжить дело до конца.
В конце концов, судьба неотвратима,
И равным счетом больше не дано.

Мне обрести спасение для мира,
Когда страдаем только от него.
Но я обязан сам преобразиться,

И слиться с тем, что видел на земле,
Когда из пекла смог освободиться,
Но остаюсь по-прежнему в тюрьме!

Ну, так пойди, пожалуйста, навстречу,
Не заставляй бессмысленно страдать.-
И я закончил собственные речи,

Еще не зная, сможет ли понять?
Но Петр не способен примириться,
С той просьбой, что услышал от меня.

И умолял меня остановиться,
Но я ответил, к делу подводя:
-Другого шанса больше не наступит,

Иначе не взойду на небеса.
Если как раньше продолжаться будет,
Затравленный людьми, от бессовства.

Сюда приехав только ради правды,
Стремясь узнать истоки бытия.
Так помоги мне в этом, окаянный,

Закончить то, зачем пришел сюда!
-Но разве можно,- Петр восклицал-
Так издеваться над своим же телом?

В конце концов, Вас бог таким создал,
И всё равно не быть вам человеком.
Но если даже с Вами соглашусь,

Исправить урожденную наружность,
А если вдруг, нечаянно промахнусь,
И Вы умрете, разве это нужно?-

Но я ответил, не сдержав слова:
-Мне не дано погибнуть в этом мире,
Пока свой путь не кончу до конца!

Ибо со смертью так уж мы решили!
Лишь только ей даровано отнять,
Жизнь у меня, на целом белом свете!

И мне не страшно, больше умирать,
Ибо душа и так досталась смерти!
Я ради правды жертвую собой,

И всё готов отдать ей напоследок!
Так и оставшись до сих пор живой,
Поскольку смерть позволила всё это!

И я прошу тебя в который раз
О помощи, чело своё подставив!-
А он не знал, как поступить сейчас,

Сказав тогда: -Помилуйте, бог с вами,
Я всё исполню, как Вы попросили,
Только прошу теперь, мой господин,

На этот раз меня с собой возьмите,
Куда бы ни отправились один.
Я вместе с вами поднимусь на небо,

Чтобы закончить дело до конца.
Но вы должны пойти со мной на это,
И взять меня с собой наверняка.-

Его слова встревожили мой разум,
Но я не мог иначе поступить.
И Петр согласился безотказно,

В конце концов, меня преобразить.
И он поднял топор над головою,
И размахнулся, стоя надо мной.
А я лежал, закрыв глаза рукою,

Вдруг ощутив неслыханную боль.
Терпя удары, много раз подряд,
Пока от шока падал без сознанья.

Но снова приходил в себя назад,
Когда опять испытывал страданья.
А плоть моя болела нестерпимо,

Рога хрустели, кости раскроив.
Ведь топором, как раньше колотили,
Всё по частям пытаясь отрубить.

И муки не закончились так быстро,
Пускай топор остался без нужды. 
Но эта боль как в воздухе повисла,

Став раздирать всё тело изнутри.
А я терзался в муках непрерывно,
Страдания свои перенося.

Сойдя с ума, после всего, что было,
Разглядывая мир вокруг себя.
Увидев, как валяются останки,

Моих костей, изломанных в куски.
А на челе всё стало очень гладким,
Пускай висели только корешки.

Услышав оправдание Петра:
-Их не срубить, опасно, Вы поймите,
А то еще под тяжесть топора,
 
Может попасть не то, что Вы хотите.
-И так сойдет, –промолвил я учтиво,
Осуществив желанье своих грез.

Рассматривая в зеркальце как было,
Скрывая плоть под пеленой волос.
А он смотрел с горючими слезами,

На то, как пребываю не в себе,
Всю голову скрывая под бинтами, 
Порвав накидку, что висит на мне.

Остановив кровавые недуги,
Что льются нескончаемой рекой.
Зато теперь я мог вернуться к людям,

И, не скрываясь, быть самим собой.
Пускай все силы чахли в моем теле,
Едва живой, пытаясь отдохнуть.

Но время истекало на пределе,
И мне придется продолжать свой путь.
Ибо за нами гонятся крестьяне,

Чтобы казнить по милости судьбы.
За то, что мы пришли на землю сами,
И в самоволку вышли из тюрьмы.

Нам остается к землякам податься,
И там, у них, немного отдохнуть.
Пока не сможем снова оклематься,

Чтобы в итоге завершить наш путь.
И мы с Петром отправились в дорогу,
После всего, что раньше пережил.

Мои страданья стихли понемногу,
Зато свой облик я преобразил. 
Пускай народ все так же сторонился,

Передо мной, не зная в чем секрет.
Но прежних сцен отныне не случится,
Посильно положив для них конец. 

А между тем, нельзя налюбоваться, 
Той жизни, что я видел на земле.
Так и желая дальше здесь остаться,

И наконец-то стать, таким как все.
Из-под земли найдя освобожденье,
Прикинувшись обычными людьми.

Хотя мой друг таким был от рожденья,
Ведь только я был чертом воплоти.
Со временем забыв про свою долю,

Мы очень скоро подошли к селу.
Где жили наши земляки на воле,
В конце концов, не хуже чем в раю.

Но как я мог до этого представить,
Своих холопов, богатей себя?
Едва увидев, что существовали

Намного лучше, чем когда-то я. 
И пусть имел дворянское сословье,
И сам владел огромною землей.

Где покупал людей сколько угодно,
Чтобы потом забрать сюда с собой.
Сумев растратить всё свое наследство,

Лишь бы на землю вызволить крестьян.
И вот я снова прибыл к ним посмертно,
Пытаясь на земле прижиться сам.

Увидев что столицей окупились
Мои вложенья в собственный народ.
Вдруг осознав, чего они добились,

Поднявшись до несбыточных высот.
Плоды трудов с лихвою поспевали,
И мне приятно испытать покой.

А земляки пока еще не знали,
Что их хозяин, снова был живой.
Но разве Петр мог себе позволить,

Надолго эту тайну сохранить?
И он сказал, кого привел с собою,
Для остальных, глаза сумев открыть.

Пускай крестьяне слабо доверяли,
Всем этим небылицам обо мне.
Но присмотревшись, видимо, узнали

Мой облик, без рогов на голове.
Ко мне в лицо взирая неустанно,
Припоминая прошлые черты. 

Когда настолько становилось явно,
Что барин както смог себя спасти.
А я стоял, глазам своим не веря,

И сам стеснялся, что-нибудь сказать.
Рассматривая всех без исключенья,
Кому свободу смог когда-то дать.

Пока крестьяне бывшие стекались
И слезно изнывали в три ручья:
-Наш дворянин опять отныне с нами,

Явился к нам, покинув навсегда!-
Их радостям, похоже, нет предела,
Не удержав сознание в руках.

Став исполнять чего не захотел я,
Буквально распинаясь в пух и прах.
Как благодарны были эти люди,

За старые минувшие дела.
И я остался в собственном народе,
В конечном счете здесь мои друзья.

И пусть со мной едва они знакомы,
Но прошлое единило всех нас.
Когда ушли из пекла на свободу, 

И получили всё, что есть сейчас.
Великий путь, пройдя непостижимо,
Ведь мы из пекла выбрались на свет.

Не забывая всё, что с нами было, 
Тем более того, что больше нет.
Мы с горечью об этом вспоминали,

О, всех кто прозябает под землей.
Где никого в расчёт не принимали,
Удерживая в пекле, под пятой. 

Но мы мечтали, что настанет время,
И преисподняя рухнет навсегда.
И все народы обретут спасенье,

Быть может, и по милости творца.
Еще не зная, по каким причинам,
Поработили всех в тартарары.

Догадываясь, как всё это было, 
Скрывая правду в недрах головы.
Мы отгоняли страшные фантомы,

Висевшие с рожденья на устах.
Свои надежды, обращая к богу,
Что, может быть, еще остался шанс.

Молитвами исправить мирозданье,
Бескровно, сделав легче бытие.
Для тех, кому досталось наказанье,

Родиться в преисподне ни за что. 
А между тем, я восполняю силы,
Чтобы продолжить путь на небеса.

И наслаждаюсь радостями мира,
Пожить, пытаясь, просто для себя.
Сумев найти такое окруженье,

Где мне дадут пристанище своё.
Поскольку знали, все без исключения,
Что я не стану причинять им зло.

После всего, что раньше получили,
Покинув пекло с барского плеча.
Теперь за всё меня благодарили,

Когда пришел хозяин без гроша.
Уже не тот, каким я был когда-то,
Богатый и всевластный дворянин.

Утратив состоянье безвозвратно,
Пока не воротился к ним самим.
Мои крестьяне время не теряют,

Устроив праздник посреди села.
И на природу мебель собирают,
За главный стол, сажая там меня.

И выставляют разные напитки,
И блюда непомерной красоты.
Которыми хотелось насладиться,

Распробовав всё то, что принесли.
Ведь их судьба одаривала щедра,
Едва смогли подняться в лучший мир,

Где стали жить, во истину, блаженно,
Приняв того, кто их освободил.
И в этот праздник люди торжествуют

Подняв бокалы, полные, с вином,
Танцуют пары, даже я танцую,
До этого сидевший  за столом.

Со мною Петр стал плясать лезгинку,
На корточках подпрыгивая в пляс.
А на лице горит его улыбка,

Встречая то же самое от нас.
Тогда же чей-то голос разразился,
Из уст одной девицы молодой.

Ему не дали вовремя раскрыться,
Когда он был певучим под землей.
Но я не смог сказать дурного слова

Об этом распрекрасном существе.
Когда настолько лишена порока,
При всей неоценимой красоте.

Беспомощное, бедное создание,
По произволу также, как и мы,
В чистилище гнило без основанья, 

Пока не смог на землю привести.
Но кто бы знал, а в чем была причина,
За что мы все страдали под землей.

Воспринимая то, что с нами было,
Как рану, проносящую нам боль.
Пускай вопросы были безответны.

Но как мы можем отнестись к тому,
Что на чужбине обрели всё это,
А Родина дала нам лишь тюрьму.

И вот настал момент неумолимый.
Я собрался опять продолжить путь,
Крестьян своих бросая, не от мира,

Пообещав вернуться, как-нибудь.
Покинув их, три месяца спустя,
Как только на земле остепенился.

К той жизни, что она нам воздала,
От прошлого, сумев освободиться. 
Желая знать всю правду поскорее,

Стремясь закончить то, что начинал.
А Петр объяснил в своей манере,
Всем остальным, зачем их оставлял:

-Не бойтесь вы, вернется ваш хозяин,
Не пропадет, уж я-то буду с ним,
Грядет конец великих начинаний,

Когда творца на небе посетим.
Нам повезло, наш барин - благодетель, 
Ему дано весь мир преобразить.

И может быть, один такой на свете,
После всего, что смог осуществить.
Я перед ним колени преклоняю,

Еще недавно, лишь простой батрак,
А нынче сам свободой обладаю,
Пойти за ним, куда глаза глядят.

И я пойду, а вы нас подождите,
Со временем опять придет назад.
Попав на небо, сами посмотрите,

Насколько близко облака висят.-
Его слова крестьян развеселили,
И Петр сам смеялся от души. 

Разыгрывая шутки перед ними,
Чтобы деревню бросить и уйти.
Растаяв в скором времени, как тени.   

Нас провожали несколько часов,
Напутствуя вернуться поскорее,
И принести плоды своих трудов.

Припоминая искренние лица,
Просившие остаться навсегда.
Не уходить и жизнью насладиться,

Но это было лишним для меня. 
Когда идти осталось так не много,
До облаков подать одной рукой,

И я не мог всё бросить мимолётно,
И раствориться в суете былой.
И пусть я был для местных неприятен,

Своим уродством, я их понимал.
Но ведь таким создал меня создатель,
А если нет, то кто меня создал?

Кто виноват во всех моих мученьях?
За что родился чудищем в аду?
Кого судить за эти попущенья,

Ведь до сих пор страдания несу?
Стремясь подняться к господу за этим,
Чтобы раскрыть природу естества,

Того, что было и того, что нету,
Не представляя, в чем моя вина. 
Не обретя покоя в этом мире,

Проделав путь огромный до сих пор.
Пока с Петром всю землю исходили,
Но так и не взошли на небосклон.

И пусть прекрасен мир под облаками,
Где солнце заливает всё кругом.
Где вся земля изнежена садами,

Но путь к творцу я так и не нашел.
Рассчитуя потом, когда-нибудь,
Что попадется камень преткновения.

И уж тогда, он сам укажет путь,
Туда, где выход был из положенья. 


*****************************


Но поиски продлились больше года,

Не отыскав пути на небеса.
Мои рога зажили не нароком,
Оставив только корни от себя.

Но даже их я прятал капюшоном,
Закутавшись плащом до самых пят.
Ведь понимал, что здесь мою персону,

Никак иначе, видеть не хотят.
И только Петр знал, кто я такой,
Все остальные скверно озирались.

На человека со своим слугой,
Идущих вдаль, куда-то направляясь.
Я не хотел им правду говорить,

Прекрасно зная, что они за люди.
Ведь дикарями оставались быть,
Пускай живут, в Европе, на свободе.

Не представляя, где таилось зло.
Что даже здесь на свете процветает,
Меня убить пытаясь ни за что,

Поскольку образ мой не совпадает.
И я терпел безмерные страданья,
От осознанья собственной вины.

Что просто так грозило бичеваньем,
Став ненавидеть жителей земли.
За то, что здесь рабами оставались,

По сущности мышленья своего.
Пускай на свете жизнью упивались,
Всех остальных не ставя ни во что.

Тем более, всех тех, кого сослали
В Тюрьму Народов раз и навсегда.
Ибо людьми нас вовсе считали,

Оправдывая действия творца.
Но я их слушал, затаив обиду
На всю Европу, всех кто здесь живет.

Не став для них показывать и вида,
Что недостойны собственных свобод.
И связываться с местными людьми

Мне самому противно и нелепо.
Когда для них все люди как скоты,
Не замечая образ человека.

Ибо со мной не лучше обращались,
Только приметив, что я был другой.
Обличие плащом своим скрывая,

На целом свете не найдя покой.
Тем более, что смерть не приходила,
Словно опять хотела испытать,

Какой на самом деле был мужчина, 
Которому любовь пыталась дать.
А я не мог забыть свою хозяйку,

Мечтая только с ней побыть вдвоем.
Чтобы остаться полностью во власти
И погрузиться в непроглядный сон.

И мне хотелось временно забыться,
Залив свои страдания вином.
От неудач пытаясь отстраниться,

Утешив душу за любым грехом.
И как-то раз, гуляя поздней ночью,
Мы заплутали в местный кабачок.

Чтобы напиться, посмотрев воочию,
Как отдыхает здесь простой народ.
Когда танцуют в бешеном порыве

Под музыку, игравшую вверх дном.   
Что громыхала в сумасшедшем ритме,
Заманивая в пляску всех кругом. 

Но сев за стол, у краешка подмостков,
Мы заказали блюда и питье.
Залить, пытаясь, собственное горе,

Ведь не смогли добиться своего.
Тем более, когда не в настроенье,
Чтобы веселью время предавать.

Испытывая муки от сомнений,
Пытаясь чувства«горькой» заглушать.
На тот момент, совсем не ожидая,

Что сам внезапно окажусь один.
По сторонам,  всё время озираясь,
Не понимая, где же Петр был.

Его приметив вместе с остальными,
Плясавшего, всем бедам вопреки.
Поскольку в удовольствие все жили,

Заманивая влиться в гул толпы.
А я смотрел, как Петр веселится,
В людской толпе, кто находился там,

Ибо людей, как раньше сторонился,
И никому из них не доверял.
Разглядывая, как они танцуют,

И радуются вместе, без меня.
На этот счет, не зная, что и думать,
Когда был лишним даже для Петра.

Решив тогда продолжить в одиночку,
Свои исканья дальше, без него.
Покинув кабачок во время ночи, 

Чтобы оставить друга одного.
Успев уйти, куда глаза глядели,
В конечном счете, продолжая сам.

Свои исканья до конечной цели,
Так и оставшись беспробудно пьян.
По берегу шагая поздней ночью,

Вдоль моря, где повсюду благодать.
Пытаясь отдалиться, как возможно, 
Не дав ему найти себя опять.

Пару часов шагая в лунном свете,
Разглядывая мир во всей красе.
Бессмысленно мотаясь целый вечер,

От пьянства пребывая не в себе.
Услышав чей-то шорох за спиною,
Который надвигался позади.

Как ни скрывался я любой ценою,
Но все-таки не скрылся вопреки.
И кубарем свалившись  на дорогу,

Стал отползать, не в силах устоять.   
А этот кто-то, не давал проходу, 
Как раньше, продолжая нагонять. 

Ко мне взывая: -Сударь, подождите,
Куда же Вы, позвольте мне помочь.
Вы на ногах и сами не стоите,

А я за Вами бегаю всю ночь.
И не пойму, да что же с Вами стало?
Зачем ушли и бросили меня?-

Но мне ответить силы не хватало,
Ведь я заснул, не выслушав Петра.
Кошмарами, испытывая душу,

Которыми так сильно удручен.
Но все-таки мне стало только лучше,
После того, как провалился в сон.

Ведь я сумел немного отоспаться,
И с мыслями в сознание прийти.
Когда устал так сильно убиваться,

По произволу собственной судьбы.
Открыв глаза от солнечного света,
Проснувшись, наконец, на берегу.

Наутро, где увидел человека,
Нырявшего под воду за версту.
Вытаскивая ценные металлы.

Промучившись, наверное, пол дня,
Их набивая по своим карманам.
Едва увидев, что проснулся я,

Он подошел довольный и счастливый,
Чтобы свои находки,  показать,
Тогда увидев камешки цветные,

А Петр мне пытался объяснять: 
-Вы видите, как много я жемчужин,   
Сумел собрать, ныряя под водой.

И мы за них получим всё, что нужно,
Чтобы безбедно жить своей судьбой.
На них дворец мы выстроим, хозяин,

Устроив жизнь на теплом берегу!
Чтобы страданий больше вы не знали,
Когда вам все имущество верну!

И то, что Вы потратили когда-то,
Дабы людей на волю отпустить.
В конце концов, получите обратно,

Ведь я смогу утраты возместить.
Позвольте мне, хозяин, это сделать,
И всё, что было вам вернуть опять?-

Но для меня бессмысленно всё это,
Уже не в силах этого желать.
Сказав ему: -Сейчас уже не время.

Ты для меня отныне не слуга.
И я прошу, оставь свое служенья,
Ибо не нужен больше для меня.

Я не хочу потратить свою жизнь,
Тем более, в придачу и твою.
И не добиться, ничего, как видишь,

Не оказавшись до сих пор в раю.-
Его лицо внезапно обомлело.
Как будто я к нему несправедлив.

И просто так обидел человека,
Хотевшего мне чем-то подсобить:
-Хозяин, отчего Вы так жестоки?

Взмолился Петр, падая ко мне.-
Пусть будет так, как было на Востоке.-
Но я воскликнул: -Ты в своем уме?!

Прошу тебя, живи, как ты умеешь,
И наслаждайся жизнью без меня.
А я продолжу приближаться к цели,

В конечном счете, правду обретя,
Чтобы раскрыть секреты мироздания,
Паломничая в небо до конца.-

Но бесполезны все мои старанья,
Как ни пытался вразумить  Петра.
Мне ничего похоже не осталось,

Как примириться с этим навсегда.
Махнув рукой на все свои старанья,
Позволив дом построить для меня.

Чтобы занять приятеля хоть чем-то,
В конце концов, его остепенить.
Когда настолько жизнь была блаженна,

Пытаясь сам на время всё забыть.
И не прошло и нескольких недель,
Как мы нашли, достойное «пристанье».

Купив себе  у местных богачей,
Их старое поместье, въехав дале.   
Пускай оно в ужасном запустенье,

Зато стоит у моря в Монпасье.
Во Франции разбив свои владенья,
Когда их климат больше по душе.

И мы живем, как жили в преисподне.
Размеренно. Слуга и господин.
Да только, кто из нас теперь сегодня,

Являлся кем, и кто кому служил?
Заполнив дом красивыми вещами,
Петр остался до сих пор со мной.

Вернув обратно всё, что потеряли,
А я живу, как раньше, со слугой.
Но воля здесь моя не безгранична,

Ибо томлюсь, как пленник на земле.
Пытаясь в помещениях укрыться,
Тем более, закутавшись в плаще.

Поскольку знал людское нежеланье,
Глядеть на всё, что теплится под ним.
Моё обличье ставшее проклятьем,

Что не давало стать для них своим.
А для Петра всё действует напротив,
Он радовался жизни на земле.

И то, что ищет, сразу же находит,
А все объедки оставляет мне.
Быть может, так оно и справедливо,

После всего, что пережили с ним.
Ведь он страдал в тюрьме неумолимо,
С рождения являясь крепостным.

А нынче мне досталась эта учесть,
Страдать за то, каким пришел на свет.
И ничего не в силах сделать лучше,

Поскольку шанса здесь прижиться нет.
Но я пытался жизнью наслаждаться,
В прогулках по ночам, на берегу, 

У моря, где был шанс уединяться,
Когда спивался к горю своему.
И как-то раз, однажды на рассвете,

Очухавшись, на пляже с бодуна.
Я не поверил столь счастливой встречи,
Когда ко мне явилась госпожа.

После всего, что пережил на воле,
Мы встретились, хоть я и не мечтал.
Склонив свои колени предо мною,

Припав ко мне, пока я мирно спал.
С ней замерев на пляже молчаливо,
Заглядывая с трепетом в глаза.

Когда настолько непреодолима
Была для нас любовная тоска.
Буквально поедая своим взором,

К друг другу прижимаясь, как могли.
Ибо так близко находились оба,
Сгорая с ней от пламени любви.

Руками опираясь мне на плечи,
Став копошиться в черных волосах,
Нащупывая страшные увечья,

Вдруг осознав, что именно не так.
И даже смерть от страха отшатнулась,
И не смогла сдержать остатки слез.

Ибо всё сердце в ней перевернулось,
Не отыскав рога среди волос.
Я тоже с ней заплакал от бессилья,

Пытаясь сам прижать ее к себе.
Стирая слезы у своей любимой,
Руками прикасаясь к голове.

Поглаживая волосы, как прежде,
Пытаясь спрятать страшные места,
Где кости заростали бесполезно, 

Обрубками оставшись навсегда…
-Тебе идет, – воскликнула в сердцах,
И от рыданья бросилась на плечи,-

Ах, милый мой, зачем же ты вот так,
Себя низводишь, принося увечья.
Зачем страдать и мучиться, любимый,

Если тебя не смогут здесь принять.
После всего, что пережил от мира,
Ты продолжаешь до сих пор страдать?

Но я прошу, пожалуйста, Максим.
Не издевайся над собой, не надо,
Прошу, останься для меня таким,

Какой ты был, любовь моя, отрада.-
И тут же смерть горящими устами,
Слилась губами сладкими со мной.

Чтобы хоть как-то утолить желанья,
Уже не в силах совладать с собой.
Став повторять: -Прошу тебя, любимый,

Скажи мне всё, что гложет на душе.
Ибо пришла помочь неумолимо,
Свою любовь, даруя лишь тебе.-

И я не стал скрывать свои волненья,
Поведав ей как было на духу,
Переживая до изнеможенья,

В конце концов, трагедию свою.
Покаявшись тогда же перед смертью:
-Моя любовь, пожалуйста, прости,

Что я позволил слабости все эти,
Подавшись навождению души.
Ибо не знал подобных наслаждений,

Которыми так полнится земля.
Внезапно потеряв предназначенье,
Своей судьбы, оставшись без тебя.

В Тюрьме Народов не было так трудно,
На небеса исканья продолжать.
А здесь, непросыхаю беспробудно,

В себе самом запутавшись опять.
К несчастью так, судьба моя сложилась,
Я заплутал, как раньше без тебя.

Как прокажённый шествую по миру,
Лишь бы найти истоки  бытия.
Не в силах сам закончить то, что начал,

Если не будет милости твоей.-
И я замолк, не зная, что же дальше,
Выкладывая душу перед ней.

Но госпожа меня расцеловала, 
И взглядом обратилась в пустоту,
За горизонтом что-то наблюдая,

Сквозь облака, взирая на зарю.
Пока не мог нарадоваться счастью,
Что все-таки сама ко мне пришла.

Так долго дожидаясь не напрасно,
Поскольку любит так же, как и я. 
И мы гуляли вместе с ней по пляжу,

По краешку прилива, где песок,
Под волны то и дело погружался,
Покрыв водою ступни наших ног.

И вдруг она воскликнула: -Мой милый,
Ты хочешь знать истоки бытия?
После всего, что раньше с нами было,

Как думаешь, смогу ответить я?
Ну так внемли же своему рассудку,
Прислушайся к тому, что я скажу.

Тебе от правды станет очень дурно,
Зато ты сможешь утолить нужду.
Только молю, не отвергай поспешно

Мои слова, доверься мне одной.
Ведь это я закрыла путь на небо,
Чтобы не дать расправиться с тобой.

И я молю, мой милый, заклинаю,
Не продолжай дорогу в небеса.
Ибо нет смысла добиваться правды,

Когда без бога знаю всё сама!-
Я потрясен был этими словами,
Остановив красавицу свою.

Встав перед ней, еще не понимая, 
Что именно узнаю во хмелю.
Она недолго медлила с ответом,

Заглядывая вновь за горизонт.
Своим лицом, встречая лучик света,
Сказав, как только подошел черед:

-Прошу тебя, взгляни на небосклон, 
Ты видишь солнце, как оно сверкает?
И освещает всех своим теплом,

Лишь кроме тех, кто в пекле прозябает.
Представь насколько было бы чудесно,
Если весь мир сумеет обрести. 

Под небосклоном собственное место,
И жить не хуже жителей земли.
Не покидая Родину за этим,

Поскольку даже в глубине чертог.
Народ получит всё на белом свете,
Ибо от солнца пекло расцветет.

И каждому нашлась бы своя ниша.
Жить на земле без горя и вражды.
Но все в тюрьме останется, как было,

Поскольку мир под властью Сатаны.
Ты должен знать, как есть на самом деле,
Чтобы понять, как действовать потом.

Ради свободы, той, что мы хотели,
Придется нам разрушить небосклон.
Ибо тогда, когда не станет рая,

Не будет больше пекла под землей.
И только так судьба придет другая,
Ибо господь являлся сатаной.-

Я был раздавлен этими словами,
Мои надежды канули в песок.
Любимой до конца не доверяя,

Сказав тогда: -Помилуй, как же, бог?
Зачем тогда нужны мои свершенья,
Если ничто не в силах изменить?-

Взмолился я, почувствовав сомненья,
Что все не так, как смерть мне говорит.   
Пока еще не в силах примириться,

С любимой от начала до конца.
Пытаясь в споре словом защититься,
Но смерть сказала: -Выслушай меня.

Задумайся, пожалуйста, Максим,
Если господь создатель мирозданья,
Так почему построил этот мир,

Словно тюрьму, с небес до основанья?
Ты говоришь, нет дыма без огня?
И что, во всем повинна преисподняя?

Тогда сейчас же воротись туда.
Паломничать продолжив, да и только!
И расскажи, что думаешь про них,

Что, мол, во всем виновны только сами,
Во всех грехах, тем более, в чужих!
А коли, нет, за что они страдали?!-

Я был не в силах ничего ответить,
Не представляя, что же ей сказать.
Разглядывая мир, на белом свете,

Где было всё, о чем можно мечтать.
Взирая на любимую с улыбкой,
Что жаждала меня разубедить. 

Когда слова настолько незавидны,
Пытаясь все вопросы обсудить:
-А что есть рай?- спросил я госпожу,

Обняв ее как можно посильнее.
Но смерть сказала: -Небо за версту,
Иди, узнай, как есть на самом деле. 

И умоляй творца о снисхожденье,
Чтобы исправил сущность бытия.
Чистилище разрушив во спасенье,

Воздав свободу всем и навсегда!
И может быть, послушает создатель
Паломника, пришедшего к нему!-

Сказала смерть, но думала иначе,
Заплакав, осознав, что я пойду.
И вдруг она растаяла как сон,

Из рук моих куда-то подевалась,
Но я не мог смириться с волшебством, 
Ибо нигде любимой не осталось.

Метаясь сам по берегу морскому,
Выкрикивая только:  -Госпожа!-
Словно ревнуя, что пошла к другому,

Так и не дав мне плотского греха.
Сам не заметив, как свалился в море,
Споткнувшись по немилости судьбы.

В исканиях, вращая головою,
В конце концов, сгорая от любви.
Болтаясь под водой, на побережье,

В страданиях, совсем сойдя с ума.   
Поскольку, мысли страшные полезли,
Что смерть была воистину права.

 
Глава 4

И выбравшись на берег окаянный,
Собрав остатки от последних сил.
Мне удалось подняться из нирваны,

Ради которой  столько раньше жил.
Истратив дни, недели в размышленьях,
Что бы осмыслить все ее слова.

Когда настолько сильные сомненья
Не отпускали  до сих пор меня.
После всего, что знал неумолимо,

Я все-таки надежд не отметал.
Что бог не ведал участи для мира, 
Которому всё сущее создал.

Ибо Европа действует как цербер,
И грабит преисподнюю под землей.
Колонии, лишив земного света,

Корячиться заставив день-деньской.
Чтобы собрать налоговую подать,
Лишив народ последнего добра.

Который наживали очень долго,
Оставшись прозябать как нищета.   
А местные правители не дремлют,

И от Европы требуют кусок.
Назначенные править этой скверной,
Чтобы держали собственный народ. 

В покорности, без лучика просвета,
Их заставляя вечно прозябать.
Лишая всех достоинств человека,

Где люди не могли существовать,   
Лишь уповая, что настанет время,
Через десятки, может сотни лет.

Когда господь им даст освобожденье,
Вручив свободу, той которой нет.
Но я не мог посильно разобраться,

Чтобы понять, а в чем, же их вина? 
За что должны в молитвах убиваться,
Вымаливая милость у творца?

После всего, что пережили в пекле,
Так и продолжив до сих пор страдать.
И дальше пребывая в этой скверне,

Поскольку бог не стал их отпускать.
Так и мечтая обрести ответы,
В чем видил бог народные грехи?

Ради чего решил покинуть пекло,
Паломничая в рай испод земли.
Рассчитуя исправить мирозданье,

По милости, без милости творца.
Освободив весь мир до основанья,
Пускай, сравняв с землею небеса.

Но я не мог довериться любимой,
И просто так всё бросить и уйти.
Проделав путь, не больше половины,

Стремясь на небо все-таки взойти.
Что бы узреть воочию глазами,
В конце концов, истоки бытия.

Приняв решенье, как существованье,
Исправить от начала до конца.
Освободив народ из преисподнии,

Воздав им волю, так тому и быть.
Не важно как, пожертвовав собою,
Пытаясь мир словами изменить.

А если нет, покаюсь перед милой,
И вместе с ней продолжу бытовать.
В конечном счете, воротясь под землю,

Чтобы народу правду рассказать.
Освободив их разум от сомнений,
По всей тюрьме восстание подняв.

Как только сами вынесут решенье,
Что следует пойти на этот шаг.
Но прежде чем кидаться в авантюры,

Я должен был закончить до конца.
Свои исканья, обойдя по кругу
Всю землю, устремяясь на небеса.

Переживая прошлые ошибки,
Все неудачи, подлости судьбы.
Когда мой друг настолько очевидно,

Хотел со мною к небесам взойти.
Но я не мог позволить, как и прежде,
Его судьбой так глупо рисковать.

Ибо теперь он был на своем месте,
И мог бы жизнь заново начать.
Решив тогда продолжить в одиночку, 

Свои исканья дальше без него.
Когда настолько было мне тревожно,
После всего, что с ним пережито.
 
Не в силах продолжать самозабвенье, 
Внутри поместья, рядом в Монпасье,
Решив Петру оставить все владенья,

Пускай он их купил когда-то мне.
Но без меня останется при деле, 
Устроив жизнь, как раньше не мечтал.

И наслаждаться полноценно ею, 
Создав семью, что раньше не создал.
Ведь он и сам прекрасно понимает,

Как много упускает на земле.
Тем более, срок жизни не мешает,
Исправить всё, как выгодно себе.

И только я не в силах измениться,
И заново начать свою судьбу. 
Но Петр счастья мог еще добиться,

Если поместье отойдет к нему.
Ведь он имел немало претенденток,
Что на себе хотят его женить.

Но разве мог найти им примененье,
Пока я буду в доме его жить.   
Ведь он скрывал чудовище в поместье

Прислуживая черту, как слуга.   
Наедине со мной страдая вместе,
От посторонних спрятав навсегда.

Но вечно не могло так продолжаться,
Пришел черед отбросить все что есть.
Пытаясь мирно в жизни разобраться, 

Как только подошла об этом речь.
И мы с Петром душою не кривили,
Устроив очень важный разговор.

Приняв себя такими, как мы были, 
Что больше не останемся вдвоем.
Сумев тогда прислушаться к рассудку,

И отпустить друг друга, навсегда
Освобождая собственные чувства,
Приняв судьбу такой, какой была.

И мы расстались добрыми друзьями,
После всего, что связывало нас.
Своей судьбой, распоряжаясь сами,

Ибо она проходит как мираж.
Так и оставив старое поместье,
Совсем один, покинув Монпасье,

Пообещав вернуться через время
И не забыть про друга на земле.
Забрав с собою скромные пожитки,

На пропитанье деньги прихватив.
Совсем немного, дальше будет видно,
Чем разживусь, когда истрачу их.

Накинув плащ, скрывавший мое тело,
От самых пят до кончиков волос.
Чтобы спасаться от людского гнева,

Осуществив исканья своих грез.
Так и продолжив шествовать по свету,
Не замечая, как проходят дни.

Направившись туда, где меня нету,
Что бы хоть где-то истину найти.
Три месяца болтаясь в одиночку,

По Франции вдоль южных берегов.
По городам мотаясь днем и ночью,
Лишь иногда снимая свой покров.

Расспрашивая люд, в какой-то мере,
Кто был способен чем-то подсобить.
К ним проявив лишь иногда доверие, 

На их язык став сам переходить.
Рассказывая в вольном содержанье,
Для каждого исход своей судьбы.

Разумно выбирая толкованье,
Чтобы себе же вред не нанести.
Открыв свои секреты в кой-то мере,

Кто я такой, и кем когда-то был.
Приобретая массу уваженья,
После того как душу им открыл. 

Создав кружок среди интеллигентов,
Из добрых, образованных людей.
С которыми общался откровенно,

Желая знать, что делать мне теперь.
Сумев найти достойную персону,
Что подсказала правильный маршрут.

Где я смогу найти хотя бы что-то,
В конечном счете, получив приют.
А там их люди свяжутся со мною,

Как только за границу попаду.
В Швейцарию попав своей стезею,
Прибыв туда, как только я смогу.

Рассчитуя дойти за пару суток,
Если не стану времени терять.
По улицам, шагая беспробудно,

Еще не зная, что мне стоит ждать.
Попутчиков своих подозревая,
Словно они следили все за мной.

Из местных никому не доверяя,
Кроме немногих, кто духовно свой.
Не зная сам, на что я набиваюсь,

Лишь косвенно сумев предугадать.
Но способов иначе не осталось,
В конце концов, к создателю попасть.

Шагая дальше, сам не замечая,
Как проносились сутки напролет.
За птицами на небе наблюдая,

Где клиньями летели на восход.
Со временем, заметив между ними
Подобье человека в небесах.

Порхавшего по небу с остальными,
Размахивая чем-то в облаках.
Внезапно осознав, кого я вижу,

Над головою ангела узнав.
Пытаясь рассмотреть его поближе, 
Не доверяя собственным глазам.

Со стороны взглянув на облаченье,
Увидев там зияющий клинок.
Что вызывал скорее опасенья,

Предвосхищая всё, что только мог.
Ибо он сам кружился надо мною,
И проявлял не дюжий интерес.

На высоте рассматривая, кто я, 
Подозревая в чем-то наотрез.
А я не знал, во что мне стоит верить,

Как все его поступки воспринять.
Разглядывая в небе человека,
Что продолжал на небесах порхать.

Не понимая, что ему здесь нужно,
Как будто сам охотился за мной.
Пытаясь правду вывести наружу,

Всё ниже опускаясь над землей.
Но я та знал, что время на исходе,
И мне придется что-то предпринять.

Пока еще раз не утратил волю,
Мне остается только убежать.
Свернув с дороги на лесную чащу,

Чтобы не дать приблизиться к себе.
Под ветками скрываясь, не иначе,
Что накрывали здесь по всей земле.

Так и продолжив путь неимоверно,
Пытаясь озираться каждый раз.
Когда бы мог заглядывать на небо,

Чтобы понять, как дальше поступать.
Тайком все время что-то подмечая,
В конце концов, знакомые черты.

Когда над лесом ангел воспаряет,
По воздуху стремясь меня найти.
Не в силах опуститься через дебри,

И чужака насильно задержать.
Ко мне взывая, требуя ответы,
Стремясь по звуку дальше настигать.

Став говорить: -Да что тебе бояться,
Если не сделал никакого зла!!!
Остановись, кончай, сопротивляйся,

Иначе только хуже, для тебя!!!-
Его слова звучали по-немецки,
Но в тот момент я их не разобрал.

Хотя и знал язык их безупречно.
Пока по лесу дальше убегал,
От ангела, что гонится за мною,

Не понимая в чем его мотив.
Став призывать, кружа над головой,
Остановиться, сохраняя жизнь!

И вдруг он сам так сильно опустился,
Что не заметил ветку под собой.
И за нее нечайно зацепился,

И выронил из рук подсумок свой.
И он свалился прямиком на землю,
И, замерев, остался где-то там.

Пока хозяин порывался тщетно
Вернуть его, но лес ему мешал.
Ведь сквозь деревья не было прохода.

Они скрывали всё в своих ветвях.
Как паутиной, образуя кокон,
Через который проскочить никак.

Но в то же время ангел не сдавался,
Достав клинок дорогу прорубить.
Но чей-то сук в итоге не поддался,

И не позволил дальше пропустить. 
А между тем я замер неподвижно,
Чтобы его к себе не привлекать.

Скрываясь сам от ангела, как видно,
Пытаясь время с пользой переждать.
С тех пор прошло не более полчаса,

Противник растворился в небесах.
Истратив свои силы понапрасну,
Но свой подсумок так и не забрав.

А я не мог понять на самом деле,
Зачем ему преследовать меня.
Решив найти предмет его потери,

Чтобы понять хоть что-то для себя.
Не понимая, что за проволочки,
В конце концов, мне стали угрожать.

Пытаясь разобраться неотложно,
Пока есть время, тайну разгадать. 
Что послужило этим злоключеньям,

Ведь я скрывался всюду на земле.
Изгнанником оставшись по рожденья,
Когда своим не стать уже нигде.

И даже с неба не дают покоя,
Пытаясь, словно зверя затравить.
Осознавая, что хочу и кто я,

Не понимая, как так может быть.
Со временем повсюду обыскавшись,
Я смог найти подсумок на земле.

Так и не зная, в чем же его важность,
Таится заключенная в чехле.
И вдруг меня как громом полоснуло,

Достав оттуда часть  своих  рогов.
Что отрубил за сотни миль отсюда,
Воспринимая правду словно шок.

Из памяти подняв воспоминанья,
Всего, что приключилось на земле.
И в том числе те жуткие страданья,

Когда отсек рога на голове.
Переживая страх неимоверный,
Не понимая, что мне стоит ждать,

Осознавая, как же было скверно, 
Что не смогу от прошлого сбежать.
Даже не в силах вырваться отсюда,

Не то чтобы взойти на небеса.
В конце концов, рассчитуя на чудо,
Пускай со мной и не было Петра.

Не восприняв тогда его как должно,
На этот раз не зная, как мне быть.
Когда настолько одному тревожно,

Что не смогу один всё завершить. 
Но для него так будет только лучше,
Ибо со мной нет смысла рисковать.

Успев оставить всё, что ему нужно,
Позволив жизнь заново начать.
Продолжив сам дорогу восвояси,

Вернув себе кусок своих рогов.
Еще не зная, что же будет дальше,
Я стал из них вытачивать клинок.

Посильно смастерив себе защиту,
Не провозившись больше полудня.
Как материал используя, что было,

Чтобы хоть чем-то защитить себя.
Сумев создать хорошую заточку,
Скрывая, крепко сжатой, в рукаве.

По лесу пробираясь днем и ночью,
Не расставаясь больше с ней нигде.
Покинув лес - тяжелое пристанье,

Поскольку в нем скрываться не с руки.
Не отыскав для страха основанья,
Когда на небе больше не души.

Но все-таки мне было не спокойно,
Всё время озираться, с каждым днем.
Предчувствуя, что кто-то шел за мною,

Как раньше оставаясь нипричем. 
Не представляя, что со мною будет,
Если поймают все-таки меня.

Быть может, по-другому не смогу я,
В конце концов, взойти небеса.
Ах, кто бы знал, доступные варианты,

Но я не стал испытывать судьбу.
От ангелов спасаясь, вероятно,
Паломничая к небу, как смогу.

Но опасенья только накалялись,
Пускай никто с тех пор не угрожал.
А страхи то и дело умножались,

Но может быть, я сам их создавал.
Прохожий люд во всем подозревая,
Не слушая рассудок вопреки.

В Швейцарию попав, переживая,
Что не смогу границу перейти.
Но опасенья вновь не оправдались,

Добравшись сам, куда пообещал.
На место, где встречаться собирались,
Еще не зная, встретимся ли там.

От слабости, решив остановиться,
Разыскивая где-нибудь ночлег.
До вечера успев расположиться,

В гостинице, заняв апартамент.
Он был немного больше, чем хотелось,
Но главное, что с маленьким окном.

Через него и птица не сумеет,
Ко мне попасть, покинув небосклон.
Но для меня там было не спокойно,

И я решил напиться в кабаке.
Пока однажды не вернулся в номер,
Где было всё обыскано уже.

Мое окно стояло нараспашку,
А дверь была закрыта на замок.
От этого мне стало очень страшно,

Ведь ничего совсем понять не мог.
Не осознав, как именно попали,
В мои покои, всё переломав.

Когда настолько в ужасе держали,
Но разобраться я не мог никак.
Что послужило этому причиной,

Тогда же взяв кинжал из рукава.
С ним в комнату войдя неумолимо,
Где тьма скрывала все вокруг меня.

По сторонам пытаясь осмотреться,
Уже не в силах больше убегать.
Тем более скрываться было тщетно,

Решив тогда судьбу свою принять.
Любые звуки, сразу подмечая,
Пытаясь разобраться до конца.

Увидев, как по небу пролетали,   
Те, кто пришел сюда из-за меня.
Но я не стал показывать хоть чем-то,

Для них самих, присутствие свое.
Пытаясь оставаться незаметным,
Так и продолжив наблюдать в окно.

И вдруг заметил чье-то отраженье.
Через стекло открытого окна.
Мелькавшее от света в помещеньи,

Еще не зная, кто пришел сюда.
Продолжив наблюдать неумолимо,
И выжидать желаемый момент.

Чтобы узнать, а что же это было,
Прикинувшись как будто его нет.
И через миг он снова показался,

До той поры скрываясь, от меня.
Как только случай ангелу попался,
Чтобы напасть опять из-за угла.

Узнав его такого же, как раньше,
Запомнив все присущие черты.
Спасаясь от него, в потемках чащи,

Пытаясь скрыться волею судьбы.
Но мой противник следовал за мною,
Пока однажды не пришел сюда.

Не отыскав в гостинице покоя,
После скитаний, длившихся три дня.
Не помышляя вновь в лесу укрыться.

Под пеленою веток и листвы.   
Намереваясь дальше с ним сразиться,
Ведь мы остались в комнате одни.

И сделав вид, что я его не вижу,
Спиной к нему остался до конца.
Пытаясь выжидать скоропостижно,

Пока еще есть время у меня.
И замахнувшись на него заточкой,
Я смог ударить ангела в живот.

Сражаясь с ним, пока еще возможно,
Предотвратить трагический исход.
Он застонал от боли нестерпимой,

А я продолжил дальше нападать.
Сцепившись с ним, пока еще есть силы,
Так и продолжив острие вонзать.

Но мой противник тоже не сдавался,
Схватив меня за шею со спины.
Пока во тьме, как молния метался,

Удачный шанс успев себе найти.
Пускай ему, ни в чем не уступаю,
И с ангелом боролся всё равно.

Одной рукой, душить не позволяя, 
Другой стремясь отбиться от него. 
По комнате, шатаясь напределе,

Сумев ослабить давку от тисков.
Пока сжимает кулаки на шее,
Любым путем, сбивая меня с ног.

Размахивая крыльями, от пола,
Лишь бы не дать опору обрести. 
Когда и так слабею с каждым вздохом,

Стремясь удар заточкой нанести. 
Но, не сумев пробить его доспехов,
Я всё-таки сраженье проиграл.

Закрыв глаза от собственных увечий,
Которые мне ангел оставлял.
Перед глазами, встретив лучик света,

Что освещал в сознание моём.
Последнее, что видел я посмертно,
Лицо того, кто был моим врагом.

А дальше темень всё заполонила,
Не в силах свои мысли описать.
Что именно тогда со мною было,

Лишь продолжая беспробудно спать.
Пожав плоды, того что навалилось,
Словно душа дробилась по частям.

И прямо в теле вновь переродилась,
И выгрызала всё, чем был я сам.
Испытывая вновь свои кошмары,

Внутри, под кожей, чувствуя надрыв.
Переживая то, что со мной стало,
Еще не зная, мертв я или жив.

Внезапно ощутив прикосновенье,
Словно цветок касается к губам.
Что с поцелуем дарит мне спасенье,

Собрав меня обратно по частям.
И вдруг меня, как громом поразило,
Позволив мне очнуться ото сна.

Догадываясь, что со мною было,
Как только умер, но не до конца. 
Сумев глаза открыть свои посмертно,

Рассматривая мир со всех сторон.
Не понимая, что это за место,
Где в камере был кем-то заключен.

Хотя повсюду находились люди,
Что за решетку брошены, как я.
Но их судьба ничем была не лучше,

В этом подвале, чем судьба моя.
И вдруг они от страха расступились,
Когда проснулся, лежа на земле.

После того, как тело отложили,
Не веря, что удастся выжить мне.
Но я сумел остаться невредимым,

Вернув себе потерянную жизнь.
Не понимая, что со мною было,
Перебиваясь из последних сил. 

А кто-то стал сходиться надо мною,
Чтобы помочь, когда была нужда.
Поддерживая жизнь мою да толи,

Пока еще не смог прийти в себя.
Истратив свои силы на пределе,   
Там обнаружил множество людей.

С которыми знаком был в свое время,
По их вине попав сюда теперь.
А вместе с ними были и другие,

Те, на кого так долго уповал.
Не зная, что заранее пленили,
И встретились когда попался сам.

Узнав от них, что там была засада,
На месте нашей встречи до того,
И пленником я стал бы вероятно,

Поскольку всё лишь к этому и шло.
Ибо настолько было бесполезно,
Сопротивляться, веяньям судьбы.

То что должно случиться неизбежно,
Лишив меня свободы вопреки.
Найдя в плену товарищей по духу,

С которыми стремился разгадать.
Свои исканья, волочась по кругу,
Еще не зная, что нам стоит ждать.   

Но мы пытались разобраться вместе,
Где находились, как и почему.
Осознавая, что на белом свете,   

Пока еще держали нас в плену.
А что там дальше будет - неизвестно,
Быть может, скоро сгинем навсегда.

Так и не выйснив, что это за место,
Где нас держали, притащив сюда.
Всего каких-то человек двенадцать,

Томились в этой тесной кладовой.
И за решеткой ждали безучастно,
Решения, что будет с их судьбой.

Грядущее приняв уже как видно,
Что им свободы больше не видать.
Когда судьба настолько незавидна, 

Расправу оставаясь только ждать.
Но среди них нашлось хотя бы двое,
Кто не терял надежду, как и я.

В Швейцарии создав свое подполье,
Рассчитуя, что встретят там  меня.
Один из них философом считался,

А друг его промышленником был.
И каждый смог на поприще подняться,
Работая все вместе, как одним. 

Но их внезапно всех разоблачили,
И мы столкнулись, угодив сюда.
Но все-таки довольны чем-то были,   

Поскольку нас свела сама судьба.
Позволив нам хоть здесь уединиться,
Чтобы свои раздумья обсудить.

Ибо мы все пытаемся добиться,
В конечном счете, истину открыть.
И в диалоге с Карлом и Эрнестом

Я много мыслей новых подчеркнул.
Сумев найти ответы повсеместно,
Узнав о том, к чему так долго шел.

Взглянув на мир с открытыми глазами,
Союзников сумев себе найти.
С которыми за истину страдали,

Так и продолжив поиски свои.
Но время истекало ежечасно,
От голода страдая, без питья.

Ухудшив состоянье до маразма,
Что даже слов не вырвать изо рта.
И вдруг я вижу, кто-то перед нами,

Спустился наконец-то в каземат.
Ах, это ангел, мы его не ждали, 
От слабости приход его проспав.

Но мы узнали сразу же друг друга,
В конце концов, как было не узнать.
Попортив крови, столько обоюдно,

После сраженья встретившись опять.
И мой противник, пережив увечья,
Взирал через решетку на меня,

Когда я всё тело искалечил,
Не поплатившись жизнью до конца.
Не понимая, что же со мной делать

Став налету приказы раздавать.
Как только стая вся его слетелась,
С которыми стал что-то обсуждать.

Из их беседы я узнал, как звали
Противника, с которым дрался сам.
Здесь Йоханом его именовали,

Пускай немецкий хуже понимал.
Чем диалекты остальной Европы,
С которыми встречался до сих пор.

Но я узнал, что не дадут свободы,
Поскольку всех возьмут на небосклон.
Чтобы продолжить наше заключенье,

Решив судьбу для каждого из нас.
Еще не зная, будет ли спасенье,
Но я готов рискнуть на этот раз.

Других вариантов больше не имея,
Чтобы к творцу хоть как-то вознестись.
Всю землю обойдя во имя цели,

Но был не в силах сам ее достичь.
А тут судьба позволила, как видно,
Хотя бы так, взойти на небеса.

Пускай еще не так всё очевидно,
Что именно готовят для меня.
А между тем, выводят из подвала

Всех пленников, с которыми сидел.
И нас уже осталось очень мало,
Я даже попрощаться не успел.

Когда остался в камере последним,
Не понимая, что со мной не так.
И почему не взяли даже пленным, 

Последний шанс, в итоге, отобрав.
Все ангелы обратно полетели, 
Оставив нас в подвале под землей.

Забрав на небо всех, кого хотели,
Бросая только Йохана со мной.
Позволив нам с лихвой наговориться,

После всего, что пережили с ним.
Как только дали нам уединиться,
Он в камеру зашел ко мне один.

И спрашивал, тревожно поражаясь,
Как я остался до сих пор живым.
Если посмертно тело разлагалось,

С того момента, как меня убил.
Но я не знал, что именно ответить,
Не смея сам секреты раскрывать.

Что именно случилось после смерти,
Сумев посмертно все-таки восстать.
Но собеседник быстро догадался,

Что послужило данностям моим.
И в бешенстве, от страха содрогался,   
Ко мне взывая:  -Что ты сотворил?!

Против творца идешь по воле смерти,
И против нас, прислуживаешь ей!
Вымаливая выпустить на землю,

Из преисподни, согнанную чернь!
Чтобы они всю землю захватили,
Вместе с тюрьмой разрушив небеса!

Эти скоты, которых мы пленили,
В Тюрьме Народов раз и навсегда!
Так знай, что им не выбраться на землю,

И никогда свободы не видать!
Ибо никто не даст покинуть скверну,
Чтобы потом и небо разрушать!

Их от рожденья сделали рабами,
Ибо творец судьбу определил!
Которую в чистилище приняли

Все, кто хотел остаться быть живым!
И только ты посмел себе позволить
Против решенья божьего пойти!

И вырваться с крестьянам на волю,
Рассеяв их по всем краям земли!
Ну, ничего, мы скоро все отыщем,

И уничтожим грешников с тобой!
И каждого, кого признаем лишним,
С лица земли сотрем любой ценой!-

От этих слов я сам не удержался,
И закричал: -Не надо, подожди!!
Ведь господу я верным оставался,

Паломничая к небу из тюрьмы!
Ради спасенья сирых и убогих,
Я исходил по свету без конца.

И всё отдал, что было за душою,
Не пожалев и самого себя.
Во имя правды для всего народа, 

Которого пленили под землей!
Лишив того, что им дает свобода,
Забрав у них последнее с собой!

А коли нас не выпустят из пекла,
Тогда восстанье там произойдет,
Но я пришел предотвратить все это,

Остановив трагический исход!
Я ни о чем другом и не мечтаю,
Так смилуйся же, Йохан, надо мной,

Ибо к тебе лишь только уповаю,   
За помощью взывая всей душой!-
Но ангел не хотел меня услышать,

Ему претило черту помогать.
После всего, что между нами было,
Он стал свои обиды вспоминать.

И вынув из кармана мой обрубок,
Которым его тело искромсал. 
Во время боя, в схватке обоюдной, 

Друг друга, раздирая по частям.
Он бросил мне его через решетку,
И камеру захлопнул за собой.

От злобы раздирая свою глотку,
Что заживо останусь под землей.
Откуда мне не выйти на поверхность,

В потемках продолжая выжидать.
Растягивая только неизбежность,
В итоге перестав существовать.

Не представляя, что же со мной будет,
Я попытался Йохану внемлить.
Что время остается передумать,    

И все проблемы мирно разрешить.
Но этот ангел только насмехался,
И выйдя из подвала, завалил

Землею вход, который оставался,
Единственным наружу, что и был.
И под завалом сидя, в каземате,

Совсем один, без пищи, в темноте.
Я в камере не знал, что делать дальше,
Пиная свой обрубок по земле.

Где дальше носа ничего не видел,
Наощупь ориентируясь, как мог.
А время истекало, непрерывно,

Так и продолжив коротать свой срок.
Испытывая страшные мученья,
От голода и жажды, без воды.

Перебиваясь до изнеможенья,
Но не погибнув волею судьбы. 
Вдруг ощутив, как чьи-то поцелуи

Стали касаться моего лица.
Как только появилась неоткуда,
Возлюбленная мною госпожа. 

Соединившись сладкими губами,
С красавицей под белой простыней.
Уже не в силах удержать желанье,

Которое присуще ей самой.
Но все попытки оказались тщетны.
Смерть бросила нечаянно меня.

Подначивая вылезти из клетки,
После того, как выбралась сама.
Через решетку, где стояли прутья,

Моя любовь пролезла как в окно.
Ведь ей не трудно вылезти наружу,
Но для меня - не то, что для нее. 

Как ни пытался следовать за нею
Среди решеток, обнаружив лаз.
Растягивая створки, как сумею,

От вожделенья сил не рассчитав.
Нечаянно застряв промежду ними,
Но под напором все-таки пролез.

Хотя куда, пока еще не видел,
Лишь камеру оставив, наконец.
А впереди огромные потемки,

Среди которых только предстоит
Найти свободу, копошась подолгу,
Не зная, как мне вырваться из них.

И вдруг я слышу чей-то скреб руками,
Как будто смерть указывала мне
Куда идти, на звук меня толкая.    

Прокладывая путь в кромешной тьме,
Пока однажды не увидел выход,
Заваленный под грудами земли.

Осознавая, что нет больше смысла   
Искать наружу легкого пути. 
Стремясь руками откопать дорогу,

Что из подвала выведет наверх.
Готовясь к наилучшему исходу,
Рассчитывая взойти на белый свет.

Сумев найти какую-то жестянку,
Чтобы свои мытарства упростить.
А смерть ушла, покинув, окаянно,

Меня бросая дальше землю рыть.
Посильно продолжая надрываться,
Пытаясь время даром не терять.

Еще не зная, сколько мне копаться, 
Лишь бы весь путь наружу прокопать. 
Пока однажды не нащупал выход,

Увидев свет, что бился в темноте.
Снаружи пробиваясь, очевидно,
Между завалов, где-то вдалеке.

Увидев там нежданную фигуру,
Копавшую с обратной стороны.
Осознавая, что случилось чудо,

Петра увидев волею судьбы.   
Не понимая, как такое вышло,
Что он пришел сюда из-за меня.

И как узнал, где должен очутиться,
Если я сам не ведал до конца.
Где нахожусь, с момента заключенья,

Своей рукой, махая через щель.
Выкрикивая, другу обращенье,
Что я был здесь и жду его теперь.

Даже не веря собственному счастью,
Между собой откапывая путь.
Мы все-таки столкнулись не иначе,

Сумев тогда немного отдохнуть.
Не осознав причины нашей встречи,
Не доверяя собственным глазам.

Заранее предвидя, что без смерти,
Не обошлось, ведь как сюда попал.
Тогда он сам признался в кой-то мере,

Мои догадки лично подтвердив.
Кто рассказал об этом подземелье,
Как только смерть воспользовалась им. 

Использовав, по-своему, обоих,
Стремясь свести у входа в каземат.
Где раскопали путь любой ценою,

Со всех сторон дорогу прокопав.
Сумев тогда покинуть подземелье,
Внезапно оказавшись на земле.

Где окружали разные строенья,
Которых не узнать было во тьме.
Вдруг осознав, что выход находился,

Среди могил на кладбище большом.
В одном из склепов, где я очутился,
Как только вышел следом за Петром.

И оказался посреди надгробий,
Что освещались полную луной. 
Догадываясь, кто был похоронен,

В этих могилах, раньше под землей. 
Ибо сюда свозили неугодных,
Чтобы от них избавиться потом.

Осознавая правду с дикой болью,
Когда увидел чей-то свежий холм.
Намереваясь спрятаться быстрее,

Покинув это место навсегда.
Тем более, что силы напределе,
И в отдыхе нуждались мы тогда. 

По кладбищу тихонько пробираясь,
Не ведая, куда же нам идти.   
Когда настолько слабыми остались,

Желая лишь приют себе найти.
Внезапно ощутив поползновенье,
Словно гуляло что-то в темноте.

Похожее на смерть по облаченью,
Все черное, с косой большой в руке.
Бродя кругами посреди надгробий,

Приманивая взгляды за собой.
Сливаясь перед нами с пустотою,
Перепугав попутчика со мной.

Едва сознанье, снова не теряя,
Петр дрожал, весь побелев как тень.
Своей кончины словно ожидая,

После всего, что пережито с ней.
Пересказав о том, как получилось,
Меня спасти, когда я был в плену.

Мол госпожа сама к нему явилась,
Открыв секрет, что я попал в беду.
Забрав его с собой через мгновенье,

Как только дал согласие своё.
Переместившись с ней до назначенья,
Чтобы трудиться вместе заодно.

И смерть тогда же бросилась за мною,
Чтобы с Петром у выхода свести.
И выпустив меня любой ценою,

Дождалась на поверхности земли.
На кладбище оставшись как знаменье,
Вся черная в обличии своем.

Так и молча с момента появленья,
Утратив силы собственным трудом.   
Взывая к нам последовать за нею,

Как только Петр смог прийти в себя.
И мы пошли за смертью в самом деле, 
Став удаляться дальше без конца.

Куда за ней плелись, не поспевая,
Боясь и сами ближе подойти.
Тем более, что местности не знали,

Не ведая дальнейшего пути.
Остановившись только у подворья,
В одной деревне, через час-другой.

Когда пропала, слившись с пустотою,
Зайдя в жилище со своей косой.
И мы с Петром отправились за нею,

Рассчитуя, что путь был завершен.
И что в деревне отдохнуть сумеем,
За смертью посещая тот же дом.

И сразу тень какую-то приметив,
Увидев там хозяина в дверях.
Принявшего гостей за провиденье,

Которым безусловно очень рад.
Ибо он тоже выбрался из пекла,
И жил своим умелым ремеслом.

А вместе с ним огромное семейство,
К себе нас приглашало в отчий дом. 
Когда настолько были благодарны,

За то, что  им свободу подарил.
Ибо привел к земле обетованной,
Ради которой жизнь положил.

Показывая крупное  подворье, 
Где приняли по милости судьбы.
И приютили нас по доброй воле,

После всего, что пережили мы.
Не зная сами, почему явились,
По воле смерти, именно сюда.

После того, как здесь остановились,
Сумев набраться силами сполна.
Но вскоре тайна оказалась явью,

Зачем в их дом, по милости попал.
Ибо хозяин высказал желанье,
В моих исканьях пригодиться сам.

Узнав тогда, о чем мы говорили, 
С Петром свою судьбу пересказав.
Так и не зная правды в этом мире, 

Стремясь творца увидеть в небесах.
Дабы открыть секреты мирозданья,
И в том числе соратников спасти.   

Их, не позволив бросить на закланье,
После того, как в небо унесли.
Остерегаясь ангелов не меньше,

Но мы должны добраться до творца,
И рассказать, как есть на самом деле,
Сумев открыть глаза для старика.

И наконец, добиться хоть чего-то,
После всего, что натерпелся с ним.
Когда исканья длятся безнадежно,

Пока Иван нам тайну не открыл.
От нас услышав, что идем на небо,
Он захотел посильно подсобить.
 
И поделиться собственным секретом,
Рассказывая, что смог пережить.
И сев за стол, у садика подворья,

Где мы с Петром сидели между ним.
Он рассказал, с тяжелою душою,

Всю правду, начиная: -Господин,
Давным-давно, недалеко отсюда,
Я у подножья гор заночевал,

И там увидел темной ночью чудо,
И жажду рассказать, что видел сам.
Все горы засияли ярким светом,

От факелов, горящих в темноте.
Они кружились, поднимаясь в небо,
Как будто по извилистой тропе.

Я слышал крики, вой и громыханье,
Словно десятки тысячи рабов.
Куда-то шли под гнетом истязанья,

Проделывая столько же кругов.
Той ночью я не мог себе представить,
Откуда же взялись они во тьме. 

Словно проход открылся под ногами,
У самого подножья на земле.-
Он замолчал, рассказывая были, 

Пока сидели вместе за столом,
А я спросил: -Но как Вы поступили,
После всего, что видели потом?-

Он отвечал, открыв завесу тайны:
-Я убежал, мне нечего скрывать,
Но страх мой был, воистину, оправдан,

Ибо семью обязан содержать.
Но Вы пришли сюда из преисподнии,
После того, как сгинули во тьме.

Так совершите подвиг и сегодня,
Возвысившись по каменной гряде.
Я провожу Вас к этим страшным горам,

Где сможете увидеть всё, как есть,
Что совпадает с каждым моим словом.
И в облака, к создателю залезть.

Узнав секреты все, что захотите,
Как только доберетесь до творца.
Спасая тех, кому благоволите,

Но я останусь, проводив туда.-
Он замолчал, собравшись со словами,
Потом всплакнул, взирая на жену.

И на детей, которых воспитали:
-Мой господин, я просто не могу.
Оставить их, рискуя своей жизнью,

После всего, что раньше пережил.
Но если Вы действительно хотите,
Чтобы к проходу в горы проводил.

Давайте утром двинется в дорогу,
Поверьте мне, что силы вам нужны.
Ну, а потом расстанемся, ей богу.

По окончанью нашего пути.-
После чего он замер в ожиданье,
Позволив нам самим поразмышлять.

Но наш ответ известен был заранее,
Ведь отказаться было нам никак.   
Решив принять такое предложенье,

И на заре отправиться в поход,
Узнав отныне местонахождение,
Того, что я искал не первый год.

Стремясь войти в небесную лощину,
Еще не зная, как туда попасть.
И отыскать на всё первопричину,

Продолжив то, что начали опять.
Покинув дом с чудесною семьёй,
Как только солнце встало на заре.

Забрав у них хозяина с собою,
Чтобы привел, со временем, к горе.
Пообещав, немедленно вернуться,

Как только всё узнаем у творца.
Желая правду вывести наружу,   
Добравшись до логичного конца.

Шагая вместе по скалистым тропам,
Швейцарию продолжив озирать. 
Где натерпелись столько ненароком,

С проводником, сумев не заплутать.
Четыре дня потратив благотворно,
Пока добрались вместе до горы,

Где предстояло на вершине мира,
Нам завершить искания свои.
Иван ушел, как мы и ожидали,

Едва он смог до места довести.
Которое так долго с ним искали,
Друзьями став по милости судьбы.

Наедине оставшись у подножий,
Где заметает снегом всё вокруг.
И вызывает только дрожь по коже,

Всё естество творившееся тут. 
Но мы с Петром не долго созерцали,
Всю красоту заснеженных пустынь.

Поскольку долг не терпит опозданья,
Продолжив поиск то, чего хотим.
Разыскивая путь из преисподни, 

Что прямиком ведет на небеса.
Но тратить силы было нам довольно, 
Поскольку правда вскроется сама. 

Ибо во тьме земля преобразилась,
И нам осталось только наблюдать.
Как почва под ногами всполошилась, 

Не зная как всё это описать.
Увидев, как ворота разомкнулись,
И на поверхность вышел гарнизон.

Что возглавлял огромную колонну
Погонщиков, тележек со скотом.
Встав на охране горного подъема,

Что следовал тропой на небеса.
И расстилая путь перед собою,
Он восходил всё выше без конца.

Их освещало факельное пламя,
Позволив нам взглянуть со стороны.
На то, что увозили  в караване,

На небо, направляясь из тюрьмы.
Чертей поставив охранять товары,
Погонщиками сделав над людьми. 

Которых беспощадно бичевали,
Толкая в небо плеткой со спины. 
И бесконечно тянутся повозки,

Тропинкой, что истоптана от ног,
Животные ревут и рвут веревки,
От страха убиваясь ненароком.

А батраки работают не меньше,
А то и больше вьючного скота.
Тем более, погонщики их хлещут, 

За промедленье плетками кнута.
И не дают надежды на пощаду,
Ибо у них секунды на счету.

Ведь не было конца у каравана.
Заполонив всю горную тропу.
Всё выше поднимаясь с каждым шагом,

На небо устремившись, как один.
И факелы светили очень ярко,
Всю гору освещая сверху вниз.

Я понимал, что здесь происходило,
В отличии от бедного Петра.
Которому еще не очевидно,

Что пекло грабят, волею творца.
Ибо со всей огромной преисподнии
Сбирается невиданный оброк,

И платят все, кто находился в долге,
Насколько не являлся бы высок.
А если что, их всех ждала расплата,

Поскольку вся Европа, с давних пор,
Спускается по всем потемкам ада,
Чтобы долги покрылись платежом.

Ибо они, как цербер преисподнии,
Всех остальных держали под землей.
Не выпуская никого на волю,

Ибо такой у мирозданья строй. 
И даже здесь, на западных просторах,
Где кажется, свобода и раздол.

Живут рабы, которые пред богом,
Свершали этот гнусный произвол.
Я понимал, что нету, больше смысла,

Идти на небо в поисках творца.
Не собираясь тратить свою жизнь,
На то, что изменить уже нельзя.

Но я не мог оставить то, что начал,
Паломничая к небу до сих пор.
Пожертвуя собою, чтоб создатель

Услышал над собою приговор.
За все грехи, которые содеял,
Построив мирозданье как тюрьму.

Собрав с народа всё, что он имеет,
Поскольку мир принадлежал ему.
Раскаявшись тогда перед любимой,

Что на творца все время уповал.
Ибо раскрыв мне истину, как было,
Своих надежд я так и не предал.

Но все-таки в минуту осознанья,
Свои глаза слезами окропил.
Увидев правду вместо ожиданий,

Воистину, каким являлся мир.
В конце концов, желая, как и прежде,
Взойти на небо в поисках творца.

И сделать тайну явной  неизбежно, 
Что он - вершитель мирового зла.
За горным склоном дальше наблюдая,

Как поднимались в рай из-под земли.
С тех пор на чудо только уповая,
Решив прибиться к ним со стороны.

И оглядев поставленную стражу,
Взглянув на их копыта и рога,
Я осознал, что внешность точно таже,

И это даст не вычислить меня.
Да только Петр был неугомонен,
Он не хотел остаться здесь один.

И убеждал забрать его с собою,
Продолжив восхожденье вместе с ним.
Значения не придавая к просьбам,

Остаться и немного подождать,
Желая сам взойти по горным осям,
Не важно, как придется рисковать:

-Ну что ж, тогда не будем торопиться,
Нам нужно незаметно подступить,
Чтобы в толпе бесследно раствориться,

Бросая всё, что может нас раскрыть.-
Но мы не долго мыслям придавались,
Как лучше проскользнуть на перевал,

В другой одежде, видимо, нуждаясь,
Поскольку наша не годилась там.
Но с помощью чужих хитросплетений,

Нам удалось решение найти.
Ибо батрак, бежав из заключенья,
Пытался, как умел, себя спасти.

За ним погнался стражник разъяренный,
Пускавший стрелы, целя в пустоту.
Но все-таки насильно принужденный,

Оставил пост и бросился во тьму.
Он  приближался к беглецу сразгона,
Спускаясь по подножию горы.

Став тетиву натягивать по новой,
Прицеливаясь так же, как и мы.
Удобного момента дожидаясь,

Заранее укрывшись наверху.
Булыжники из почвы вынимая, 
Чтобы метнуть из-за угла к нему.
 
И первый камень, брошенный Петром,
Сумел сразить бестрепетное тело.
Его беглец остался ни причем,

Хотя и сам пытался что-то сделать.
На тот момент закончилась погоня,
Но раб не смог остаться в стороне.

И проявлял над чертом свою волю,
Всего что накопилось на душе.
Он встал тогда, у стража, на колени

И продолжал камнями добивать.
Выплескивая всё ожесточенье,
Которое не в силах сохранять.

И отомстив с улыбкой лучезарной,
Когда на сердце что-то отлегло,
Он сразу встал и двинулся обратно,

Встречая тех, кто смог спасти его.
Но юноша молчал, от удивленья,
Не веря своим собственным глазам.

Кто спас его из места заключенья,
Сразив того, кем оказался сам.
И в нем пылала бешеная ярость,

Желание напрыгнуть на меня.
Покончив с тем, что от меня осталось,
После того, как отрубил рога.

Ах, если бы мой друг меня не спас,
И не откинул бешеного зверя,
То, видимо, пришлось бы в этот раз

И самому сражаться, в самом деле.
Но всё достойно подошло к концу,
И мы добились то, чего хотели,

Сказав ему, что мы идем к творцу,
И как взойти на небо мы хотели.
Юнец, узнав про наши намеренья,

Стал горько извиняться предо мной.
Не в силах скрыть своё благоговенье,
Буквально изливаясь всей душой.

Обменивая рабскую накидку,
На дорогой и шелковый наряд,
И радовался новому прибытку,

Не веря в то, что всё по правде так.
Мы с ним расстались, указав дорогу,
Показывая путь к своим друзьям.

Где он получит пищу и свободу,
И сможет жить как вздумается там.
А сами к восхожденью собирались,

Переодев свой собственный наряд.
Рассматривая то, какими стали,
Практически друг друга не узнав.

Узрев Петра под новым облаченьем,
Когда надел обноски от раба.
Которому он дал освобожденье,

Чтобы взойти со мной на небеса.
А я снимал с убитого поклажу,
Стирая кровь с того, что надевал.

Представ отныне в облаченьи стража,
Поймав того, кого он догонял.
И мы пошли, еще не представляя,

Чем обойдется этот маскарад.
Когда настолько сильно рисковали,
Но не смогли найти другой вариант.

Преодолев сначала пост охраны,
Где сразу нас приняли за своих.
А после них погонщики стояли,
 
С которыми сумел найти язык.
Ведь я и сам пришел из преисподни,
Ни в чём не отличавшийся от них.

Приняв такой же образ и подобье,
Не породив сомнений никак. 
Но для Петра, в невольничьей одежде,

Досталось от погонщиков кнутом.
За то, что он позволил себе бегство,
Пускай, виновен был совсем не он.

Но мы смогли ужиться в караване,
Что двигался из пекла к  небесам.
Карабкаясь скалистыми тропами,

Всё выше поднимаясь по холмам.
И каждый занимался своим делом,
Кто-то повозки к небу волочил.

Все силы изнуряя до предела,
А кто-то их кнутами изводил.
Чтобы быстрее поднимали  грузы.

Порой слетая с ними же в обрыв.
Не пережив поставленного курса,
Одну ошибку допустив на миг. 

Но черти караван сопровождали,
А их боялись больше высоты.
Когда скотину так не бичевали,

Как получали плеткой батраки.
Животные стонали безутешно,
Словно шагали в небо на убой,

И для себя не видели надежды,
Ну что ж, тогда не я один такой.
А рядом с ними, как в одной упряжке.

Холопов продолжали бичевать.
Им не прощали ни одной промашки,
Заставив коллективно отвечать.

И просто так нагайкой полосуют,
Чтобы держались из последних сил.
Не важно, как и дальше это будет,

Лишь бы повозки сохранить самим.   
Ибо везут бесценные творенья, 
Любой товар, на самый разный вкус.

Моим глазам, представ на обозренье,
Когда я сам взглянул на этот груз.
Увидев гобелены и скульптуры,

А так же мебель на любой манер.
Тем более, фарфорную посуду
Имевшую большой ассортимент.

Ковры из шелка, с золотым плетеньем
Украшенные росписью часы,
Которым придавали оформленье,

Какое только можно нанести.
Наряды драгоценного покроя,
Чья выделка достойна всех похвал.

Меха и платья, всё как налитое,
Для самых исключительных дворян.
По сундукам лежали украшенья

Из материалов самых дорогих.
Там кольца, диадемы, ожерелья, 
С алмазами, в основах золотых.

Что слитками тем более хранилось,
Которым просто не было числа.   
Ах, сколько крови на него пролилось,

Пока подняли всё на небеса.
Сколько людей погибло и пропало,
В неведомые стоки утекло.

По склонам поднимаясь, как попало,
Пока на небо груз приволокло.
И путались всё время под ногами

Утоптанные в землю батраки,
По ним телеги скопом проезжали,
Ломая кости с треском, на куски.

Дозорные к ним были беспощадны,
Даже убитых хлещут без конца.
А вместо них замену пригоняли,

Из-под земли, толкая в небеса.
И даже я использовал свой кнут,
Чтобы избавить стражу от сомнений.

Что я не должен находиться тут, 
Если холопов собственных жалею.
Не пожалев и бедного Петра,

Что тянет груз, со всеми батраками,
Как раньше под ударами кнута,
Свои телеги в небо поднимая. 

Я не хотел, как раньше приносить,
Для друга непосильные мученья.
Но батраков был вынужден лупить,

Чтобы избавить стражу от сомненья.
Встречая только взгляды исподлобья,
Что источали ненависть ко мне.

К погонщику, сатрапу преисподней,
Став по рожденью виноват уже.
Но что я мог поделать, в самом деле,

Так и продолжив волею судьбы.
И дальше выполнять предназначенье,
К которому приставлен вопреки.

Предчувствуя, что это восхожденье,
Не кончится, взойдя на небеса.
Ибо искал у господа спасенье,

Кем бы он ни был, пусть и сатана.

 
Глава 5

Мы поднялись в небесную лагуну
И разорвали телом пелену,
Нависшую, казалось бы, повсюду,

Чтобы проникнуть в новую среду.
Где не узнать мирские очертанья,
Отброшенные раз и навсегда.

Всё изменилось до не узнаванья,
Увидев град большой из кирпича.
А в самом центре находилась башня,

Невиданной доселе высоты.
Не представляя, что увидим дальше, 
Когда с Петром окажемся внутри.

И, став взирать на каменную глыбу,
Я осознал тогда же для себя.
Что предстоит взобраться на вершину,

Огромного небесного дворца.
Ибо господь, по слухам, заседает,
В своих покоях где-то наверху.

А мы, как раньше, грузы поднимаем,
Так и продолжив волочить к нему.
И наконец, представ на небосводе,

Я стал взирать на мир перед собой.
Похожий на пустыню в своем роде,
Повиснув, как мираж, над пустотой. 

Увидев, что стоит великий город,
Фундаментом вгрызаясь в облака.
Не представляя, как сама природа,

Все эти груды выдержать смогла.
Став поражаться дивному творенью,
Пока не зная, чем их объяснить.

Что караван поднялся в измеренье,
Где твердой почвы не могло и быть.
Но всё равно идет непостижимо,

Вместе со мной по кучным облакам.
И в город заезжает непрерывно,
Разгрузку начиная по частям.

Поскольку в рай стекались караваны,
Из каждого народа под землей.
И всё, что есть, на подати отдали,

Ничто не оставляя за душой.
Заполонив складские помещенья,
Которым просто не было конца.

Где стража охраняла накопленья,
Всё лишнее присвоив для себя.
Когда настолько много привозили

Погонщики со всех концов земли.
Бесстыдно промышляя, чем возили,
Не удержав себя от слабины.   

И даже я не стал сопротивляться,
Набив карманы россыпью монет.
Чтобы хоть чем-то мог распоряжаться,

Когда копейки лишней даже нет.
А батраки трудились непомерно,
Повозки продолжая разгружать.

Лишь передышку получив за это,
Чтобы набраться силами опять.
Как только на ночь выдали пристанье,

Какой-то старый городской барак. 
Где размещали, дав нам пропитанье,
всех батраков силком туда загнав.

А стражников отправили в притоны,
Чтобы смогли немного отдохнуть.
Поскольку завтра предстояло снова,

Уже обратно возвращаться в путь.
И мы с Петром использовали случай,
Чтобы покинуть бренный караван.

Когда момента не могло быть лучше,
На небесах остаться дальше нам.
Со всех сторон оглядывая город,

Воздвигнутый специально для того, 
Чтобы прислугу обеспечить кровом,
Не допуская в башню никого.

Кто не имел прямого назначенья,
Среди богемы находиться сам. 
Не обладая правом по рожденью,

Что отделяет смердов от дворян.
Размежевав людей между собою,
И даже здесь, как раньше, на земле.

Богатые живут своей судьбой,
Всех остальных поработив себе.
И никого из пришлых не пускают,

Как ни пытались к этому взывать.
Когда и шанса нам не оставляют,
Чтобы продолжить начатое вспять.

Но мы остались выжидать у входа,
Стремясь найти желаемый момент.
Когда же нам откроется дорога

К создателю, ведущая наверх.
Но стражники посменно охраняли
Вход в башню, у решетчатых ворот.

Где никому пройти не позволяли,
Впуская только избранных господ.
Естественно, что нас не пропустили,

Ведь не имели права заходить.
И даже деньги их не соблазнили,
Которые сумели раздобыть.

Когда уже совсем не представля,
Что стоило нам дальше предпринять.
Ибо все силы полностью отдали,

Стремясь на небо все-таки попасть.
По городу шатаясь безутешно,
Найти пытаясь выход из беды.

Для этого используя все средства,
Какие только были нам даны.
Разыскивая личные знакомства,

Со всеми, кто полезен был бы нам.
Став добиваться всё, чего возможно,
Среди персон, которых привлекал.

Сумев найти соратника по духу,
По-итальянски излагаясь с ним.
Пытаясь положиться на друг друга,

Когда настолько нам полезен был.
И он сказал однажды напоследок, 
Во время разговора по душам.

Что знает способ разрешить дилемму,
Которая досталась нынче нам.
Сказав тогда: -Пожалуйста, внемлите,

Максим, я знаю, как попасть к творцу.
Чтобы исполнить то, что вы хотите,
Вам лезть на башню вовсе ни к чему.

Ибо господь нередко коротает,
Свои часы под сенью райских кущ.
Где с небосклона землю озирает,

Спускаясь к нам, в саду передохнуть.
И если Вы хотите с ним столкнуться,
Другого места лучше не найти.

Которое могло бы подвернуться,
А я готов Вас в кущи провести.
Где Вы добьетесь долгожданной встречи,

И делать не придется ничего.
Но лучше в сад отправиться под вечер,
Чтобы к утру дождаться там его.

В конце концов, закончив свое дело,
Сумев раскрыть, истоки бытия.-
И вняв тогда, садовнику Венченко,

С которым стали близкие друзья.
Мы приняли такое предложенье,
Ведь не посильно было отказать.

Тем более, что наше положенье,
Никак не позволяло выбирать.
Проследовав за ним по небосклону,

За башней оказавшись напрямик.
Где райский сад решеткой огорожен,
Куда впускали избранных одних.

Но мы смогли пройти через калитку,
Поскольку был для этого свой ключ.   
Еще не зная, что там будет видно,

Когда смотритель открывал нам путь.
Оставив нас, наедине с судьбою,
Где суждено скрываться до утра.

Вместе с Петром, осматривая вволю
Обширные владения творца.
Ибо настолько все заворожило,

Даже не веря собственным глазам.
Словно собрали все красоты мира,
Высаживая здесь их по частям.

Припоминая, как сюда свозили, 
Повозки, нагруженные землей.
Вдруг осознав, зачем они тут были,

Поскольку сад, не вырос сам собой.
А появился в результате трудной,
Работы проведенной на земле.

Когда на небо поднимались груды,
Здоровой почвы, что была в цене.
И привозили множество растений

Чтобы потом их высадить в саду,
Так и создав большое насажденье,
Что разрасталось, вопреки всему.

А мы вошли в чудесную лощину,
Осматривая всюду райский сад.
Где красота ее заполонила, 

С Петром шатаясь посреди дубрав.
Даже не в силах описать словами,
Всю эту неземную красоту.

Когда растенья дивные встречали,
Пытаясь осмотреть их через тьму.
Но звезды ярким светом помогали

Став озарять повсюду небосклон.
После того как появились сами,
Лучами освещая всё кругом.

А мы как раньше, дивою давались,
С Петром, не открывая своих глаз.
И живностью какой-то поражались,

Которую встречали в первый раз.
И птицами, что пели над ветвями,
Построив гнезда посреди садов.

Где виноград свисающий клевали,
Ибо несметно там его растет.
Став поражаться фруктами на ветках,

Которым просто не было конца.
По саду промотавшись до рассвета,
Но все-таки, не встретив там творца.

И вдруг мы видим, прямо перед нами,
Валялись чьи-то платья на земле.
Как будто бы их люди поснимали,

Чтобы предаться ласкам в темноте.
И мы вдвоем опушку обыскали, 
Пока однажды не нашли  людей. 

Что всю свою одежду поснимали,
Чтобы предаться похоти страстей.
Увидев там разбитые палатки,

С подушками, огромные ковры. 
Где нежатся богатые в достатке,
Совсем не зная никакой нужды.

И радостям их не было предела,
Ведь было всё, что можно пожелать.
Собрав элиту всю, что захотела 

Своим порокам вместе угождать.
Не помышляя совестью своею,
Когда творили жуткие грехи. 

С рождения, как будто не имея, 
Даже зачатка собственной  души.
Став наблюдать, как жрут и веселятся,

Огульно пьют, сношаются, поют.
И продолжают страсти предаваться
С наложницей, которую найдут.

Насилуя служанок повсеместно,
Между собой пуская по рукам.
Используя для этого все средства,

Которые доступны господам.
И пусть они кричали от страданий,
Когда насильно совершался грех.

Но господа и дальше продолжали,
Свои потехи на глазах у всех.
А публика смеется громогласно,

Когда служанки просят защитить.
Как раньше, наблюдая безучастно,
Элитой продолжая дальше быть.

В них не было ни капли состраданья,
От человека только образ был.
Всё остальное, правда, вещь скупая,

Как видимо, господь не наделил.
Но я не мог так просто наблюдать,
Желая встать тогда на их защиту.
Пытаясь как-то с ними совладать,
Своей судьбой рискуя, очевидно.
Но Петр смог меня отговорить

Свои попытки бросить безвозвратно.
Ведь я не в силах что-то изменить,
Кроме судьбы своей, уже понятно.

Но мы забрали девушку одну,
Что больше всех просила о пощаде.
Не дав в обиду больше никому,

Став помогать ей вырваться из грязи.
Так и продолжив по лесу плутать,
Ни на минуту с ней не расставаясь. 

Поскольку не хотела нас бросать,
Когда настолько за себя боялась.
Тем более, что просто не могла

Никак иначе сохранить невинность.
Когда природа столько ей дала,
И красоту, и девичью наивность.

Что даже Петр не сумел сдержать
Свое влеченье к молодой особе.
И стал словами клинья подбивать,

Настаивая в тесном разговоре.
Что полюбил, с момента как увидел,
И без нее не в силах больше жить.

А девушка, сказала: -Будет видно,
Смогу ли Ваши чувства разделить.
Спасибо Вам за ваше избавленье.

Никто так не вступался за меня.
Еще с момента моего рожденья,
Когда сложилась так моя судьба.

Ибо сама не помню, как попала,
Служить на небо много лет назад.
Ведь никогда на землю не ступала,

И в том числе не знаю даже, как.
Среди подруг меня зовут Мария,
Я рада познакомиться, друзья.

Но расскажите, кто же вы такие,
В конце концов, зачем пришли сюда?-
И я не стал скрывать свои секреты,

И рассказал красавице как есть.
Что нам нужны от господа ответы,
Еще не зная, где же он был здесь.

Но девушка над нами посмеялась,
Ответив только: -Незачем идти,
К создателю, который позволяет

Своим вельможам так себя вести.
Он не достоин ваших истязаний,
Не стоит дальше жертвовать собой.

Когда и так, наверно, понимали,
Что встретитесь на небе с сатаной.
И незачем со мною придуряться,

Нам всё известно, волею судьбы.
Поэтому должны и оставаться,
Пожизненно на небе взаперти.

Кто-то свихнулся, так же как Венченко,
И молится на доброго творца.
А кто-то не находит себе место,

Поскольку небо стало, как тюрьма.
Ибо спуститься нам не позволяют,
Боятся, что расскажем на земле.

Об истине, которую все знают,
Что вместо бога служим сатане.
Но если вы хотите что-то сделать,

Хорошего хотя бы для меня.
Пожалуйста, покиньте со мной небо,
Чтобы к семье вернуться навсегда.

Я понимаю, что сама не вправе,
Просить от вас заботу о себе.
Но это вы спасение мне дали,

Так помогите снизойти к земле.
Ведь я сама о большем не мечтаю,
А жить, как раньше, видно, не смогу,
 
Так смилуйтесь, прошу вас, умоляю...
Спасите жизнь несчастную мою.-
И я смотрел на бедную Марию,

Пока стояла предо мной в слезах.
Припав ко мне тогда неумолимо,
Заметив, что скрывает мой халат.

Но не придав для этого значенья,
Что я имел копыта и рога.
У черта вызывая снисхожденья,

Когда совсем беспомощной была.
Не зная, чем мне стоит поступиться,
Чтобы найти решение для всех.

Осознавая, что не сможет сбыться,
Что-то одно, а что - ответа нет.
Но Петр взял красавицу в объятья,

Пытаясь успокоить пыл страстей.
Пообещав остаться с ней и дальше,
Утратив разум от любви своей.

А я дивился этими словами,
Даже не веря собственным ушам.
Что женщина стояла между нами,

Которую, в итоге, он избрал.
Но Петр не хотел меня оставить,
И всякий раз пытался удержать.

Ко мне взывая горькими словами:
-Пожалуйста, не дайте нам пропасть.
Простите, что поддался своим чувствам,

И вместо Вас подругу предпочел.
Но ничего от жизни мне не нужно,
Теперь, когда любовь свою нашел.-

И вдруг Мария звонко закричала,
Даже не веря собственным глазам,
Увидев смерть, которая предстала,

Все ближе подступая прямо к нам.
И в тот же миг свалилась без сознанья,
Нечаянно повиснув на Петре.

А он держался с ней на расстоянье,
Отринув смерть, идущую ко мне.
Но в этот раз не только предо мною

Моя любовь задумала предстать.
Сказав ему, что выпустит на волю, 
Как только бог не станет им мешать.

Ибо пришел момент ниспроверженья,
Когда сама явится перед ним.
И с господом погибнет во спасенье,

Освободив посмертно целый мир.
В конце концов, иначе невозможно
Исправить мирозданье навсегда.

И уничтожить всё, что было ложно,
Поскольку правит миром сатана.
И лишь тогда, когда не будет рая,

Не будет больше пекла под землей.
Лишь только так судьба придет другая,
А больше нет надежды никакой.

Что снизойдет былое мирозданье
И всем дадут свободу на земле.
Где будут наслаждаться пребываньем

Простые люди, что сидят в тюрьме.
Но Петр пал пред нею на колени,
Держа в руках оплот своей любви,

И умолял их выпустить на землю
Чтобы смогли там счастье обрести.
С любимой не желая расставаться,

От страха, что утратит навсегда.
Сумев у смерти все-таки дождаться
Ответа, как покинуть небеса.

Когда дорогу пальцем указала,
Сквозь пустоту бескрайних облаков.
Где выход был, но время истекало,

Поскольку крах вот-вот произойдет.
Ибо сама стремилась уничтожить
Создателя, погибнув вместе с ним.

Но лишь когда окажется низложен,
Тогда же рухнет всё, что сотворил.
И всё, что здесь находится на небе,

По прежнему, не сможет устоять.
Не пережив такого потрясенья,
Что не позволит им существовать.

Узнав об этом, Петр возмутился,
Не понимая, как так может быть.
Что сгинет всё, к чему он так стремился,

Но был не в силах что-то изменить.
Покаявшись тогда же предо мною,
Что выбрал путь покинуть небеса.

И я был брошен со своей судьбою
Ближайшим другом раз и навсегда.
Оставшись только со своей любимой,

Которую с тех пор так долго ждал.
И, проводив Петра неумолимо,
Со смертью, наконец, остался сам.

А он ушел, ей в ноги поклонившись,
Когда сама посильно помогла.
И в том числе Мария оживившись,

Воскликнула: -Спасибо, госпожа!
И вместе с ним пошла куда ни глядя,
Лишь бы спуститься волею судьбы.

А мы со смертью наблюдали сзади,
Пока совсем из виду не ушли.

*************************

И госпожа сказала мне открыто,

Что пробил час закончить до конца.
Великие свершения для мира,
Ради которых сам пришел сюда.

Помолодев тогда же предо мною,
Скрывая внеземную красоту.
Но я готов принять ее любою,

Когда настолько искренне люблю.
Внимая сам всему, что говорила,
Ко мне взывая с трепетом души:

-Услышь меня, пожалуйста, любимый,
Ибо сейчас мне  нужен только ты.
Ведь я не в силах уничтожить бога,

Если не будет помощи твоей.
Тем более, что нужно так не много,   
Но от тебя зависит всё теперь.

Ибо никто другой на белом свете
Мне не поможет завершить судьбу.
Пока не будет помощь человека, 

Ведь без тебя я просто не смогу.
Пожертвовать собой во имя жизни
Всех остальных живущих на земле.

И нам придется сделать это вместе,
Чтобы нести погибель сатане.
Ибо нельзя так просто уничтожить

Тюрьму Народов, не убив творца.
Но чтобы он посмертно был низложен,
Эту судьбу должна принять и я.

Но мне не страшно умереть за правду,
За радость жизни остальных людей.
Поскольку их намного выше ставлю,

Не поскупившись, всем в судьбе своей.
Тем более, от жизни подустала,
Пускай ни дня нормально не жила.

Ведь я бессрочно время коротала,    
Мечтая только умереть сама.
Так помоги мне завершить мученья,

Вместе со мною сгинув навсегда.
И с сатаной покончив во спасенье,
После вердикта страшного суда.

Пожалуйста, не бойся, мой любимый,
И не бросай меня совсем одну.
Ибо судьба моя неисправима,

Если твоей поддержки не найду.-
И в тот же миг хозяйка замолчала,
Припав ко мне в истерике своей.

Словно сама еще не осознала,
Что я во всем готов поддаться ей.
Ибо не против, со своей любимой,

В конце концов, оставить этот мир.
Выслушивая всё, что говорила,
Пока уста губами не скрепил.

Хватая всю горячими руками,
Чтобы раздеться, только и всего. 
И вместе с нею утолить желанье,

Когда настолько хочется ее.
Тем более, сама была не против, 
Позволив мне вкусить ее любви.

И наслаждаться радостями плоти,
Сойдя с ума от лютой красоты.
Накрыв меня своею простынею,

Став придаваться похоти страстей.
В райском саду, качаясь надо мною,
Пока я сам сливался вместе с ней.

Облюбовав ее настолько сильно,
Что перестал хоть что-то замечать.
Когда настолько было очевидно,

Что не достойно выглядела страсть.
Ибо со смертью совершал лобзанье,
Сгорая, словно спичка от любви.

Чья сущность не имела осязанья,
Только со мной, оставшись воплоти. 
Еще с момента своего рожденья,

Не разделив природного греха.
Но госпожа сняла печать забвенья,
Поскольку также мучилась сама.

Пока однажды не столкнулись с нею,
С красавицей под белой простыней.
Но ради нас ничем не пожалею,
Лишь бы она всегда была со мной.

Закончив то, что начали однажды
Когда настолько далеко зашли.
Лобзания продолжив до маразма,
Опустошая жилы изнутри. 

И наконец-то, утолив желанье,
Мы разлеглись со смертью на траве.
Так и продолжив наши излиянья, 

Высказывая всё, что на душе.
Перед концом желанного забвенья,
Когда угаснем все-таки вдвоем.

Забрав с собой из мира, во спасенье,
Создателя к которому идем.
Освободив посмертно мирозданье

От сатаны, взошедшего на трон.
Свергая всё, что есть, до основанья,
К чему причастным оказался он.

И мы поднялись с утренним рассветом,
Чтобы одеться, только и всего.
Когда любовь настолько беззаветна,

Что взгляд не отрывался от нее.
От страха, что опять меня покинет,
Я стал за смертью только наблюдать.

Кроме нее, не зная в этом мире,
Ради кого бы жизнь смог отдать.
Не опасаясь испытать мученья,

Избрав себе Голгофу, наконец.
Чтобы нести народу избавленье,
Как только с неба снизойдет творец.

Приняв обличье тоже, что и раньше,
Мы заглянули вдаль за горизонт.
Осознавая, что не в нашей власти,

Так просто уничтожить небосвод.
Но мы должны хотя бы попытаться,
В конце концов, иначе не дано.

Избавить мир от этого проклятья,
Пытаясь сами уничтожить зло.
И госпожа взяла меня под руку,

Чтобы вести по бренному пути.
Когда настолько дороги друг другу,
Не в силах с ней расстаться от любви.

В райском саду изхаживая тропы,
Еще не зная, где искать проход.
Который нас возвысит на Голгофу,

Что тенью накрывает небосвод.
И я бродил с красавицей своею,
Вдоль башни, где наткнулся на него.

И мы вовнутрь проскочить сумели,
Промежду тем осматривая всё.
Что наблюдали посреди застенок,

Как только через арку с ней вошли.
С колоннами огромного размера, 
Не в силах описать всей красоты.

Которая возникла перед нами,
Куда бы ни направили свой взгляд.
Пока вокруг да около шагали,

По залу прогулявшись невпопад.
Не опасаясь тех, кто шел навстречу,
Нисколько не скрываясь от людей.

Ибо со смертью не могло быть речи,
Что помешать посмеют нам теперь.
Поскольку вся богема осознала 

Присутствие каких-то высших сил.
И перед нами сразу отступали, 
Безвольно расступаясь, как один.

От прежних дел себя не отвлекая,
Пытаясь окончательно забыть.
Кого они внезапно повстречали,

Пока есть время, продолжая жить.
Веселью, предаваясь с остальными,
Богатыми и знатными людьми,

Которых собралось неисчислимо,
Став заниматься тем же чем они.
А смерти ничего не оставалось,
 
Только улыбкой озарять нам путь.
Ибо толпа пред нами расступалась,
Когда настолько нагоняла жуть.

Пускай была немыслимо красивой,
Но не могла исправить до конца.
Той сущности, которую носила,

Не в силах изменить саму себя.
Свою природу, данную с рожденья,
Как только появилась в этот мир.

Не отыскав нигде успокоенья, 
Ибо никто так сильно не любил.
За все века, на целом белом свете,

Только со мной сумев найти покой.
Избранником являясь самой смерти,
Ибо не нужен ей никто другой.

Держа меня любовно под руками,
На башню поднимаясь каждый миг.
По лестнице друг друга провожая,

Пока однажды не зайдем в тупик.
Где и найдем того, кого искали,
Посмертно уничтожив сатану.

Исправив состоянье мирозданья,
Спасая всю бескрайную тюрьму.
Но перед этим стоит постараться,

Осилить возвышенье, вместе с ней.
Так и продолжив медленно вздыматься
По лестнице вдоль сотни этажей.

Кружась вокруг неслыханной громады,
Осматривая мир со всех сторон.
Когда по центру находились залы,

А окружал их лестничный проем.
С колоннами огромного размера,
Что держат основанье этажей.

Но чем мы выше поднимались в небо,
Тем башня ужималась все сильней.
И вдруг я вижу, как над облаками

Два человека шли куда-то прочь.
Издалека уставившись глазами,
Сознание не в силах превозмочь.

Пока внезапно не раскрылась тайна:
Узнав тогда же бедного Петра.
Что девушку уводит в ожиданье,

Покинуть наконец-то небеса.
Ибо в нее влюбился беззаветно,
Пытаясь ей хоть чем-то доказать.

Влечение, что вызродило сердце,
Которое не в силах был унять.
И я не стал мешать ему тогда же,

Позволив выбрать для себя судьбу.
И действовать, как сердце ему скажет,
Не доверяя больше никому.

Тем более, что сам не отказался,
Ради любви пожертвовать собой.
С которой окончательно остался,

Сражаясь за нее, любой ценой. 
На башню продолжая подниматься,
Не пожалев остаться вместе с ней.

Позволив ей руками опираться,
От слабости, держа ее весь день.
Ибо внутри почувствовала что-то,

После соитья первого со мной.
Когда над ней взяла ее природа,
Как женщина, испытывая боль.

От слабости бросаясь на ступеньки,
Чтобы самой немножко отойти.
За свой живот хватаясь беззаветно,

Как будто жизнь какая-то внутри.
И пусть она колышется в зачатке,
Но смерть ее почувствовала вдруг.

Внутри себя испытывая схватки,
Сразу поняв, к чему они ведут.
Пускай прошло не более полсуток,

С того момента, как зачал дитя.
Все остальное показалось чудом,
Но смерть его предвидела сама.

Как женщина, испытывая плотью,
Какие-то позывы изнутри.
Уже не в силах отметать их больше,

В сомнениях мотаясь от любви.
Ибо не знает для себя ответа,
Как поступить, зачав мое дитя.

Когда сама пошла со мной это,
В конце концов, не выдержав сама.
Впервые ощутив непостижимо

Порыв души остаться на земле.
Когда ждала ребенка, очевидно,
Которого родить могла бы мне.

Став матерью для этого созданья
Живой комочек выпустив на свет.
Сама не обладая состояньем,

Которого у смерти просто нет.
Но ей хотелось, испытать всё это,
И наконец, попробовать самой.

Еще не зная, как уйти со света,
Если ребенок был внутри живой.
Тем более, что ей на белом свете,

Не удалось всё это испытать.
Поскольку, просто не было у смерти
Того, кто мог ребенка ей зачать.

И принести желанное спасенье,
Отдушину от всех ее забот.
Ибо не в силах выносить мученья

Совсем одна, которые несет.
Тем более, от вечности устала,
Наедине слоняясь по земле.

Где только души мертвых собирала,
Чтобы отправить всех в небытие.
Пускай сама мечтала лишь об этом,

Чтобы уйти посмертно навсегда.
Теперь не зная для себя ответа,
Как поступить, зачав мое дитя.

Ибо не может просто так оставить,
Вместе со мной посмертно этот мир.
Чтобы его от сатаны избавить,

Поскольку чадо тоже сгинет с ним.
А смерть не в силах этим поступиться,
Свое дитя пытаясь защитить.

Которому решила дать родиться,
Ради чего самой придется жить. 
Откладывая наше восхожденье,

На этот раз на небывалый срок.
Решив уйти отсюда во спасенье,
Чтобы потом взойти на небосвод.

Но я не мог так просто всё оставить,
Поцеловав, любимую в уста.
Сказав тогда: -Ах, как я понимаю,

Но должен путь проделать до конца.
И обрести желанные ответы,
Паломничая к богу как смогу.

Любимая, прости меня за это,
Но просто так отсюда не уйду.
Пока не вскрою подлинную правду,

Открыв глаза сначала для себя.
Что этим миром правит окаянно,
В конце концов, не бог, а сатана.

И как бы сложно ни было оставить,
На этот раз тебя совсем одну.
Мне не дано судьбу свою исправить,

Поскольку сам иначе не смогу.
Но я прошу твое благословенье,
Закончить то, что было суждено.

Когда согласен вынести мученья,
Поднявшись на Голгофу все равно.-
Вдруг ощутив, как смерть поцеловала,

Меня в уста сказав, наедине:
-Я ничего другого и не ждала,
Ты все такой же, как и нужен мне.

Теперь ступай, но помни мой любимый,
Тебе никто не сможет угрожать.
Ибо лишь я способна в этом мире,

Чужую жизнь, посмертно отобрать.
И даже если что-то и случится,
Ты просто так не сгинешь всё равно.

Ибо судьба твоя не завершится,
Без разрешенья лично моего!-
И смерть ушла, внезапно растворившись,

Так и оставив лестничный пролет.
Пообещав за мною возвратиться, 
Как только срок для этого придет. 

Оставшись дальше жить неумолимо,
Ради рожденья нашего дитя,
Пожертвуя спасеньем всего мира,

Пускай хотя бы временно сама.
Но я не мог всем этим поступиться,
И просто так всё бросить и уйти.

Желая сам еще раз убедиться,
Что находился в Царстве сатаны.
Чтобы потом вернуться восвояси,

И рассказать народу всё, как есть.
Так и продолжив начатое дальше,
Откладывая только наш конец.

Поскольку мы так сильно полюбили,
Что не смогли иначе поступить.
Приобретя впервые в этом мире,

Какую-то причину, чтобы жить.
Сумев найти друг друга во спасенье,
Не помышляя больше ни о чем.

Заранее приняв свое решенье,
Что хоть немного в радость поживем.
После всего, что раньше выносили,

Страдая от раздумий без конца.
Даже не зная, для чего мы жили,
Наедине, в плену самих себя.

Пока однажды не столкнулись с нею,
Совсем случайно, волею судьбы.
Дав нам обоим то, что мы хотели,

Сумев дождаться все-таки любви.
Венцом которой станет наше чадо,
В конце концов, рожденное на свет.   

Не представляя, сколько еще надо
Вместе со смертью ждать этот момент.
Поскольку ей неведомы законы,

Которым подчиняется сполна.
Не разобравшись, как ее природа,
Воспримет в ней зачатое дитя.

А между тем, я шел неумолимо
По той дороге, что себе избрал.
Решив подняться до вершины мира,

Чтобы увидеть всё, как было, сам.
Оглядывая, здесь, царивший хаос
Творившийся повсюду изнутри.

Где господа живут себе развязно,
Бессмысленно плодя свои грехи.
Встречая всюду разные притоны,

Где бушевали пляски до утра.
А между ними множились колонны,
Под сводами небесного дворца.
 
Казалось бы, из каждого народа
Сюда сошлись помещики, купцы.
Что обладали частью от дохода,

Сумев занять все властные бразды.
И в том числе огромные владенья,
У каждого, здесь были под рукой,

Позволив им добиться положенья,
На небесах найдя себе покой.
Укрывшись от людей на небосклоне,

Кто прозябал с рождения в тюрьме.
И даже те, кто были на свободе,
Пускай, сумев, прижиться на земле.

Не меньшими являются рабами,
Перед лицом собравшихся господ.
Поскольку перед ними прозябали,

Став охранять от пекла небосвод.
Где правят, богатейшие на свете,
Имевшие возможность претворить,

Любую блажь, ни больше и ни меньше,
Всех остальных, заставив заплатить.
А рядом с ними властные персоны,

Чиновники, министры всех мастей.
Что подчинялись божьему престолу,
Но не в таких условиях как чернь.

И всюду процветает казнокрадство,
Прикрытое едва, для красоты.
Вот так и правят эти люди царством,

Затравливая всех до голытьбы.   
А рядом с ними множество компаний,
Трудились вместе, все кому не лень.

И пирамиды только создавали,
Простой народ не ставя за людей.


*************************


Здесь больше ничего не производят,

Только бумажки могут штамповать.
Навязывая людям, как наркотик,
Поскольку каждый хочет обладать.

Здесь начиналась мировая биржа,
Куда съезжались разные купцы.
Что торговали собственной отчизной,

Торгуя с ней, живущими людьми.
Но я не мог глазам своим поверить,
Что это всё творится наяву.

И что под носом у творца сидели,
Бандиты, проживавшие в раю.
Ибо нигде себе не отыскали

Настолько безопасную среду.   
Где с разрешенья бога позволяли
Существовать, выплачивая мзду.

Всё выше поднимаясь по ступенькам,
На лестнице, взглянув через проем.
Как звезды зажигаются на небе,   

После того как, день уже прошел.
Став замечать какие-то свеченья,
Что кружатся, летая в облаках.

Вдруг осознав, кем были порожденья,
По облику, внезапно их узнав.
Ибо над башней ангелы порхают,

И под прикрытьем ночи или дня.
К себе наверх кого-то доставляют,
Наверное, персон, вроде меня.

Ибо еще с начала мирозданья
Собой являют корневой костяк.
Спасая так его существованье,

От каждого кто был ему не рад.
Представ для них врагом неимоверным,
Ведь не было на свете никогда.

Чтобы такой, как я, покинул скверну,
Паломником, поднявшись в небеса.
Став огрызаться злыми голосами,

Не понимая, как так может быть.
Что я стоял у них перед глазами,
Сумев себя посмертно воскресить. 

После того, как заживо сгноили,
Замуровав под грудами земли. 
Но я не мог скончаться в этом мире,

Поскольку был избранником судьбы.
И ангелы кружились надо мною,
Схватив меня в итоге всё равно.

Пускай пытался вырваться на волю,
Но справиться мне было не дано.
Против огромной необъятной стаи,

Со всех сторон, испытывая боль.
Которую всем скопом причиняли,
Наваливаясь сразу всей гурьбой.

Чтобы потом заламывать мне руки,
И поднимать как тушу над землей.
Растягивая сладостные муки,

Глумление свершая надо мной.
Так и продолжив то, что совершали, 
Схватив меня покрепче за рога.

По воздуху, как тряпку, поднимая,
Став уносить неведомо куда.
Бесчинства продолжая бестолково, 

Безжалостно бросая в пустоту.
Подняв меня к вершинам небосвода,
Пока не оказался наверху.

Где ангелы свивали свои гнезда,
Обосновав последнее кольцо.
Оберегая господа как должно,

Чтобы ему не угрожал никто.
И всюду там порхают серафимы,
Что струнами бренчали без конца.

Наигрывая сладкие мотивы,
Компанию собрав вокруг себя.
Свивая кров, среди себе подобных,

На остальных взирая свысока.
Считая всех людьми второго сорта,
Кому досталась худшая стезя.

У них присвоив радости от жизни,
Храня по свету мировой покой.
Прислуживая правящей элите,

Ибо господь являлся их главой. 
Сам пребывая на ее  вершины,
В огромной башне посреди небес.

Узрев его покои в этом мире,
Так близко оказавшись, наконец.
Пытаясь снова вырваться на волю,

Но просто так от стражи не уйти.
Ибо она не хочет дать мне волю,
Став волочить в объятие тюрьмы.

Где в пыточную сразу потащили,
Откуда правда льется из того.
Кто ими схвачен, по любой причине,

Лишь подозренье пало на него.
Присваивая всё, что у них было,
Не предъявляя приговор суда.

Удерживая пленников насильно,
Под строгим наблюденьем палача. 
Попав тогда под это заключенье,

Внезапно встретив Йохана в тюрьме.
Что не скрывал безумное влеченье,
Словно не веря до конца себе.

Кого увидел вновь перед глазами,
По-прежнему, живого, как и впредь.
Не понимая, как меня поймали,

Если не мог избегнуть свою смерть.
Стремясь добиться от меня ответов,
Желая знать всю правду до конца.

Как может быть, что не ушел со света,
Тем более, что сам пришел сюда.
Пожертвовав собою добровольно,

Став пленником по милости судьбы.
На башню поднимаясь беспокойно,
Пока однажды не столкнулись мы.

Так и продолжив тяжкую беседу,
Которой нет и не было конца.
Бичуя на допросах мое тело,

Безжалостно подвесив за рога.
Узнав немало про мое спасенье,
И в том числе, про бедного Петра.

Выпытывая всё до исступленья,
Чтобы поймать в придачу, как меня.
Отряд бойцов послав за беглецами,

Не позволяя бросить небеса.
Но где искать их, ангелы не знали,
Став облетать повсюду облака.   

А надо мной как раньше измывались,
Во время пыток, требуя сказать.
Как может быть, что я не умираю,

Как будто смерть не хочет принимать.
Но я смеялся, без конца над ними,
Стирая кровь с побитого лица.

После того, как в пыточной забили,
Чтобы всю правду выжать из меня.
Но что я мог сказать на самом деле,

Когда и так всё ясно им самим.
Увидев, как ранения на теле,
Стали сливаться с телом остальным.   

И Йохан закричал от недовольства,
От страха, что не мог меня убить.
Буквально содрогаясь перед гостем,

Решив творцу об этом доложить.
Что невозможно довести до смерти
Паломника, пришедшего к нему.   

Желавшего найти на белом свете,
Освобожденье брошенным в тюрьму.
Которых посадили не по праву,

Не за грехи, поработив народ.
А чтобы грабить всё, что было надо,    
Так и продолжив пополнять доход.

И я пришел вымаливать спасенье,
У господа, пока еще живой.
Перенося с момента заключенья,

От ангелов немыслимую боль.
Пока однажды Йохан не оставил
Свои попытки вызвать мою смерть.

Вдруг осознав, что я не умираю,
Даже пытаясь голову отсечь.
Но меч его на части раскололся, 

Едва коснулся моего плеча.
Не понимая, как это возможно,
Что плоть моя удар перенесла.

Определив меня в одну из камер,
Пока господь не выдаст приговор.
Который мне заранее избрали,

Но не смогли исполнить до сих пор. 
Так и оставив ждать его решенья,
С момента заключения в тюрьме.

Где я увидел, в том же положенье,
Соратников, что верны были мне.
С которыми когда-то повстречался,

Но не сумел достойно разойтись.
Ибо в плену со всеми оказался,
Так и не в силах что-то изменить.
 
Приметив там знакомые все лица,
С которыми за истину страдал.
Сумев опять в тюрьме объединиться,

После того, как сам в нее попал.
Сев на солому с Карлом и Эрнестом,
Чтобы продолжить с ними диалог.

Начав его опять с того же места,
Где оборвался волею невзгод.
Еще не зная, что мне стоит сделать,

В раздумиях шатаясь, без конца.
Через решетку посмотрев на небо,
Где ангелов парила просто тьма. 

По облакам мотаясь неустанно,
Осматривая мир со всех сторон. 
Выискивая, где же безвозвратно,

Мой друг хотел покинуть небосклон.
Забрав с собой безродную служанку,
Мечтавшую найти своих родных.

Не помышляя, где искать подавно,
После того, как потеряла их.
Но без Петра несчастная Мария

Была не в силах снизойти с небес.
Тем более, взаимно полюбила,
Того, кто с ней несет отныне крест.

Ибо готов пожертвовать собою,
Лишь бы остаться вместе по любви.
Став убегать по небу над землею,

От ангелов спасаясь, как могли.
Едва в погоню, бросились за ними,
Что бы найти по следу беглецов.

Узнав под пыткой, кто они такие,
Когда я больше выдержать не смог.
И рассказал им всё, что захотели,

Не став скрывать тяжелую судьбу.
Поведав то, как есть на самом деле,
Так и накликав на друзей беду.

Попав сюда в тюрьму под заключенье,
Паломничая дальше, так и быть.
Стремясь увидеть бога во-спасенье,

Чтобы весь мир посильно изменить.
На небеса взглянув через решетку,
Где ангелы искали беглецов.

Обшаривая всюду, но без толку.
Бессмысленно создав переполох.
Пока однажды сами не настигли,

Приметив точки в белых облаках.
Издалека которых еле видно,
Куда лететь, внезапно осознав.

И бросились туда неугомонно,
Став догонять бежавших наутек.
Лишь бы не дать им выйти на свободу,

Покинув, наконец-то, небосвод.
Когда они настолько уже близко,
У самых гор, сквозящих облака.

Желая вдруг по склонам опуститься
И убежать на землю навсегда.
Но шансов нет исправить положенье.

От ангелов так просто не уйти. 
Когда нет больше силы во спасенье,
Ведь не успеют снизойти с горы.

И вдруг они, обнявшись воедино,
Обрушились на землю с облаков.
Когда настолько непреодолима,

Была для них судьба, в конце концов.
По воздуху, как камень, опускаясь
С невиданною скоростью к земле.

Как раньше, непорочно обнимаясь,
Не разлучаясь даже в пустоте.
А вслед за ними ангелы порхали

Мотаясь словно клубень воронья,
И ни на шаг от них не отступали,
Поймать пытаясь бедного Петра.

Который стал для них неуловимым,
Когда вот-вот приблизится  к земле.
Прижав к себе влюбленную Марию,

Оставшись с ней, совсем наедине.
Став обнимать в пылающих объятьях
Всей плотью, целиком переплетясь.

Испытывая с ней минуты счастья,
Когда не может большего ей дать.
Ибо настолько быстро оказались

Перед лицом поверхности земли.
Покинув небо, как и собирались,
Но путь иной избрали, вопреки.

И рухнули, как будто провалившись
Под землю, не оставив даже след.
Тем более, что ангелы, кружившись,

Не отыскали то, чего там нет.
Истошно перед фактом содрогаясь,
Который невозможно не признать.

Когда настолько истины боялись,
Ведь не могли иначе осознать.
В конце концов, куда они исчезли,

Бесследно испарившись на земле. 
Как будто сами заново воскресли, 
Намека не оставив о себе.

Но кроме смерти, некому позволить
Свою судьбу так просто обойти.
Поскольку ей же ничего не стоит,

Оставить их при жизни во плоти.
Позволив опуститься с небосвода,
Так и страданья подведя к концу.

Когда не жаждут ничего другого,
Стремясь продолжить заново судьбу.
Но до конца всей правды я не знаю,

Пытаясь свою боль перенести.
Как ангелы, в сомненьях пребывали,
Когда следов крушенья не нашли. 

Став по земле разыскивать хоть что-то,
Лишь бы найти следы от беглецов.
Когда настолько было невозможно,

В живых остаться, бросив небосвод.
Но ничего им так и не попалось,
Вернувшись восвояси, вопреки.

На башню, где от Йохана досталось,
За то, что не смогли их привести.
Выплескивая бешеную ярость,

Эмоции не в силах удержать.
Ибо к творцу собранье намечалось,
Где предстоит за промах отвечать. 

Но как понять все эти совпаденья,
И новости плохие доложить.
Что прибыло на небо порожденье,

Которое ничем нельзя убить.
Паломничая к ним из преисподни,
Во имя правды, жертвуя собой.

Чтобы создатель отпустил на волю
Всех, кто страдает, сидя под землей.
Заставив дальше выжидать спасенья,

Пока паломник с неба не придет.
Чтобы нести от бога просветленье,
Чем заслужить желаемый исход. 

И я готов закончить свое дело,
Внезапно встретив Йохана в дверях.
Вошедшего ко мне через неделю,

После того как бросил в каземат.
Решив тогда пойти ко мне навстречу,
Чтобы исполнить то, о чем просил.

Когда ему хвалиться больше нечем, 
Перед творцом, которому служил.
Но перед этим, в каменных застенках,

Нашел меня, открыв входную дверь.
Где я сидел, испытывая скверно,
Свою судьбу, среди своих друзей.

Что расступились сразу перед нами,
Испуганно забившись по углам.
Как только их мучителя узнали,

Что никому пощады не давал.
И только Карл наравне с Эрнестом,
Не трепетали вовсе перед ним.

Став говорить безжалостно и честно,
Всё, что придет им в голову самим.
Ибо от страха больше не дрожали,

После того как свиделись со мной.
Узнав о том, что зря переживали,
Что не остался до сих пор живой.

Ведь я сумел покинуть подземелье,
Где заживо закопан был один.
Соратников увидев лишь на небе,

Когда опять их участь разделил.
Где принимал безмерные страданья,
Не веря в положительный исход.

Пока однажды их переживанья   
Не вырвались, создав переполох.
Высказывая всё, что накипело

Вошедшему начальнику тюрьмы.
Которому и не было бы дела
До заключенных если б не они.

Выслушивая старых разночинцев,
От каждого внезапно испытав.
Большое унижение публично,

Что не сумел сдержать себя в руках.
И Йохан отомстил за оскорбленье,
Достав из ножен собственный клинок.

Пронзив обоих, сам, через мгновенье,
Когда вмешаться не позволил шок.
Поскольку мы совсем не ожидали,

Что так случится волею судьбы.
Но при паденьи раненых поймали,
Пытаясь их в сознанье привести.   

Став наблюдать, как люди доброй воли,
Внезапно распластались на полу.
Захлебываясь собственною кровью,

Которая клокочется во  рту.
Лицом к лицу, свалившись на колени,
Как многие из пленников тюрьмы.

Что испытали страх и уваженья,
Но не смогли их все-таки спасти.
Став горевать по Карлу и Эрнесту,

Когда настолько светлые умы.
Разыскивали правду безвозмездно,
Всего лишь по велению души. 

И сгинули безжалостно за это,
Отважившись вдвоем на первый шаг.
Так и покинув мир, уйдя со света, 

Людьми, которым был не ведом страх.
После чего их вынесла охрана,
Которую позвали в тот же миг.

Став охранять убийцу от нападок,
Когда я сам готов пойти на них.
Но Йохан не позволил что-то сделать.

И стал вести под стражей за порог.
У камеры закрыв стальные двери,
Заканчивая всё без лишних слов.

Меня толкая за собой куда-то,
После того, как вышли из тюрьмы.
По лестнице, вздымаясь окаянно,

К создателю став пленника вести.
Поспешно продолжая подниматься,
Превозмогая лестничный пролет.

Пока однажды не смогли добраться,
К вершине, где кончался небосвод.
Где находился в золоченом храме

Создатель всех законов бытия. 
Которого все богом называли, 
Но кем он был, я знал уже тогда.

 
Глава 6

И вот настал момент необратимый,
Когда исканьям подошел конец.
Ибо ворота предо мной открылись

Ведущие туда, где был творец.
Увидев зал немыслимых размеров,
Под сводами церковных потолков.

Где испытал внезапно изумленье,
Что я сумел добраться до чертог. 
Рассчитуя добиться чистой правды,

Что много лет скрывалась от меня.
Пускай и так секреты были явны,
Но я добрался все-таки сюда.

Под стражей ненавистного сатрапа,
Толкавшего меня сквозь полутьму.
Как только мы попали внутрь зала,

Где только свечи разгоняют тьму.
Висевшие вокруг на постаментах,
По стенам, возвышаясь к потолку. 

Но всё равно, настолько мало света,
Что было не понятно, что к чему.
Испытывая запах благовоний,

Которых до сих пор не ощущал.
Пытаясь не дышать, пока способен,
Поскольку дым всю душу разъедал.

И вдруг я обнаружил, перед нами,
Издалека виднелся чей-то трон.
Что на помосте каменном сияет,

Догадываясь, кто же был на нем.
Узрев тогда фигуру человека,
Всецело облаченную в наряд.

Сиявшую в лучах земного света,
Своим обличьем нагоняя страх.
Ибо сидел на троне с возвышенья

Локтями на колени приклоняясь.
Задумчиво взирая с подозреньем,    
За мною, продолжая наблюдать.

Своими закаленными глазами,
Пронизывая полностью насквозь.
Пытаясь прочитать мое сознание,

Желая знать, что думал его гость.
Но я старался ни о чем не думать,
Лишь бы рассудок здравый сохранить.

Не представляя, что там еще будет,
Когда придется с ним заговорить.
С пугающим подобьем человека,

Курившим трубку, растопив кальян.
Вдыхая дым, клубившийся от света,
Который сам из тела выпускал. 

Став теребить кустистую бородку,
Зловеще украшавшую лицо.
Обдумывая что-то мимолетно,

Он вскоре встал у трона своего.
И обратился к командиру стражи,
Подняв вопрос, что был на языке:

-Ваш пленник вероятно очень важен,
Если посмели привести ко мне?
Не уж-то сами не смогли закончить?

И без меня так просто обойтись?-
Но Йохан отвечал ему: -О, Боже, 
Позвольте же причину объяснить?-

Но бог ответил ангелу: -Не стоит,
Мне не нужны поблажки от тебя!
Лучше уйти отсюда, с глаз долой,

Чтобы я мог вершить свои дела.
А пленника оставь, пускай побудет,
Мне ничего не сделается с ним.

Ибо создатель сам его рассудит,
Когда расскажет всё, что натворил.
Теперь ступай. -И Йохан удалился,

А я остался с господом один.
Пытаясь оценить, что смог добиться,
Ведь именно об этом и просил.

Наедине с создателем оставшись,
На троне, восседавшим предо мной.
Но почему-то мне совсем не страшно,

Открыться ему с чистою душою.
И кто бы ни был, бог он или дьявол,
Я жаждал знать истоки бытия.

И обрести на все вопросы правду,
Которые так мучили меня.
Не испугавшись говорить открыто,

Перед лицом всевышнего судьи.
Осознавая, что уже нет смысла,
Утаивать терзания свои.

Вдруг оборвав повисшее молчанье,
Спросив его: -Неужто это Вы,
Ответственность несете за страданья,

Всех, кто мученья нес в тартарары.
Так знайте же, что я пришел из пекла,
Чтобы для них свободу замолить.

И выпустить народы всего света,
Кому не дали Вы достойно жить.
Чью жизнь, словно щепку разломали,

С рождения заставив прозябать.
Не за грехи, которые создали,
А чтобы просто всех порабощать.

И если я не прав, то накажите,
Но умоляю, только всё равно.
Когда  страданья кончатся, скажите,

Для всех, кто ждет спасенья от него!
Ибо хотят найти освобожденье,
По милости всевышнего творца.

Так дайте же, народу избавленье,
Хотя бы тайну приоткрыв, когда?
Отпустите к земле обетованной.-

Но бог ответил: -Я не отпущу,
Ибо лишь мне дозволено по праву
Творить на свете всё, что захочу.

И никогда, тем более, не стану,
Давать отчеты за свои грехи.
Поскольку мирозданьем управляю,

Его творцом являясь во плоти.
Ну, так склонитесь сами предо мною,
И молчаливо, ждите от меня.

Когда из пекла выйдете на волю,
Другой народ закабалив туда!
Никак иначе, вы уж мне поверьте,

Из-под земли вам выйти не дано.
Ведь изначально строилась за этим,
Что бы батрак работал в ней и всё.

И мне платил налоговую подать,
Не потому что в чем-то согрешил!
А ради власти истинной бога,

Которому подвластен целый мир!-
Он всё кричал, но я ему ответил,
Сумев найти полезные слова:

-Ваш мир тюрьма, но знайте, он не вечен,
Ибо народ сильней любого зла!
И если не хотите уничтожить

Свое творенье, распустив тюрьму.
Тогда и вас, когда-нибудь низложат,
Ибо в творце увидят сатану!

Как только под землей узнают правду,
За что мы все страдания несем.
Народ проснется и пойдет в атаку,

Пока однажды вас не уберем!
Во имя счастья, будущего мира,
Где всем найдется место на земле.

Ибо обрящем всё неумолимо,
Что не хватает пленникам в тюрьме.   
А пекло растворится вместе с раем,

Никак иначе больше не дано.
Но всё равно, я к вам еще взываю,
Пожалуйста, избавьтесь от него!-

Тогда господь, а может быть и дьявол,
В одном лице поднялся предо мной.
И с возвышенья снизойдя устало,

Спросил меня: -Да кто же ты такой?
Чтобы перечить самому владыке,
Творцу всего живого на земле. 

Откуда силы у тебя возникли,
Проделать путь на небо, к сатане!
Кто ты такой и кто тебя спасает,

От страшной кары, за твои грехи?
Ведь просто так на свете не бывает,
Чтобы всё это сделал только ты.

Не заручившись никакой поддержкой,
Без помощи влиятельных персон.
Которые смогли бы дать надежду,

Тебе закончить то, к чему ты шел.
Скажи мне, кто помог тебе всё это,
Осуществить, проделав путь сюда!

Как будто помогая с того света,
Ты все же смог добраться до меня!-
После чего он стал ходить кругами,

И на меня взбешенно посмотрел.
Сверкая  только красными глазами,
В припадке находясь, как озверел.

Испытывая бешеную ярость,
Озлобленно, бросаясь на меня.
Но успокоить гнев не удавалось,

Пока всю правду, не сказал сполна,
Не утаив тогда: -По воле смерти,
Мне удалось свой путь осуществить.   

Поэтому останусь неизбежно, 
До возвращенья в преисподнюю жить.
Где истина откроется народу,

Что никогда не выйдет из тюрьмы.
Ибо нашел на небесах не бога,
А сатану, что правит во плоти!-

Но тот смеялся:- Кто тебе поверит?
Ты на себя, убогий, посмотри…
Принявший бесовщину от рожденья   

Кому ты сможешь правду донести!
Чудовище, паломник от народа,
Да как ты смел мне только угрожать.

Со смертью заигрался! Но довольно,
Я не позволю мир тебе сломать!
Ибо дождетесь от меня расплаты,

За все свои несметные грехи.
Но перед этим я скажу всю правду,
Кто помогал тебе сюда прийти.

И лично оказаться предо мною,
На небесах в обители моей!
Ибо пришел сюда с моей сестрою,

После того как душу продал ей.
Совсем не зная, кто она такая,
Не ведая всех тайн, вопреки.      

Что вместе с нею в этот мир попали,
Когда природой были рождены.
И наша связь настолько неразрывна,

Что даже я не в силах описать.
Насколько мы зависимы взаимно 
Чтобы и дальше с ней существовать.

И управлять всецело этим миром,
Где каждый отвечает за свое.
Ибо судьба у нас не разделима,

С рождения, вот так предрешено.
Поэтому нельзя мне что-то сделать,
И не нарушить мировой уклад.

Уж такова вселенская дилемма,
Что даже если уничтожить ад.
Последствия немедленно потянут,

Всё мирозданье следом за собой.
Которое под грудами раздавит
Живущих на земле и под землей!

Поэтому всех вас и заклинаю,
Смириться с положением вещей…
Ибо таким весь мир я сохраняю,   

Чтобы всех вас избавить от страстей.
И вам придется дальше быть рабами,
Когда иной альтернативы нет.

Чтобы на свете вы существовали,
А не ушли со мною на тот свет.
И потому создателю внемлите,

И не пытайтесь что-то изменить!
Но в остальном решайте, как хотите,
Где каждый из народов будет жить.

Какое место для себя займете,
В структуре мирозданья моего.
Ибо нельзя остаться на свободе!

Для всех живущих в мире всё равно.
Но заклинаю, только примиритесь,   
И не пытайтесь дергаться зазря. 

Пока есть шанс еще, остановитесь,
Не стравливая смерть против меня.-
И он продолжил сладкими речами,

Свои сужденья дальше излагать,
Не обещая то, чего так ждали
Всей преисподни отпущенье дать.

Пытаясь откреститься от народа,
Паломника подачкой подкупив.
Пообещав богатство и свободу,

И в том числе, мой облик изменить.
Очеловечив прежнее обличье,
Которого стыдился перед ним.

Лишь бы я предал все единолично,
И отказался от того, чем жил.
Но как я мог свободой поступиться,

Ради каких-то выгод для себя.
Когда не в силах все-таки смириться
Что преисподняя будет навсегда.

И не дождутся в ней освобожденья
Народы, что сидели под землей.
Где им достались страшные лишенья,

Не за грехи, а за царящий строй.
Ибо для них удел такой избрали,
Батрачить в казематах ни за что.

Пока в Европе подать собирали,
Чтобы на небо отвозить ее.
К создателю, который не желает,

Перед своим народом отвечать.
И между ними розни порождает,
Лишь бы раздельно всеми управлять.

Навязывая людям мирозданье,
Где все они бесправны перед ним.
И стравливая мир до основанья,

Творец его сполна поработил.
Используя глупцов корыстолюбцев,
Которыми повсюду управлял.

И получая всё, что ему нужно,
Он повсеместно правил ими сам.
Всесильно понукая этим миром

Став разделять и стравливать людей.
Пока однажды тень не посетила,
Чтобы закончить бремя их страстей.

Избрав себе судьбу многострадально,
Которой нет, и не было конца.
Ибо обрел свое существованье,

Во имя тех, кому был нужен я.
Кто прозябал в чистилище с рожденья,
Совсем не зная, где же обрести.

Своим мечтам на свете воплощенье,
И вырваться наружу из тюрьмы.
Но я сумел сбежать из преисподни,

Стремясь найти спасенье у творца.
До самого конца, не зная только,
С кем именно сведет меня судьба.

Но всё равно я шел к нему навстречу,
Не в силах тень надежды упустить.
Что все страданья кончатся на этом,

Лишь бы суметь его уговорить.
Исправить все ошибки мирозданья,
Которыми так полнится наш мир.

Но кончились ничем все ожиданья,
Ибо господь проблемы не решил.
А сам, напротив, призывал смириться,

С присущим положением вещей.
Но я не в силах с этим согласиться,
Сказав ему, от имени людей

Что: -Никогда, Вы слышите, не будет
Смирения с присущим бытием!
И каторжане вырвутся на волю,

Освобождая мир, любым путем!
И даже если сгинет мирозданье,
И всё живое следом пропадет.

Народ готов пойти на испытанье,
Ради свободы тех, кто доживет!!
Во имя счастья для своих потомков,

Которым и достанется судьба.
Покинуть наконец-то преисподнюю,
Построив жизнь с чистого листа. 

И если Вы не сжалитесь над нами,
Над каждым человеком во плоти!
Подумайте, что дальше будет с Вами,

Когда взорвется всё в тартарары!
Пройдут года, а может быть, столетья, 
Но преисподняя вырвется на свет,

И принесет всем людям избавленье,
Которого от Вас не будет, нет!
Вы думаете, Запад вам поможет,
 
Как цербер что сидит у райских врат.
Так знайте что, он будет уничтожен,
Когда из-под земли восстанет ад!

И вам не скрыться здесь, на небосклоне,
Ибо однажды мы придем сюда.
И подчиним всю власть народной воли, 

Покончив с вами раз и навсегда!
Не отсылая никого под землю,
Во имя личных выгод для себя. 

Ибо на свете каждому есть место, 
Как только рухнет, наконец, тюрьма.
Мы будем жить без пекла и без рая,

Освободив тюрьму, в конце концов.
И перестроим мир до основанья,
Свергая всех, кто грабит свой народ.

Но я взываю, дайте нам свободу,
Позвольте жить под солнцем на земле.
Ведь мы же просим не настолько много,

За всё, что с нами сделали уже.
Став разорять чистилище безумно,
Поборами и вечным грабежом.-

И как бы разговаривать ни трудно,
Я продолжал дискуссии с творцом.
Но ожиданья вновь не оправдались,

Ибо господь паломнику не внял.
Уже не в силах просто так оставить,
Того, кто мирозданью угрожал.

И он сказал, протягивая руки,
Нацеливаясь дланью на меня:
-Ты думаешь, тебя услышат люди,

Когда уйдешь, покинув небеса?
Твоя судьба давно не обратима.
Я сам тебя сотру с лица земли!

А дальше тех кто так же, справедливо,
Достоин смерти, наравне как ты!-
И он схватил кистями мою шею,

И стал сжимать, пока не задохнусь.
Встречая от меня сопротивленье,
Рассчитывая, что сам остановлюсь. 

И перед ним обрушусь на колени,
Пока из рук он молнии пускал.
Сжимая шею до изнеможенья,

Сжигая плоть, которой обладал.
Но я в живых остался, как и прежде,
После всего, что с болью перенес.

Все силы прилагая безутешно,
Во имя исполненья своих грез.
Но видимо, создатель был сильнее,

И я не смог противиться один.
От слабости свалившись на колени,
Но всё равно остался быть живым.

Выслушивая бешеную ярость,
Что исходила с воплями творца.
Когда уже недолго мне осталось,

Ибо настолько плоть была слаба.
Ведь силы оставляли мое тело,
Не чувствуя дыханья своего.

Пытаясь оказать сопротивленье,
Но сатана сильнее всё равно.
Став раздирать ногтями мою шею,

Которая вся кровью облита. 
Взывая только: -Я не пожалею
Того, кто смел пойти против меня!

И ты умрешь во имя мирозданья,
Ради спасенья, жизни на земле.-
И приближая смерть, как наказанье,

Он не заметил, кто пришел ко мне.
Пока не ощутил поползновенье,
Какой-то шум, похожий на шаги.

Что надвигался к нам из отдаленья,
Остановившись там, где были мы.
Закончив надругаться надо мною,

Откинув, как пушинку, от себя.
Творец узрел сестру свою, с косою,
Которой смерть действительно была.

И даже я внезапно содрогнулся,
Едва узнав привычные черты.
Ибо опять с возлюбленной столкнулся,

В ее ногах валяясь посреди.
Став озирать ужасную картину,
Пока лежал на мраморном полу.

В огромном зале на вершине мира,
Где встретились решать мою судьбу.
Всесильные владыки мироздания,

Давно уже не знавшие, как быть.
Чтобы спасти его существованье,
И прежний мир посильно изменить.

Между собой друг друга дополняя,
Являясь частью составных частей. 
Но кто добро из них, не понимаю,

Запутавшись от собственных страстей.
Пускай любил красавицу безумно,
Но может быть, я в чем-то был не прав.

Воспринимая ожиданья смутно, 
Даже не зная, что он ей как брат. 
С которым управляла этим миром,

И бесконечно будет управлять.
Пока однажды не придет мессия,
Чтобы от них свободу людям дать.

Освободив навечно мирозданье,
Избавившись от проклятой тюрьмы.
Как только завершат существованье,

По воле тех, кто жил в тартарары. 
Ибо ключом вселенских потрясений,
Всегда являлся просто человек.

Что принимает для себя решенье,
Как перестроить заново весь свет.
Меняясь тоже с каждым поколеньем,

Сначала до скончания времен.
И вот, и для меня настало время,
Избрать, каким и дальше будет он.

Едва в живых валяясь, между ними,
Так и продолжив молча наблюдать.
Как издали вокруг меня ходили, 

Не зная, как все чувства описать.   
Как будто две заряженных частицы,
Друг друга стали от себя толкать.

Мешая смерти ближе подступиться,
Чтобы с собой создателя забрать.
Не дав ее энергии прорваться,

Для каждой равносильной стороны,
Но оболочки став соприкасаться,
Вытачивали пламя от искры.

А в центре них, на пике мирозданья,
Сходились вместе смерть и сатана.
Внезапно, прекратив своё молчанье,

Как только стало ясно до конца.
Что прежний мир подходит к завершенью,
Ибо низы так больше не хотят.

Существовать бесправно от рожденья, 
После того, как их сослали в ад.
И бог сказал, протягивая руки:

-Ну, наконец, любимая сестра!
Ко мне пришла закончить свои муки,
Чтобы посмертно погубить меня!

Решив разрушить наше мирозданье,
Ради своих немыслимых идей!
И подарить холопам процветанье,

Освободив их из тюрьмы моей!
Ты думаешь, они тебя оценят,
Не заблуждайся, милая сестра.

Вся эта чернь не стоит положенья,
Которое стремишься дать сама. 
Они рабы. С рожденья и до гроба.

И будут ими до конца времен!
Ибо такими создала природа,
Рабами оставаясь до сих пор!

И никогда не сменится их сущность,
Признай сама, душою не криви!
Им не дано на свете что-то лучше,

Ибо пасутся в мире, как скоты!
Даже не зная, кто у них хозяин,
И всё равно прислуживают мне!

А истину знать вовсе не желают,
Что служат не творцу, а сатане!-
И он смеялся хохотом зловещим,

С печалью отводя свои глаза.
Как будто бы и сам хотел навечно,
Утратить своё бремя навсегда. 

Но смерть ему сказала обреченно:
-Я слишком много видела, мой брат,
И не желаю принимать спокойно,

Страданья тех, кого сослали в ад.
Ибо сама не меньше натерпелась,
Во время своих будничных забот. 

Но моя доля мне уже приелась,
Ведь я узнала, как живет народ.
Став собирать истерзанные души,

Выслушивая каждого из них.
Чтобы всю правду вывести наружу,
Спасения найдя для остальных.

Кто прозябает в каменных застенках,
Не ведая свободы под землей!
И пусть они ведут себя прескверно,

Пытаясь выживать любой ценой!
Неистово друг друга сокрушая,
Не брезгуя ничем в своей тюрьме,

Где ни за что с рождения страдают,
От этого погрязнув во грехе.
Но я смогла за вечность убедиться,

Что человек поднявшись над собой,
Еще способен был переродиться.-
Сказала смерть и встретилась мной.

Своими озаренными глазами,
Сверкавшими, как звезды, от любви.
После всего, что было между нами,

Произнеся: -По милостью судьбы
Максим не раз пожертвовал собою,
Во имя блага, счастья всех людей.

Лишь бы добиться им любой ценою,
Раздольной жизни, вопреки своей.
Доказывая всем на белом свете,

Что человек природой не рожден
Чудовищем, погрязшим в своей желчи,
Насколько бы он ни был приземлен.

При всей своей невыносимой жизни,
Где невозможно жить не согреша.
Они достойны, обрести спасенье,

И даже я об этом поняла.-
Сказала смерть, слагая непрерывно,
Так и пытаясь брату объяснить.

Что прежняя система всего мира,
Должна погибнуть дальше, а не жить.
Но сатана, увидев наши чувства,

Внезапно понял правду, что почем.
И улыбаясь, он сказал: -Вам нужно
Уединиться где-нибудь вдвоем?

Зачем же ты, сестра моя, скрывала,
Что у тебя любовник среди них.
Среди людей, которых защищала,

И потому оставила в живых,
Это созданье в бесовском обличье!
Что не имеет прав существовать!

Но ты за ним присматриваешь лично,
Чтобы и дальше похоть утолять!
И не даешь так просто уничтожить,

Чудовище. Погрязнув во грехе.
Когда сама пытаешься, похоже,
Разделаться со мной, придя ко мне!

Ну, так давай, берись за свое дело,
Если теперь мы миру не нужны!
Воспользуясь поддержкой человека,

Которого сумела привести!
И мы втроем покинем мирозданье,
И навсегда уйдем в небытие!-

Но не дождавшись этого буквально,
Создатель сам приблизился к сестре.
Перешагнув бесплотную защиту,

Что окружала каждого из них.
Когда настолько было очевидно,
Что смерть ему вреда не причинит,

Ибо сама уйти не помышляет,
Откладывая собственную смерть,
Пока ребенку жизнь не подарит,

Со временем, родив  на белый свет.
Но старший брат, узрев ее метанья, 
К ней ближе не боялся подойти.

Пытаясь разгадать, какую тайну,
Она скрывала у себя внутри.
Став улыбаться при общенье с нею,

Внезапно догадавшись обо всем,
Лишь повторяя фразу: -Я не верю.-
Пока в сознанье снова не пришел.

Заговорив с натянутой ухмылкой:
-Так ты еще беременна, сестра,
А кто отец, похоже, очевидно,   

Кто именно зачал твое дитя?
Но почему, так просто согласилась
В своих страстях довериться ему?

Как будто бы в чудовище влюбилась,
Склонившему придаться с ним греху.
Когда тебя и вовсе не достоин,

Даже мизинца, милая сестра.
Но только ты способна дать мне волю,
Заставить заплатить его сполна.

После всего, что было между нами,
Он просто надругался над тобой.
Пытаясь сделать кровными врагами,

Родного брата с собственной сестрой.
Только взгляни, что повлекло всё это,
К чему твои исканья привели.

Ты что, готова с ним уйти со света,
Ради своей возвышенной любви?
Своим сердечком не осознавая,

Что навредить способен и тебе!
Ибо собой всю нечисть представляет,
Которая плодится на земле.

И до сих пор желает нашей смерти,
Ты думаешь ребенок для него
Имеет хоть какое-то значенье,

После всего, что здесь произошло?-
Сказал он ей, заглядывая в душу,
Став у сестры касаться живота.

Спросив ее: -Кто больше тебе нужен,
Весь этот мир или твоё дитя?-
Но как ответить смерть еще не знала,

Тревожно сомневаясь лишь во мне.
Ибо когда ребенка зачинала,
Перечеркнула всё в моей судьбе.

Ведь я хотел исправить мирозданье,
Вселенски перестроив этот мир.
Утратив смысл для существованья,

После того, как жизнь положил.
Оставшись только со своей любимой,
Узнав внезапно много про нее.

О том, что никогда не говорила, 
Скрывая в тайне с господом родство.
И вдруг я сам поднялся перед ними,

И подойдя, схватив одной рукой.
Создателя, с которым не нашли мы,
Согласия, как быть со всей землей.

Не в силах ждать желанного момента,
Когда наступит много лет спустя.
Поскольку кратка жизнь человека,

Какой бы бесконечной ни была.
Решив тогда пожертвовать собою,
Своим ребенком, так тому и быть.

Лишь бы закончить всё любой ценою,
И поскорей весь мир освободить.
Не дожидаясь разрешенья смерти,

Нарушив своё слово перед ней. 
Что мы закончим начатое вместе,
Со временем приблизив этот день.

Но я не смог отсрочить свое дело, 
Схватив за длани смерть и сатану.
Предчувствуя, как будто мое тело

Стало ключом к желанному концу.
Вдруг запустив неведомые силы,
О сущности которых и не знал.

Как только руки их соединила,
Живая плоть, которой обладал.
И мы втроем внезапно испытали,

Ужасные страданья во плоти.
Которые все силы иссушали,
Нам не оставив ничего внутри.

Но я стоял, из рук не отпуская,
По сторонам их бренные тела.
Когда они уже не представляли,

Какой либо угрозы для меня.
На части между ними разрываясь,
Пока взаимно корчились от мук.

Из рук моих посильно вырываясь,
Предвидя, что со временем умрут.
Освободив, посмертно мирозданье,

Вместе со мной, покинув этот мир.
Утратив, наконец, существованье,
После всего, что раньше было с ним.

И небеса внезапно содрогнулись,
Вся башня задрожала подо мной.
Не представляя, что же дальше будет,

С каждой секундой, что я был живой.
Когда весь город начал обрушаться,
Сквозь облака, слетая сверху вниз.

На прежней почве, не сумев остаться,
Ибо не держит больше небо их.
И город-сад проваливался в пропасть,

Срываясь мимолетно в пустоту.
Со всеми, кто прислуживал для бога,
И был с рожденья заперт наверху.

А вслед за ними каменные здания,
В полете разрывались по частям.
Утратив своё место пребывание,

Которое господь для них создал.
Словно в песке зыбучем проседая,
Затягивая следом за собой,

Всех остальных, кто город населяет,
И кто не мог спастись любой ценой.
Тем паче, богатейшие на свете, 

Что в страхе продолжали выжидать.
Уже не в силах убежать от смерти,
Поскольку башня стала проседать.

И райский сад посыпался на землю
Со всеми насажденьями внутри.
Утратив свое место за мгновенье,

Срываясь с неба грудами земли.
И ничего там больше не осталось,
Помимо башни, всё сошло на нет.

Но даже та на землю осыпалась
Став медленно затягивать всех тех.
Кто находился у себя в покоях,

В огромной башне в сотню этажей.
Буквально, проседавшей над землей.
Пока с ума дворяне сходят в ней.

Уже не в силах ничего поделать,
Пытаясь только смерти избежать.
По лестнице вздымаясь до предела,

Чтобы хоть там спасенье отыскать.
У ангелов выпрашивая милость
Любым путем на землю унести.

Когда настолько было очевидно,
Что больше их никто не мог спасти.
Ибо господь, утративший все силы,

Обрушивал на землю небосвод.
Но башня оставалась невредима,
Пока создатель вовсе не умрет.

С последних сил, едва сопротивляясь,
Лишь бы спасти несчастную сестру.
И вместе с ней на части разрываясь,

Ко мне взывая, выбрать самому. 
Но я стоял нивчем не уступая,
Как прежде находясь меж двух огней.

Пытаясь силой удержать за тлани
Старуху смерть и бога вместе с ней.
Пока однажды не взглянул на очи,

Своей любимой, что была в слезах.
И плакала, глазами кровоточа,
Пытаясь выжить, но, не зная как.

Испытуя душевные страданья,
Не в силах даже взгляда оторвать.
Притягивая сам ее вниманье, 

От страха, что придется потерять.
Свою любовь, не оторвав от сердца,
Что изнутри клокочет без конца.

Заняв внутри единственное место,
Пока не понял, как была нужна.
И что не мог остаться без любимой,

Исполнив даже миссию свою.
Когда настолько непреодолима,
Была тоска, что с ней вот-вот умру.

Тем более, к развязке подходила,
Вся наша неуемная борьба.
Сопротивляясь на вершине мире,

В огромном зале, божьего дворца.
Где бушевали бешеные силы,
Давно не подконтрольные никем.

Обрушивая всё, что только было,
Оставив храм без потолка и стен.
И прямо там, среди развалин башни,

Где нас накрыли звезды в небесах.
Я делал всё, что было в моей власти, 
Чтобы держать ситуацию в руках.

Став наблюдать, как ангелы над нами,
Пытаются приблизиться ко мне.
Чтобы спасти от смерти мирозданье,

Которое создал бог на земле.
Но силы, исходившие наружу,
Не подпускали близко никого.

Сметая всех, кто перед нами кружит.
Став разгонять, как будто воронье.
Не позволяя ближе подступиться,

И нашу связь насильно разорвать.
Чтобы творцу спасения добиться,
И всё как было прежде воссоздать.

Ведь я не мог, им этого позволить,
Но что-то, в сердце ёкнуло моем.
Разжав кулак и отпустив на волю,

Свою любовь, с которой не умрем.
И смерть упала бессловесно на пол,
Став извиваться от ужасных мук.

После всего, что тело испытало,
Когда схватился трепетно их рук.
Чтобы свести страданья всего мира,

В конце концов, пожертвую собой.
Отдав на это всё, что у нас было,
Не брезгуя ничем, любой ценой.

Но чувства помешали мне закончить
Мою судьбу, с начала до конца.
И я позволил сам ее испортить,

Послушав сердце вопреки ума.
Не удержав создателя, как прежде,
Поскольку смысла не было тогда.

И дальше ждать, момента нашей смерти.
Ведь от судьбы так просто не уйдем.   
Которая как прежде оставалась,

И, видимо, не кончится вот-вот.
Продолжив то, что только начиналось,
Совсем не зная, до чего дойдет. 

И  бог свалился от меня в полшага,
От слабости не меньшей, как и мы.
Еще не зная, что от жизни надо,

Когда утратил силы все внутри.
И не способен сразу их восполнить,
Какой-то срок пытаясь переждать.

Чтобы вернуть привычное подобье,
И мирозданьем дальше управлять.
Сколько должно пройти с того момента,

Создатель для себя не представлял.
Так и оставив тайну без ответа,
Когда настолько был измотан сам.

Лишь временно, ничем не отличаясь,
От остальных живущих на земле.
Кто смертен был, на свете оставаясь,

Пока не отойдет в небытие.
Но мы со смертью тоже изменились,
От слабости утратив прежний вид.

Поскольку силы наши растворились,
Пока их время нам не восполнит.
Валяясь вместе, на полу, беспечно,

Ничем себя не в силах защитить.
От ангелов, слетевшихся навстречу,
Когда преграды не могло и быть. 

Ибо сама над нами растворилась,
Как только свою миссию прервал.
После чего дорога им открылась

Схватить меня, пока еще не встал.
Чтобы потом отправить на закланье,
Оставив смерть по-прежнему одной.

Стремясь вернуть ее существованье
К тому, что было, разделив со мной.
Восстановив присущие порядки,

Не допуская больше никогда.
На мирозданье тщетные нападки,
Стремясь со мной покончить навсегда.

Тем более, никто не помешает
Мою судьбу насильно завершить.
И даже смерть от кары не избавит,

Поскольку сил не хватит защитить.
Но что-то помешало им закончить
Мою судьбу, как жаждали тогда.

Ах, это Йохан, гибель мне отсрочил, 
К создателю спустившись свысока.
Всех остальных к нему не допуская,

Выслуживаясь лично перед  ним.
По своей воле, ангелам мешая,
Поскольку был для них как командир.

И стоя на вершине мирозданья,
Среди обломков божьего дворца.
Он помогал ему в его желаньях,

Встать на ноги. Почувствовав тогда,
Насколько слабым был его хозяин
Ни в чем не отличаясь от людей,

Которыми так долго управляли,
Навязывая власть, по сей же день.
Внезапно потревожив командира,

Ведь он смотрел на нас исподтишка.
На господа взглянув непостижимо,
Решив, что это час его. Когда

Он может всё, не больше и не меньше,
Ибо никто не в силах помешать.
Против него воздействовать как прежде,

Когда пытался власть приумножать.
Ибо господь страдал изнеможеньем,
Но все равно пытался понукать,

Своим слугой без доли уваженья,
Приказывая жизнь мою забрать.
-Убей его!- кричал ему создатель,

От слабости качаясь на ногах.
Став на меня коситься, не иначе,
За жизнь свою испытывая страх. 

А Йохан неподвижно колебался,
Пока внезапно не достал клинок.
И надо мной, убить меня собрался,

Когда помочь мне вряд ли кто-то мог.
Ибо хозяйка стонет непрерывно,
Пытаясь защитить свое дитя.

Предчувствуя угрозу, очевидно,
Как для него, так впрочем, для себя.
Но я не смел просить ее пощады,

Наоборот, пытался искупить
Свои грехи, оставшись с нею рядом,
Надеясь под собой ее прикрыть. 

Чтобы удары отвести посмертно.
Любимую не дав им покарать.
Предчувствуя, что тоже была смертна,

И может перестать существовать.
Но Йохан почему-то не решался
Своим клинком удар мне нанести.

А между тем создатель так старался
Добиться исполненья от слуги
Своих приказов, требуя: -Сейчас же,

Закончи его бремя на земле!
И как ты смеешь только колебаться,
Когда он угрожает лично мне!

Чего ты ждешь, довольно промедленья!
Давай же трус! -И Йохан исполнял.
Принявший судьбоносное решенье,

Как поступить, рискуя собой сам.
Ибо поднял клинок и размахнулся,
Чтобы удар смертельный нанести.

По господу, как только повернулся,
К стоящему в полшага от слуги.
Не ожидая, что конец свершится,

В этот короткий промежуток дней.
Пока не сможет сам восстановиться,
И снова стать сильнейшим из людей.

Чья жизнь никогда не прекращалась,
Продолжив править, испокон веков.
Но прежних сил уже не оставалось,

И пережить конца творец не мог.
Ибо клинок, ударивший по телу,
Стал разрывать на части его плоть.

И кровь лилась наружу без предела,
Из господа, пронзенного насквозь.
Который был повален перед нами,

Взывая к смерти жизнь его спасти.
Но та не в силах выполнить желанье,
Поскольку сил не хватит, вопреки.

Избавить брата от смертельной раны,
Как только Йохан на него напал.   
Который был начальником охраны,

Но всё равно создателя предал.
Ибо хотел присвоить мирозданье,
В дальнейшем, управляя без него.

Повысив лично собственное званье.
Для этого решив пойти на всё.
Используя удачную минуту,

Когда был шанс создателя смести.
С его кончиной, выпустив наружу,
Все силы, что таились изнутри.

Ибо, как только сатана скончался,
Зловещий дух оставил свою плоть,
Чтобы в его убийце воссоздаться,

Пронизывая ангела насквозь.   
Который закричал от дикой боли,
Но был не в силах что-то изменить.

Ибо внезапно выпустил на волю,
Душу того, кто продолжает жить.
Даже утратив, прежнее обличье.

И всё, что было в нем заключено.
Но мощь его настолько безгранична,
Что не могла уйти в небытие.

Для Йохана доставшись по наследству,
Который сам едва ли представлял.
Насколько страшным оказалось место,

На чьи бразды он так претендовал.
Ибо с тех пор ничто не изменилось
Лишь только оболочка сатаны,

С хозяином, едва преобразилась,
Не поменяв уклад своей души.
Которая по-прежнему осталась,

В ином обличье, править бытием.
Под маскою того, в ком оказалась,
Навязывая Йохану всё то.

Что до сих пор творится в белом свете,
Через него продолжив управлять.
Пока не сгинет полностью со смертью

Взаимно, перестав существовать.
А прежде чем вселенская планида,
Посмертно испарится навсегда.

По-прежнему продлится учесть мира,
Такой как раньше до сих пор была. 
И я не в силах ничего поделать,

Став наблюдать, как всё произошло.
Когда душа вошла в чужое тело,
Пронизывать став полностью его. 

Став испускать небесное свеченье,
Через глаза, а так же через рот.
И Йохан повалился на колени,

В страданьях, ожидая свой исход. 
Когда же все мученья прекратятся,
Что не дают ему существовать.

Но боль не собиралась униматься,
Все силы став и дальше поглощать.
Сопроводив процесс перерожденья,

Паденьем башни с высоты небес.
Лишая жизни всех без исключенья,
Кому пришел безвыходный конец.

Ибо не в силах больше удержаться
На прежнем месте, где она стоит.
На части продолжая обрываться,

Утягивая всех, кто еще жив.
И кто бы ни пытался что-то сделать,
По лестнице взбираясь без конца. 

Им не под силу обрести спасенье,
Поскольку так решилась их судьба.
Тем паче, богатейшие на свете,

Были не в силах смерти избежать.
От ангелов узнав дурные вести,
Что помощи от них не стоит ждать.

Ибо спасали собственные жизни,
А вслед затем - имущество своё.
Задумываясь только о корысти,

Не помышляя больше ничего.
Став улетать скорее с небосвода,
Бросая всё, что больше не спасти.

Решив покинуть после смерти бога,
Свое пристанье, волею судьбы.
Чтобы потом вернуться, не иначе,

Как только встанет на круги своя,
Привычная система высшей власти,
Пережидая, где-нибудь пока.

К чему придет эпоха потрясений,
Которая внезапно началась.
Ибо господь утратил управленье,

На время перестав существовать.
Ослабив свою власть над мирозданьем,
Своих вассалов выпустив из рук.

По всей земле, где есть существованье,
Где только потрясения грядут.
Ибо в раю, в столице всего мира,

Где собирался мировой бомонд.
Погибла вся придворная элита,
Взошедшая к творцу на небосвод.

Не ожидая, что конец свершится,
Что почва разойдется из-под ног.
И собственная жизнь прекратиться,

Когда весь город с неба снизойдет.
Похоронив под грудами обломков
Династии монархов и князей.

Что правят на земле по воле бога,
Являясь, так же, все одних кровей.
И даже те, кто служит в преисподни

К создателю съезжались на поклон.
Оставив управленье над страною,
Своим вельможам, тем, кто приближен.

Хотя среди наместников господних,
Бывали те, кто не имел нужды.
Посланников отправив, да и тогда,

Чтобы к творцу налоги привести.
Еще не зная, что система рухнет,
И мирозданью подойдет конец.

Среди вельмож посеяв только смуту,
Поскольку их не сдерживал творец.
Когда настолько склоки повсеместны,

Для них и близко не было конца.
А общий мир найти им бесполезно,
Поскольку всем лишь выгода нужна. 

И только дай им время распалиться.
Не далеко дойдет и до войны.
Что не могла до этого случиться,

Ибо господь навязывал свои.
Объединив всесильную Европу,
Порабощать народы под землей.

За что и дал на свете им свободу,
Чтобы от пекла охраняли строй.
Но крах пришел, откуда и не ждали,

И бог утратил жизнь вопреки. 
Ибо вассалы ближние предали,
Как только шанс смогли себе найти.

Чтобы самим присвоить мирозданье,
Не представляя, что грядет потом.
Когда разрушен рай до основанья,

И прежний мир, в итоге, обречен.
Но что там дальше будет - неизвестно,
Судьба сама расставит по местам.

Освоив непосильное наследство,
Которое господь нам оставлял.
А между тем, на пике мирозданья,

Где Йохан, как и прежде, изнывал.
Перенося процессы воссозданья,
Того, на что он сам себя избрал.

Пускай страданья были скоротечны,
Но слишком много вдруг произошло.
Последствий отразившихся на вечность,

Ведь я утратил шанс закончить всё.
А башня продолжала обрушаться.
И мы со смертью на ноги встаем,

От слабости пытаясь с ней подняться,
Так и оставшись до сих пор вдвоем.
Переживая все мученья вместе,

Не в силах отказаться от любви.
Даже когда попытки бесполезны
Закончить то, зачем сюда пришли.

Не ожидая всех хитросплетений,
Которыми судьба нас удивит.
Чуть не утратив жизнь во спасенье,

Про все свои желания забыв.
Но госпожа с трудом переживала
Последствия, которых не ждала.

Тем более, сама уже не знала, 
Что стоит ждать от жизни, от меня.
Ведь я нарушил собственное слово,

И запустил безумный маховик.
Приблизив час для нашего исхода, 
От ревности так глупо поступив. 

Сомнениям придавшись перед богом,
Узнав о том, были с ним в родстве.
Вдруг испытав тяжелую тревогу,

Что стану ей не нужен в том числе.
Не дожидаясь, чем всё завершится,
Я вдруг решил использовать свой шанс.

Пока не захотел остановиться,
Пожертвую всем миром ради нас.
Оставшись с ней валяться на обломках,

Огромной башни, где лежал творец,
Убитый тем, кто отступил от долга,
Не пожелав оставить всё, как есть.

Ибо стремился к высшему господству.
И жаждал сам занять его бразды.
Не брезгуя обманом и притворством,

Используя нас волею судьбы.
А мы со смертью, не предвидев это,
В конце концов, открыли ему путь.

Ведущий к власти просто человека,
Сумевшего весь мир перевернуть.
Ибо еще в природе мирозданья

Такого не случалось до сих пор.
Чтобы лишился бог существованья,
По воле смертных потеряв престол.

И рушилась вселенская планида,
А мы со смертью медленно встаем.
Поцеловав ее непостижимо,

Сказав ей только: -Милая, пойдем.-
Но та смотрела на родного брата,
Что продолжал валяться на полу.

Не выдержав утраты, вероятно,
Решив самой приблизиться к нему.
И вся в слезах свалилась на колени,

Лишь бы его руками растолкать.
И находясь в ужасном потрясенье,
Стала себя со мною проклинать.

Не выдержав трагической утраты,
После всего, что с ней произошло.
По-прежнему, оплакивая брата,

Поскольку сгинул только без нее.
А я не мог до смерти докричаться,
Как ни старался обратиться к ней.

Услышав только вопль: -Убирайся!
Оставь меня, спасай своих друзей!-
И в тот же миг растаяла нетленно,

Оставив труп лежать передо мной.
Что начал падать в пропасть постепенно,
Как только сам скатился по кривой.

Поскольку башня стала наклоняться
С момента обрушенья своего.
А я не знал, как дальше выбираться,

Когда помочь не в силах мне никто.
Тем более все шансы на исходе,
И если что, случится в этот раз.

Я не смогу спастись по доброй воле,
Поскольку смерть не защищала нас.
Ведь не способна сохранить на свете,

Когда настолько вся изнурена.
Но я не знал, как примириться с этим,
Осознавая, что был смертен я.

По лестнице помчавшись мимолетно,
Спускаясь через лестничный пролет.
Став опускаться с пика небосвода,

Пока мой путь к концу не подойдёт.
А между тем я встретил казематы,
Где ангелы, покинули свой кров.

Оставив только пленных без охраны,
С которыми сидел, в конце концов.
Но я не в силах просто так оставить

Не выпустив на волю всех и вся.
Когда об этом слезно умоляли,   
Едва спустился к ним обратно я.

Открыв засовы и стальные двери,
Стремясь надежду людям показать. 
Что обрести спасение сумеют,

Пытаясь свои жизни защищать.
Пока еще вся башня не свалилась,
Утаскивая всех в небытие.

И что бы дальше с нами ни случилось,
Конец настанет, в том числе и мне.
Поскольку смерть уже не защищала,

Утратив силы волею судьбы.
Что на ребенка лишь едва хватало,
Которого зачали с ней в любви.

Но я отдал бы собственную жизнь,
Ради нее и  нашего дитя.
Пожертвовав собою бескорыстно,

По лестнице спускаясь без конца.
Став за собой утягивать по следу,
Своих друзей, которых отпустил.

И нам встречалась высшая богема,
Которой подчинялся целый мир.
Они пытались убежать от смерти,

Став подниматься выше битый час.   
Надеясь, любым способом избегнуть,
Своей кончины, что ждала и нас.

Но мы не стали следовать за ними, 
Не опасаясь, посмотреть в глаза,
Своей судьбе приняв ее, как было,

Решив посмертно бросить небеса.
По лестнице вдоль башни опускаясь,
Перемахнув десятки этажей.

Осматривая всё, что оставалось,
Встречая только изредка людей.
Что потеряли признаки рассудка,

Не пережив трагических вестей.
Узнав о том, что разразилась смута,
И прежний мир развеется как тень.

Сведя с ума десятки обреченных,
Кто был не в силах изменить судьбу.
Став наблюдать, как град поочередно

Проваливаться стал сквозь пелену.
Похоронив его до основанья,
Затягивая в бездну пустоты.

Всех жителей на улицах и в зданиях.
Поскольку были все обречены.
Ведь не могли спуститься с небосвода,

Обрушиваясь вместе вслед за ним.
Сойдя с ума от страшного исхода,
Когда конец их стал не обратим.

И нам встречалось много сумасшедших,
Кто был не в силах совладать с собой.
Кончая с жизнью прямо перед смертью,

Избрав себе конец любой другой.
Лишь бы не видеть гибель мирозданья,
Свалившись с небосвода в пустоту.

Не выдержав тяжелого отчаянья,
После всего, что привело к нему.
И даже те, кто следовал за мною,

Не все смогли спуститься до конца.
Распорядившись собственной судьбой,
От страха смерти загубив себя.

Но мне не страшно ничего на свете.
Я не боюсь утратить свою жизнь.
Поскольку сам пришел сюда за этим,

Не ожидая то, что стало с ним.
Ради любви пожертвуя всем миром,
Ведь сердцу невозможно отказать.

По-прежнему оставив то, что было,
Пока не в силах, что-то поменять. 
Так и спускаясь со своей ватагой,

По лестнице, увидев пустоту,
Где башня, у подножий обрывалась,
Затягивая всех под пелену.

И вот я сам сквозь небо провалился,
С обломками от башни полетев.
По воздуху кружась, еще при жизни,

Осматривать пытаясь белый свет.
Не разобрав во тьме, что происходит,
От ветра став прищуривать глаза.   

Когда все силы были на исходе,
Но сдаться я не мог даже тогда.
Увидев только млечные просторы.

Сквозь темноту пытаясь рассмотреть.
Как ветер уносил нас прямо к морю,
Где скоро всем придется умереть.

Но что-то подхватило мое тело,
Падение, замедлив над землей.
Не распознав тогда, в чем было дело,

Я продолжал висеть само собой.
Заметив только проблески на небе,
Как многие соратники мои.

Внезапно тоже замерли на месте,
И оказались чудом спасены.
Но через миг я за спиной увидел,

Кому обязан тем, что был живой.
И закричал, от страха ненавидя,
Своих врагов, слетевшихся за мной.

Став наблюдать как ангельская стая,
Подхватывает всех моих друзей.
И вместе с ними к суше улетает, 

Чтобы спасти от гибели своей.
После всего, что раньше совершили
Не дав спасенье для своих дворян.

Они зачем-то смерть предотвратили, 
Для пленников, которых возглавлял.
Не осознав, зачем меня поймали,

Ничто не предвкушая кроме зла.
Я стал пытаться вырваться, стеная,
От страха, что опять ждала тюрьмы.

И все мои соратники не меньше
Истерзано боролись против них.
Не ожидая милости от смерти,

Но выбор сделан, в том числе для них.
Пускай хотелось обрести спасенье,
Но только не с присущим бытием.

Которое несло нам заключение,
В Тюрьме Народов, где мы все живем.
От ангелов пытаясь отбиваться,

Что медленно спускались над землей.
Но, не желая с ними оставаться,
Я был готов на всё любой ценой.

И даже гибель вовсе не страшила,
Поскольку мне приятней умереть.
Чем оставаться пленником как было,

Увидев море под собой и впредь.
Внезапно ощутив поползновенье,
Как мои руки стали ускользать.

Ослабив хватку до изнеможенья,
Того, кто продолжал меня держать. 
И я сорвался из тугих объятий,

Свалившись с небывалой высоты.
Став погружаться под морскою гладью.
Где ангелы добраться не могли.

Когда их крылья просто не давали, 
Приблизиться к бушующим волнам.
Поскольку перья быстро намокали,

Порхать мешая высшим существам.   
Против которых мало кто способен
Противиться и вырваться, как я.

Навязывая собственную волю.
Ради свободы, в жертву принеся 
Свою судьбу, которой не под силу,

Великий путь иначе продолжать.
Захлебываться став неумолимо,
Сознание став медленно терять.

А рядом гибли многие другие,
Кто предпочел свободу или смерть.
Но ангелы за мной не опустились,

Насильно став откладывать конец.
И только я в их руки не попался,
Ведь под водой теченье понесло,

Затягивая в бездну, где остался,
Утратив там сознание своё.
Любым путем, рассчитуя вернуться,

На Родину, к себе в тартарары.
Даже посмертно, не сумев очнуться,
Надеясь людям правду принести.

И рассказать, за что они страдали,
Как пользовались ими господа.
Что господу на небе присягали,

Поскольку был не бог, а сатана.
И управлял всесильно мирозданием,
Чтобы их труд присваивать себе.

Сгоняя в пекло всех до основания,
Оставив только стражу на земле.
Чтобы хранили созданный порядок,

Не позволяя черни восставать.
Удерживая силой, в муках ада,
Налоги став по свету собирать.

И никогда не кончится всё это,
Пока создатель не уйдет с небес.
Растаяв в мироздании посмертно,

Со смертью упокоясь наконец.
Которая всю вечность пребывала, 
В страданиях от жалости к другим.

Пока меня однажды не избрала,
Чтобы помог освободить весь мир.
Но я не смог закончить то, что начал

Наверно, слишком сильно поспешил.
От жалости к хозяйке, не иначе
В конце концов, ведь сам ее любил.

Ради ребенка, сохранив ей жизнь,
Чтобы смогла хоть душу отвести.
Почувствовав, что есть какой-то смысл

От нашей всеобъемлющей любви.
Пускай повлек убийство ее брата,
Ведь не предвидел, что его слуга.

Закончит то, что я не смог внезапно,
Но с выгодой корыстной для себя.
Обрушив под собою мирозданье,

Во время перехода высших сил.
Из одного в другое состоянье, 
Ибо хозяин новый у них был.

И он лежал на облачных просторах,
Пускай вся башня рухнула под ним.
Став ощущать, что укрепилась снова

Почва небес, где рай когда-то был.
Но ничего там больше не осталось,
И Йохан был совсем наедине.

Встав на ноги, испытывая радость.
Ибо присвоил этот мир себе.
Пускай все части тела обгорели,

И крылья отвалились от спины.
Но всё-таки он был на самом деле,
На месте бога ибн сатаны.

И он смеялся над своим уродством,
Ибо ничто так сильно не ценил,
Как собственное право на господство,

Которое над миром получил.
Прогуливаться став по небосклону,
Где не осталось больше ничего.

Но все вокруг принадлежало богу,
Не важно, кто занял бразды его.


 
Глава 7

Мир изменился, стоит ли лукавить,
Но всё осталось также, как и впредь.
Ибо свершенья только начинались,

Что принесут свободу или смерть. 
Чтобы построить на обломках мира,
Цветущий сад для всех, кто наяву,

Родился и страдал неумолимо,
Не ведая, за что несут вину.
Но их судьба с рожденья приучила,

Склоняться под ударами господ.
Пока однажды не проснется сила,
Что из холопов сделает народ.

Ибо кошмар всемирного бесправья
Закончится, как только пробудят,
От спячки всенародное восстанье,

Когда поймут, что мир наш - это ад.
Где мы живем в тени корыстолюбцев,
Которым нет, и не было конца.

А им всё человеческое чуждо,
На гибель обрекая всех и вся.
Народу оставляя прозябанье

Во имя своих будничных забот.
На нашей крови сделав состоянье,
На небесах создав себе оплот.

Но время сокрушалось эпохально,
Ибо, как только рай сошел с небес.
Обрушив их столицу мирозданья,
 
Народ проснулся в пекле, наконец.
Едва в тюрьме услышали те звуки,
Грохочущие где-то над землей.

Предвестником являясь новой смуты,
Подняв из спячки всех, кто был живой.
Когда узрели сонными глазами,

На что похож и вправду этот мир.
Иллюзии отбросив досконально,
Которыми народ когда-то жил. 

Пытаясь снова погрузиться в дремы,
Чтобы заснуть и дальше видеть сны.
Еще не в силах снять свои оковы,

Ибо настолько крепко приросли.
Но с неба продолжали обрушаться
Невиданные грады кирпича.

По всей тюрьме, став люто окликаться,
Не дав народу усыпить себя.
Как ни пытался обрести забвенье,

Забыв про всё, что гложет на душе.
Неведеньем питая наслажденье,
Так и продолжив мучиться в хандре.

Которая никак не отступала,
И не могла так просто отступить.
Пока внутри всё больше нарастала,

Не дав народу беспросветно жить.
Тем более, заснуть он был не в силах,
Ворочаясь по собственной стране.

Как на кровати, где не отпустила
Бессонница, что гложет на душе.
Заставив поддаваться размышленьям

О сущности мирского бытия.
И это всё под звуки разрушенья,
Которыми прониклась вся земля.

Сойдя с ума от бесконечной смуты,
Что копится в бессонных головах.
И весь народ продолжил свои думы,

Впервые в жизни позабыв про страх.
Спустив на волю тяготы раздумий,
Которым в пекле не было конца.

Еще не зная, что же с ними будет,
Когда добьются обретенье сна.
Утратив состояние покоя,

Как только рай сошел в небытие.
Услышав громыханье над землею,
Что разносились эхом по тюрьме.

Где не осталось никакого смысла,
По-прежнему страданья выносить.
Ибо народ, терпевший бескорыстно,

Из подчиненья начал выходить.
И только ждал желанного момента,
Когда тюрьму низвергнет под землей.

Уничтожая до скончанья скверну,
Построив свою жизнь совсем иной.
Очистив постепенно мирозданье,

От смрада, захватившего весь мир.
Что обрекли народ на прозябанье,
После всего, что сотворили с ним.

За много лет наместники господни
Занявшие все властные бразды.
Чтобы налоги собирать и только,

Повсюду на просторах всей земли.
Но прежний мир на части разрушался,
После себя оставив только тень.

А новый до сих пор не состоялся,
Оставив власть правителям земель.
Ибо, как только их творца не стало,

А Йохан не сумел еще прийти.
Вся прежняя дворянская ватага,
Стремилась лично взять его бразды.

Не сохранив единство помышлений,
Ибо вельможи мировых держав,
Утратили свой центр управленья,

Надеясь вновь вернуть его назад.
Чтобы опять упрочить мирозданье
И сохранить привычным бытие.

Трещавшее везде до основанья,
Ведь долго не протянет, всё равно.
Но каждый только с выгодой своею,

Хотел вернуть систему, как и встарь.
Где установит личное правленье
Над всеми простирая свою длань.

Но слишком много было интересов
У разных представителей держав.
Поскольку все хотят на это место, 

Чтобы присвоить власть на небесах.
И между ними разгорались споры,
Неслыханные дрязги, без конца.

Пускай они все связаны по крови,
Монархии свои переплетя.
Плодя вокруг бессчётные интриги,

Лишь бы добиться то, чего хотят.
Ведь мирно ничего не поделили,
Былую дружбу не вернув назад.

Не в силах примириться из-за власти,
Толкая на бессмысленный исход.
Когда весь мир поделится на части,

Начав войну, к которой всё идет.
Ибо иначе просто не возможно
Решить, кому достанутся бразды

На жертвы не скупясь, любой ценою,
Даже народом собственной страны.
Ибо он смел уйти из подчиненья,

Внезапно пробудившись ото сна.
Своих господ толкая к положенью,
Когда спасти их сможет лишь война.

Которая тотально уничтожит
Холопов, недовольных бытием.
А если нет, то сами их низложат,

Никак иначе просто не дано.
Вельможам сохранить существованье,
Не развязав бессмысленной войны.

Наследство поделив и состоянье,
Оставшееся им от сатаны.
Еще не зная, что его убийца,

На небе продолжал существовать.
Став наблюдать затем, что состоится
Чтобы потом возглавить их опять.

И это всё во имя личной власти.
Для Йохана которая важней
Всего на свете, в том числе и счастья.

Всех подданных его простых людей.
И он не стал мешать своим вассалам
Развязывать кровавую войну.

Надеясь, что ослабятся сначала,
Чтобы, в дальнейшем, присягнуть ему.
Ибо иначе, не позволят править,

Отдав ему все властные бразды.
Пока он силы только набирает,
Став опасаться выйти из тени.

Ведь он для них являлся незаконным,
Как самозванец, принявший престол.
Но Йохан подчинить хотел их волю,

Скрываясь в облаках до лучших пор.
А что же я, имевший, не иначе,
Не меньшую ответственность за всё?

Что получилось из того, что начал?
Добившись правды, только и всего.
Пожертвовав любовью и друзьями,

Счастливой жизнью в пекле на земле.
Даже отдав своё существованье,
Так и продолжив следовать судьбе.

Чудовищем, оставшись от рожденья,
Под оболочкой тела и души.
Не испытав от жизни утоленья,

Надеясь, хоть посмертно обрести.
Сойдя с небес в подводные глубины,
Не в силах сам подняться из нее.

Проваливаясь в бездну, как в могилу,
Пока теченьем труп мой понесло.
Утратив сам все признаки сознанья,

К тому моменту хлебанув воды. 
Испытывая муки и страданья,
Ведь не был сам хозяином судьбы.

И даже не способен что-то сделать,
Надеясь на желательный исход.
В который тяжело было поверить,

Тем более, что он произойдет.
Но волнами несло меня на берег,
И к суше незаметно принесло.

Еще не веря, что на самом деле,
В живых остался, вопреки всего.
Всё пережив с момента обрушенья,

Все ужасы, покинув небеса.
Не ожидая, что найду спасенье,
Прикосновенье ощутив песка.

Увидев позолоченные пляжи,
Что расстилались вдаль за горизонт.
А за спиной блестят морские глади,

Подняв глаза на самый небосвод.
Где, как и прежде, затаились силы,
Которые пришел ниспровергать.

Пускай они ослабли в этом мире,
Но возродятся так же, как и вспять.
И я смотрел на облачное небо,

Пока от солнца взгляд не оторвал.
Рядом со мной заметив чьё-то тело,
Что вынесло туда, где я лежал.

Став окликать его, но безуспешно.
От слабости пытаясь подползти.
К нему взывая, не дождась ответа,

Ибо скончался, наглотась воды.
Не пережив паденья с небосвода,
После всех тягот собственной судьбы.

Узнав его, поскольку видел снова,
Когда открыл засовы из тюрьмы.
Чтобы покинуть башню самовольно,

По лестнице спускаясь без конца.
Вернуть пытался собственную волю,
Со всеми остальными снизойдя.

И я смотрел на мертвого собрата,
Что по стопам отправился за мной.
От ангелов отбившись вероятно,

В пучине погрузившись под водой.
Где вынесло по бурному теченью
На берег позолоченной земли.

Куда попали с ним после паденья,
Но только я смог всё перенести.
Накрыв песком безжизненное тело,

Не пожелав так просто оставлять,
Соратника, что слег за наше дело,
Которое со мной решил избрать.

Но я не отрекался от свершений,
Что продолжать придется самому.
Всех остальных утратив, к сожаленью,

С которыми делил свою судьбу.
Но где им быть, воистину не знаю.
Друг друга, умудрившись потерять.

После того, как ангелы поймали.
Но я пошел по пляжу их искать.
Ибо иначе просто  не способен,

Существовать спокойно на земле.
Решив вернуть утраченную волю
Для тех, кто сам нуждается во мне.

Но где им быть, еще не представляю,
Тем более, как вызволить смогу.
И победить всю ангельскую стаю,

Против которой с трепетом иду.
Предугадав, что встреча состоится,
Как только сами выйдут на меня.

Не важно, где искать их буду лично.
Не став скрываться, жизнь сохраня.
Воспринимая с хохотом все беды,

После всего, что раньше претерпел.
Бесстрашно продолжая своё дело,
Поскольку страхов не было совсем.

Ибо готов пожертвовать собою,
Лишь бы  закончить дело до конца.
С трудом передвигаясь над землею,

Вдоль берега, копыта волоча.
Испытывая чувство истощенья,
Физически настолько ослабев.

После того, как пережил паденье
И смог очнуться вопреки всех тех,
Кого встречал лежащими на суше,

Погибшими по прихоти судьбы.
Встречая тех, кто выброшен наружу
Морским теченьем, прямо из воды.

Что покраснела от пролитой крови,
Когда настолько много человек,
В пучинах погрузились под водою

Пока их трупы не сошли на свет.
И я встречал на суше, очередно,   
Разбросанные мертвые тела.

Лежащие в крови так беззаботно,
Что мне казались спящими тогда.
Увидев там наместников господних

И просто богатейших из людей.
Что сгинули, когда попали в море,
С небес на землю снизойдя теперь.

После всего, чем раньше они были,
Судьба их растоптала по земле.   
Со всеми кто был дорог в этом мире, 

Отправившись с семьей в небытие.
Упав на землю вслед за остальными,
Покинув рай посмертно навсегда.

И всех, кого монархи так любили,
Все сгинули, посмертно снизойдя.
Ибо природа жалости не знает,

Уничтожая весь прогнивший мир.
И бренные тела их прибывали,
Вдоль пляжа, возлежа на много миль.

И каждый был в богатом облаченье,
Безжизненно валяясь на земле.
После того, как вынесло теченье,

С создателем забрав в небытие.
Когда их город рухнул с небосвода
И погрузился под морскую гладь.

Пускай обломки виделись немного,
Из-под воды, продолжив выпирать.
И я смотрел с безумными глазами

На страшные плоды своих трудов. 
Не испытав ни доли состраданья,
К элите, угнетавшей свой народ.

Ибо возмездье пожинают сами,
За все свои бессчетные грехи.
А нынче, у меня перед ногами,

Валяются безмолвными в грязи.
Случайно обнаружив чье-то тело,
Знакомое по облику лица.

Упавшего с небес, как вся богема,
Узнав тогда в нем русского царя.
С которым очень долго не встречался,

После того, как разрешил казнить.
А нынче с ним местами поменялся,
Ибо посмертно продолжаю жить.

И я пришел в сознанье постепенно
Став вспоминать, как заживо сгорел.
Когда огнем покрылось мое тело,

И кожа вся облезла, словно тлен.
Сам, вспоминая прожитые муки,
Как задыхался, стоя на костре.

Ибо к молитвам оказались глухи
Те, кто избрал мой путь в небытие.
Но даже царь не смог меня заставить,

Посмертно все исканья прекратить.
Пытаясь задержать, прекрасно зная,
Какие тайны смог бы я открыть.

Ибо, как все наместники господни,
К создателю съезжался на поклон.
Где правдой обладал само собою,

Как всякий из доверенных персон.
Поэтому решил меня отправить
Куда подальше, прямо на костер.

Но не сумел грядущее исправить,
Пока я не взошел на небосклон.
А нынче сам с усмешкой наблюдаю,

Как труп царя лежит на берегу.
Лишенный навсегда существованья,
Забрав посмертно всю свою семью.

Решив прочесть последнюю ектенью,
Над государем и его детьми.
Что стали виноваты по рожденью

И потому природой казнены.
Мне жалко их, но я их ненавижу,
После всего, что видел под землей.

Как люди изнывают от бессилья,
Пытаясь выжить там любой ценой.
И неповинно каждый день страдают,

Не ведая спасенья из тюрьмы.
В которой от рожденья прибывают,
Помимо тех, кто получил бразды.

Но вот они, лежат передо мною,
На фоне всеобъемлющих громад,
Что рухнули на землю  чередою,

И над водой вдоль берега стоят.
Напоминая городские зданья,
Что раньше видел, будучи в раю.

А нынче им досталось состоянье
Развалин, что лежат на берегу.
Но это не конец всех начинаний,

Апофеоз настолько далеко.
Что нету даже тени основанья,
Закончить то, к чему оно пришло.

Ибо грядут великие свершенья,
Которым невозможно помешать.
Пускай хотел исправить положенье,

И добрым словом что-то поменять.
Но я не смог, паломничая к небу,
Молитвами бескровно обойтись.

Как ни старался сделать своё дело,
Не в силах просто так все изменить.
И мне придется воротиться в пекло,

На Родину, в заснеженную Русь.
Где от царя избавились посмертно,
Сумев тогда весь мир перевернуть.

Но что  там будет, без него, не знаю,
Безвластие плодя в тартарары.
Воспользоваться, им располагая,

Стремясь народ по следу повести.
Так и продолжив собственное дело,
Когда иначе мне не суждено,

Исканьям придаваться до предела,
Желая знать, к чему оно пришло.
И я побрел по берегу тревожно,

Не представляя, где моя судьба,
Окажется, ведь было всё возможно,
Внезапно встретив тень издалека.

Но кем он был, пока еще не знаю,
Издалека какой-то человек…
Всё больше расстоянье сокращает

Пока однажды не сошло на нет.
Внезапно поразившись человеку,
Которого я встретил пред собой.

Ибо увидел образ в отдаленье,
Того, кто чудом все же был живой.
Узнав Петра, идущего навстречу,

Не понимая, как так может быть.
Но объяснить случившееся нечем,
Став порываться, с ним заговорить.

Пытаясь задавать ему вопросы,
Припав к нему, не веря до сих пор.
Что все-таки исполнил свои грезы

И был с небес, от ангелов спасен.
Желая знать ответы на вопросы,
Но старый друг пока не отвечал.

Как именно сумел он выжить тоже,
И как меня нашел, когда не ждал.
Чтобы в дальнейшем повести по следу,

Не раскрывая тайну для чего.
Куда идем, взывая безответно,
Как ни хотел добиться своего.

Но Петр сохранил своё молчанье,
Пока однажды мне не показал.
Куда пришли сквозь мили расстоянья,

Где я нашел всех тех, кого искал.
Соратников увидев перед собою,
Разбившие свой лагерь в полутьме,

Как только их отправили на волю,
После того, как вынесли к земле.
Увидев там несчастную Марию,

Что предо мной в улыбке расцвела,
Не объясняя, что происходило,
Пока не вскрылась правда вся сама.

Которую я лично обнаружил,
Своим глазам не веря в том числе.
Ибо внезапно вылезла наружу,

Как тайна, открываясь нынче мне.
Внезапно встретив,  ангельскую стаю,
Что собралась у горного хребта.

А между ними смерть там восседает,
Для них являясь, словно госпожа.
И все они припали перед нею,

Хозяйку окружив у самых ног.
Которая им стала всех важнее, 
После того как умер господь бог. 

Послав на помощь ангельскую стаю,
Чтобы на землю вынести людей.
Которые с небес тогда упали, 

Ибо живыми были нужны ей.
Спасая всех, кто следовал за мною,
И в том числе Марию и Петра.

Свалившись безнадежно над землею,
Но выжили с их помощью тогда.
Ибо платили долг перед хозяйкой,

Все ангелы, припав к ее ногам.
Пока она владела мирозданьем,
Поскольку им никто не управлял.

Безвластие посеяв в этом мире,
Где не дано иначе выживать.
Но только смерть была еще при силе,

В конце концов, на что-то повлиять.
И все мои соратники прилюдно,
На верность присягали перед ней.

Пытаясь отплатить за свои муки,
Которые закончились теперь.
Но я не мог с судьбою примириться.

И просто так на свете прибывать.
Решив обратно в пекло возвратиться,
Чтобы народу правду рассказать.

И даже Петр был в недоуменье,
Что я готов пожертвовать собой.
Вернувшись в преисподнюю во спасенье

Во имя тех, кто заперт под землей.
Отговорить пытаясь безуспешно,
Но я совсем на них не обращал,

Внимания отправившись бесследно
К любимой, на которую взирал.
Так и припав у смерти на коленях,
 
Став плоть ее от страсти целовать,
Губами нанося прикосновенье,
Ее живот пытаясь обнимать.

Прижав к себе возлюбленное чрево,
Где находился плод моих страстей.
Почувствовал внутри, под кожей тела,

Что-то живое, что сидело в ней.
Как будто дух святой там поселился,
К ней заглянув в любимые глаза.

Возлюбленной, в которую влюбился.
Ведь дамой сердца для меня была.
Став восторгаться дивной красотою,

Припав к ее измученным ногам.
Пытаясь искупить любой ценою,
После того, как предал ее сам.

Нарушив своё слово перед нею,
Хотя сказал, что им не поступлюсь.
Любой ценою, приближаясь к цели

Сделав седой до кончиков волос.
Заметив только выраженье скорби,
Что замерло у смерти на лице.

Переживавшей своё горе с болью,
Что брат ее ушел в небытие.
Меня во всех ошибках обвиняя,

Ибо нарушил слово, перед ней.
Не принимая к счету оправданья,
Не перестав любить меня сильней.

Но с той минуты что-то изменилось,
Как будто бы доверие ко мне,
У смерти основания лишилось.

И не могло вернуться в том числе.
Против меня замысливая что-то,
В потемках своей женской головы,

Ибо такой была ее природа,
Ведь я посмел обиду нанести.
Но девушка с седыми волосами,

Неслыханной для света красоты.
Обняв меня, сказала: -Христа ради,
Ты хочешь в ад, ну что ж, тогда иди.

Ведь я же знаю, что судьба затянет
Тебя домой, в заснеженную Русь.
Поскольку не нарушишь обещанье,

Что дал народу, выбрав этот путь.
Но только помни, помни, мой любимый,
Что никакой обиды не держу.

Ибо сама твой путь благословила,
Стремясь закончить миссию свою.
Но страсти тела нас не пощадили,

Ибо должна нести твое дитя. 
Рожденья дожидаясь в этом мире,
Не в силах помогать тебе сама.

Но я воздам достойную опору, 
В лице моего верного слуги.
Что помогал мне раньше понемногу,

Соратников твоих, успев спасти.-
И в тот же миг, поднялся перед нами
Какой-то ангел, встав у госпожи.

На плечи опираясь к ней руками,
Ревнуя черта, волею судьбы.
Но смерть его с улыбкой принимала,

Расписывая друга с теплотой.
Взаимно познакомив со Стефаном,
Что был ее доверенным слугой.

Возглавив сразу собранную стаю,
Как только Йохан господа предал.
Среди своих, за лидера считаясь,

Поскольку лучше всех себя держал.
Симпатии испытывая к смерти,
Взаимности дождавшись от нее.

Сумев занять частичку ее сердце,
Что раньше было полностью мое.
Мне дав понять: -Стефан тебе поможет,

На Родину вернуться под землей.
И убедить народ любой ценою,
Что их господь являлся сатаной.

И что нет смысла ждать освобожденья,
Ибо должны себя освободить!
Повсюду на просторах подземелья,

Сумев свободу силой заслужить!
Теперь ступайте, время истекает,
А вам еще так много предстоит.-

Но Стефан не хотел ее оставить,
Пытаясь госпожу разубедить.
Взывая к ней: -Пожалуйста, хозяйка,

Не заставляй под землю снизойти.
Там нету для меня существованья,
Среди рабов и бесконечной тьмы.

Я ангелом являюсь от рожденья,
И жить без неба просто не смогу...
Тем более, спустившись в подземелье,

Где только свою гибель обрету.
Ну, так позволь мне, госпожа, иначе,
Помочь вам, не сойдя в тартарары.

И я исполню всё, что в моей власти,
Лишь бы с тобой остаться, вопреки.-
Но смерть тогда Стефану отказала

И обрекла несчастного на то,
Ради чего сама его избрала,
Не позволяя дальше гнуть своё.

Как ни пытался от нее добиться,
Но милости он так и не нашел.
И, видимо, с судьбой не примирился,

Скрывая свои чувства до сих пор.
Ну, а хозяйка, приняла решенье
И не пыталась что-то изменить…

Став уходить тогда из поля зренья
Не в силах с нами оставаться быть.
Пока внезапно вся не растворилась,

А вслед за ней, все ангелы ее,
В небесные просторы удалились,
Стефана только бросив одного…

И он смотрел на ангельскую стаю,
Что быстро возвышалась в облаках.
За ними в небо броситься желая, 

Вместо того, чтобы спускаться в ад.
Но все же он остался вместе с нами,
И на меня тревожно посмотрел.

Еще не зная, станем ли друзьями,
Ведь оснований не было совсем.
Пускай взаимно разделяли чувство,

Питая страсть к любимой госпоже.
И больше ничего нам и не нужно,
На целом свете, ни ему, ни мне…

Помимо тех великих начинаний,
Которыми решили дальше жить.
Молчание взаимно разделяя,

Не в силах по душам поговорить.
Раздельно пребывая со Стефаном
В лесной глуши, среди моих друзей.

Которые меня не оставляли,
Помочь, пытаясь, в том числе теперь.
Установив палатки для ночлега,

Костер поставив, разогреть еду.
Все вместе собираясь отобедать,
Чтобы наесться, утолив нужду.

Перед костром друг друга наблюдая
Где собрались дилеммы обсудить,
Какие только нас обременяли,

Еще не зная, как нам стоит быть.
Ведь Петр не хотел меня оставить,
Решив с Марией проводить в село.

Где земляки обратно меня ждали,
Когда вернусь, раскрыв глаза на всё.
И я не против повидаться с ними,

Увиденную правду рассказав.
За что они в Тюрьме Народов жили
Не сохранив печати на устах.

Тем более, соратники не против
Моих крестьян со мною посетить.
И посмотреть, как жили на свободе,

Сумев свои страданья позабыть.
И только Стефан был в недоуменье,
Что на свободе множество людей.

Покинувших пределы заключенья,
Скрывались здесь от Родины своей.
Воспринимая как несправедливость

Их пребыванье на чужой земли.
Где пожинали то, что находилось,
Присвоив все условия себе.

Став их бранить, истошно повторяя:
-Зачем было крестьян освобождать,
Уж лучше бы и дальше прозябали, 

В чистилище оставшись тебя ждать.
Тем более, что там куда нужнее,
Чтобы закончить, дело до конца.

И преисподней овладеть в той мере,
В которой, подчинится для тебя.
А впредь они с тобой не воротятся,

Твои крестьяне, строить новый мир?
Ибо на воле выберут остаться,
Как только ты опять явишься к ним.-

И в тот же миг Стефана оборвали,
Когда поднялся Петр не в себе.
Чтобы спасти людей от поруганья,

И всех, кто дорог был его душе
И он кричал: -Как только вы посмели, 
Против свободы, нашей выступать?-

Заговорив спонтанно на пределе,
Пытаясь только мысли все собрать.
Но я не стал мешать ему браниться,

Поскольку над словами размышлял.
Которыми внезапно поделился,
Нарушивший молчание Стефан.

Вдруг осознав, что кроме нас обоих,
Никто под землю больше не пойдет.
И все мои соратники на воле,

Останутся, забыв про свой народ.
После всего, что с нами пережили,
Страдая в преисподне без конца...

Мои друзья давно уже решили
От Родины отречься навсегда.
Спасти, пытаясь, собственное счастье,

К которому привыкли на земле.
И никого нет больше в моей власти,
Чтобы со мной уйти в небытие.

Но я не стал кривить своей душою,
Не зная как сложится наяву.
Узнав, что Петр не пойдет со мною,

За что его, нисколько не виню…
Ведь он жалел несчастную Марию,
Которую всем сердцем защищал.

Ибо друг друга искренне любили,
И потому свой голос надрывал.
На Стефана кидаясь бестолково,

Во время наших бдений у костра.
Свои воззванья повторяя снова,
Желая знать, что думал лично я.

Пока сидел и слушал молчаливо,
Не понимая, кто из них был прав.
После всего, что раньше говорили,

Я каждого воспринял на свой лад.
И не хотел вдаваться в эти споры,
Сужденья утаив от них свои.

Но Петр стал настаивать по новой,
Ко мне взывая: -Ну же, не молчи…
Максим прошу, скажите, заклинаю,

Неужто ты и вправду пожалел.
Что мы на землю все-таки попали,
Свободу обретя, как ты хотел?-

Но я не стал винить его за это,
Молчанье, сохраняя до конца.
Сказав ему: -Я сам уйду со света,

А вы решайте каждый за себя…
Ведь никого из вас не заставляю,
Вместе со мной идти в тартарары.

Пойду один, свой выбор уже зная,
Пускай в тюрьме сподвижники нужны.
Но где их взять, я мысли не имею,

Кто же пойдет в чистилище со мною?
Чтобы нести для страждущих идеи,
Во имя их спасенья под землей.

Таких людей немного наберется,
В конечном счете, даже земляки. 
Едва ли бросят уголок под солнцем,

Чтобы со мной под землю снизойти…
Но я пойду, ничем не по жалея!
Вы слышите, я в пекло снизойду!

И расскажу, как есть на самом деле,
Пускай один всю правду донесу…
А вы живите здесь и наслаждайтесь,

Привычным положением вещей.
Надежды сохраняя понапрасну,   
Что все несчастья канут словно тень.-

Я замолчал, заглядывая в пламя,
Так и оставшись, словно не в себе.
О чем-то без конца переживая,

Что предстояло сделать только мне.
Ибо никто не хочет ради блага
Народного собою пренебречь.

Оставив гнить и дальше в муках ада,
Куда хотел вернуться, как и впредь.
Сквозь языки палящего костра,

Тревожно вспоминая подземелье.
Где находилась Родина моя,
С ней связывая жизнь от рожденья.

Истошно продолжая наблюдать,
За огненными вспышками природы.
Совсем один оставшись выжидать,

Внезапно встретив тень неподалеку. 
Ах, это Стефан продолжал сидеть,
Перед костром, пока все мирно спали.

Чтобы со мной побыть наедине,
Спросив меня: -Скажите, между нами.
Неужто вы отправитесь туда,

После всего, что раньше претерпели.
Я не был в преисподне никогда,
И не хочу спускаться в подземелье.

Но так и быть, по жребию судьбы,
Мне предстоит отправиться за вами.
Исполнив настоянье госпожи,

Ради которой столько испытали.
И пусть моя любовь избрала вас,
И мое сердце вдребезги разбито.

Но я забыть не в силах, как мираж,
Всё, что когда-то между нами было.
Не принимайте только на свой счет.

Мне не зачем пытаться вас обидеть.
Но я терплю мученья круглый год,
Сумев однажды госпожу увидеть.

Когда лежала с вами на песке,
У моря, наслажденьям предаваясь.
Тогда уже всё ясно стало мне,

Что в одиночку без нее останусь.
Но был готов любому уступить,
Свою хозяйку, лишь бы ощутила

Какую-то причину, чтобы жить,
Не жертвуя собой во благо мира…
Ибо, как только госпожа умрет,

Я без нее остаться не сумею.
Определив свой будущий исход,
В конце концов, последовав за нею.-

И Стефан обреченно посмотрел
В мое лицо своим тяжелым взором.
Мне, дав понять, настолько он хотел,

Ее любви и ничего другого. 
Но я не в силах был ему помочь,
Поскольку сам испытывал всё тоже.

Так и оставшись у костра всю ночь,
Переживая собственные грезы.
Пока однажды солнце не взошло,

И все мои соратники собрались.
Сказав мне, что отправятся за мной,
Куда бы мы теперь ни направлялись.

И мы собрались, человек двенадцать.
И двинулись тогда же, поутру. 
Тяжелый путь проделую обратно,

Где земляков еще раз навещу.
Своих крестьян, которых я оставил,
Живущими повсюду на земле.

Давным-давно, вернуться обещая,
Когда вся правда станет ясна мне.
И вот настал черед для возвращенья.

И мы пошли, шагая без конца.
И только Стефан, словно наважденье
Внезапно воспарил на небеса

И полетел по воздуху над нами,
Порхая, словно птица в пустоте.
Скрываясь всякий раз за облаками,

Где не могли, увидеть на земле...
А мы всё шли, свой путь не прекращая
Пока внезапно Петр не узнал.

Какой-то дом за горными хребтами,
Где приютил однажды нас Иван.
Я сразу вспомнил, кто он был, откуда,

Как нам помог взойти на небеса.
И пригодился в трудную минуту
Когда совсем запутались тогда.

Наведаться решив, само собою
Чтобы земляк, услышал всё как есть.
И осознал, как быть с его  семьей.

Давно успевшей на земле осесть.
И вот мы к дому, подошли Ивана,
Волненье ощущая на душе…

Словно тогда пропали все куда-то
И прежней жизни не было уже.
И мы стучали в дверь большого дома,

Не понимая, чем же объяснить.
Все наши опасенья, но никто нам,
Не пожелал секреты приоткрыть.
 
Еще не зная, что нам стоит думать,
Внезапно, обнаружив на холме,
Какую-то висящую фигуру,

На дереве, болтаясь в пустоте.
Но подбежав к нему неумолимо,
Я подхватил страдальца над землей.

Спасти его, пытаясь, очевидно,
Пока покончить он хотел с собой.
Ко мне взывая, с воплем: -Отпустите!-

Но я не стал Ивану потакать.
К своим друзьям взывая: -Помогите!-
Так и продолжив за ноги держать.

Как вдруг его веревку рассекли,
И он упал на землю перед нами,
Только отсрочив срок своей судьбы,

Когда причины этому узнали.
Услышав, как Мария без ума,
Вскричала и свалилась на колени.

Узнав тогда, что вся его семья,
Была убита в страшном преступленье.
Для них, увидев, свежие могилы,

Под деревом, где дети и жена, 
Лежали под покровом не живыми,
Посмертно оставаясь, без отца.

Еще не зная, что тому причиной,
Могло бы стать в итоге на земле.
Где жили мирно все народы мира,

Кроме Ивана, что висел в петле.
Едва живой, истошно голося,
Валяясь на земле, крича от боли,

Не понимая, кто пришел сюда,
Не дав ему разделаться с собою.
Поддерживая друга в положенье,

Пока он сам нас тоже не узнал.
На остальных взирая с удивленьем,
Ко мне на плечи, повалившись сам,

Он закричал: -О, добрый мой хозяин,
Зачем вы здесь, откуда вы пришли…
Лишь посмотрите, что случилось с нами,

Ведь больше нету всей моей семьи!-
Но я держал несчастного страдальца,
И спрашивал: -Да что произошло?-

А он рыдал и повторял: -Напрасно,
Вы бросили меня, после того,
Как показал вам тайную дорогу,
 
Ведущую к творцу на небеса.
Отправившись тогда обратно к дому
Где встретил в дебрях беглого раба.

Он умолял помочь ему с ночлегом,
После всего, что смог перенести.
И я согласье дал ему на это,

Решив к себе в именье привести.
Ему позволив погостить немного,
Достойно накормив и обогрев,

А он уже тогда задумал что-то,
Не зная точно, что за человек.
Задумывал  пойти на преступленье,

И погубить всех деток и жену.
А я позволил допустить всё это,
В конце концов, доверившись ему.

Не ожидая от него такого!-
Продолжил мне рассказывать Иван.
А я молчал, не говоря не слова,

Поскольку шок внезапный испытал.
Припоминая как один невольник,
По склону от погони убегал.

И я ему помог спастись на волю,
Убив того, кто вслед за ним бежал.
Булыжником кидаясь с возвышенья

Чтобы потом одежду разменять,
С убитым, не предвидя в тоже время
Какого злодеянья стоит ждать.

От человека, что обрел свободу,
Ведь пользовался ей во имя зла.
Внезапно осознав, что в этом горе

Есть, безусловно, и моя вина.
И я спросил несчастного Ивана,
Слезами обливаясь, весь в поту:
 
-А где он сам, убийца окаянный,
Который погубил твою семью?
-Он там сидит, - показывая к дому,

Ответил мне измученный мужик.-
Я смог его связать, забрав свободу,
В подвале бросив, так и не убив...

Пока однажды собственною смертью
Мне не заплатит за свои грехи.
А я с собой покончу, тем не менье,

Жить не желая без своей семьи.
Все решено! - воскликнул мне Иван,-
Но с чем пришли, хозяин, расскажите.-

И я тогда всё кратко пояснял,
К нему взывая с горечью: -Простите,
Ведь я тебе всю жизнь загубил,

Тому мерзавцу даровав свободу,
Который всей семьи тебя лишил,
Являясь вырождением от народа.

Ах, если бы я только представлял,
Чем кончится мое благодеянье,
Поверь мне, что убил бы его сам, 

Отправив негодяя на закланье…
И если хочешь, покарай меня,
И отомсти за гибель своих близких.

Ибо виновен в том числе и я:
Преступнику дав волю бескорыстно.-
От этих слов, Иван не устоял,

И предо мной свалился на колени.
Страдая от того, что он узнал,
Что я замешен в этом преступленьи.

Внезапно посмотрев и на Петра,
Обнявшего несчастную Марию.
Что зарыдала искренне сама,

Утратив своих близких, в этом мире.
И все мои соратники страдали,
Пришедшие к Ивану вслед за мной.

Так и продолжив следовать за нами,
Когда мы с ним пошли к нему домой.
Где пожелали вместе с ним забыться,

Напиться и немного отдохнуть.
Еще не зная, сколько может длиться,
Запой, на время, прекратив наш путь.

Чтобы помочь несчастному страдальцу,
Смириться с положением вещей.
Пытаясь объяснить ему на пальцах,

Куда мы направляемся теперь.
-На Родину –воскликнул мужичина,
Внезапно пробудившись ото сна,-

Моя судьба теперь не поправима,-
Он повторял, поднявшись со стола.
Ко мне взывая: -Я пойду за вами,

Мой добрый друг, куда бы ни пошли.
На свете свою жизнь не представляя,
Совсем один оставшись без семьи.

Уж лучше так пожертвую собою,
Чем буду здесь болтаться на суку.
Связав судьбу с несчастную страною,

В которой я родился и умру.-
И мой земляк по-прежнему сидел,
И придавался пьяным излияньям,

Высказывая всё, что на душе,
Томилось у Ивана от страданья. 
И вместе с ним сидели за столом,

Мои друзья, соратники по духу.
А я по дому стал ходить кругом,
В раздумьях выворачивая душу.

Иллюзии повсюду наблюдая,
Как беглый раб убийства совершал,
По дому за несчастными гоняясь,

Пока однажды не пришел Иван.
Сумев неволить бешеного зверя,
В конце концов, сошедшего с ума.

От радостей земного наслажденья,
Преграды все сломавшего тогда.
Но я хотел увидеться с ним снова,

И разобраться волею судьбы.
Нести ли мне в чистилище свободу,
Если так будут все себя вести.

И подойдя к закрытому подвалу,
Я отворил замок с его дверей.
И стал спускаться, сам не ожидая,

Что именно там встречу в этот день.
На тот момент, еще не представляя,
Что человек, которого я спас.

Убьет семью несчастного Ивана
И очернит своим поступком нас.
Не представляя, как мне примириться,

С этим поступком беглого раба.
К нему спускаясь лично убедиться,
Что на земле он сам сошел с ума.

Увидев там повешенное тело,
Забравшегося юношу в петлю.
Не пережив того, чего он сделал,

С собой покончив, ко всему тому…
Безумием своим не управляя,
Всего лишь жалкий, слабый человек.

Свои грехи, погибелью смывая,
В конце концов, послал себя на смерть.
И я не смог противиться желанью,

Свалившись на колени перед ним.
Испытывая чувство состраданья 
К безумцу, что оставил этот мир.

Убившему себя за преступленье,
Очистившись тогда в моих глазах.
Внезапно не заметив наважденье,

Возникшее в подвале среди нас.
Увидев смерть тогда же иступлено,
Когда пришла забрать его с собой.

После конца последнего исхода
Мы встретились, испытывая боль.
И ничего друг другу не сказали

С любимой, сохраняя тишину.
Ибо взаимно с ней переживали,
В конце концов, душевную хандру.

Меня покинув, не сказав ни слова,
Как будто больше нечего сказать.
Забрав с собой убийцу, да только,

На душу став его претендовать.
И он оставил собственное тело,
Став призраком, парящим в пустоте.

Вдруг осознав, что от него хотела,
Старуха смерть, ведя в небытие.
Он умолял последовать за ними,

Вымаливая помощь оказать.
Но все его надежды были мнимы,
Ведь я не в силах что-то поменять.

Так и сбежав от страха из подвала,
Внезапно обнаружив на земле.
Как чья-то тень у облаков летала,

Вдруг ангела увидев в вышине.
Задумавшись, а будет ли Стефан,
В чистилище спускаться вслед за нами.

Еще не зная, что он выбрал сам,
Скрываясь до сих пор над облаками.
Стремясь найти зловещую фигуру,

Что бродит одиноко в облаках,
Где пустотой, окутана повсюду
Чудовищем по облику предстал.

Былую тень от Йохана оставив,
Изодранные крылья и лицо.
Которые под мантией скрывает,

Их господом являясь всё равно.
Тревогу испытав от ожиданья
По облакам, слоняясь, целый день.

Пока однажды, не увидел вдали,
Как перед ним возникла чья-то тень.
Узнав его, к Стефану обратившись:

-Ах, как же я завидую тебе,
Что ты паришь на небе словно птица,
Имея то, что не доступно мне.

Зачем опять вернулся старый друг,
После того, как бросил с остальными.
У смерти отыскав себе приют,

С которой вы друг друга полюбили.
Ах, видимо, нашла себе другого,
После всего, что пережили с ней.

Однажды променяв тебя на черта,
А ты ей верил, от любви своей?-
И Йохан улыбнулся, наблюдая,

Как его друг спустился перед ним.
С того момента ближе подлетая,
Как только с ним творец  заговорил.

И Стефан подлетел к нему поближе
И обратился: -Я так долго ждал,
Когда опять, мой друг, тебя увижу,

Что бы вернуть всё то, что потерял.
Взывая дать изменнику прощенье,
За то, что я так глупо поступил.

И смерти помогал в ее свершеньях,
После того как крепко полюбил.
Но вот я понял, что она хотела,

Как предала меня и целый мир.
Ради начала страшных потрясений,
Для этого и черт ей нужен был.

Способный мирозданье уничтожить,
Ради своих немыслимых идей.
Но смерть хотела именно того же,

Меня отринув от судьбы своей…
Бессмысленно отправив на закланье
В чистилище, где выжить не смогу.

Но я решил искать с тобой свиданья,
Чтобы спастись от пекла самому.
-И ты решил –создатель вопрошал

Опять вернуться на былую службу?
Присягу дав, которую предал,
Как только стало лично тебе нужно…

И ты подумал, что вот так прощу,
За всё то зло, что раньше совершили.
Пускай тебя нисколько не виню,

За то, что вы присяге изменили.
В конце концов, я так же поступил,
Отринув бога и заняв правленье.

Как только шанс на это получил,
Тебе даруя, все-таки прощенье. 
Пускай увидел, что твоя душа,

Скрывает от меня свои секреты.
Но ты не хочешь рассказать сполна,
Все тайны затаенные на сердце…

Зачем пришел, отринув госпожу,
Которой дорожишь необычайно?
Прошу тебя, раскрой мне правду всю,

Не сохранив  и дальше свою тайну?-
Но ангел, ничего не отвечал,
Отыгрываясь прежними словами.

Что в преисподне сгинуть не желал,
Поэтому пришел, когда не ждали.
И бог ему поверил в этот раз,

И длань свою протягивал навстречу.
Свершая перед гостем ритуал,   
Который стал для ангела пред течью.

Предательства любимой госпожи,
В которую влюблен необычайно.
Но разошлись их помыслы судьбы,

Былому посвятив существованье. 
И Стефан, приклонился перед ним,
И присягнул создателю на службу.

Но свой секрет, он так не раскрыл,
Зачем обратно к Йохану вернулся.


 
Глава 8
На Западе всё круто изменилось,
Как только смута в мире началась.
Ибо земля  в плацдармы превратилась,

На части став народы разделять.
Еще недавно мирная Европа,
Отныне раскрошилась на куски.

Ибо вельможи каждого народа,
Мечтали власть на небе обрести.
Накал страстей повсюду порождая,

Конфликтами, что множат на земле.
Стравив свои Империи до края,
Пытаясь пользу выгадать себе.

Пока однажды не настало время,
Расставившее точки по местам.
Ибо сошел на землю с порученьем,

Создателем отправленный Стефан.
Для каждого владыки предлагая
Обратно в подчинение прийти.

Чтобы отныне Йохана признали,
Вместо творца хозяином земли.
Что востановит прежнее правленье,

Создателем себя  провозгласив.
Являясь его новым порожденье,
Все силы новой власти подчинив.

По всему свету снова собирая
Вассалов, чтобы дать им присягнуть,
Последний шанс на это оставляя,

Послав Стефана, чтобы их вернуть.
Им предложив привычное служенье,
Которое обязаны принять.

А если нет, то угрожал забвеньем,
Для каждого, кто будет возражать.
И с ангелом встречаются вельможи,

Правители всесильных государств.
Дабы услышать от него всё тоже,
Что будет с ними, если в этот раз.

Не присягнут на верность человеку,
Посмевшему весь мир перевернуть.
Послав слугу летать  по всему свету,

И так на службу прежнюю вернуть,
Огромное число былых вассалов,
Что Йохану еще не присягли.

Став возвращаться снова мал помалу,
Приняв его правителем земли.
И медленно сколачивалась сила,

Из высшего сословия дворян.
Что съехалась к нему со всего мира,
Где новый бог планетой управлял.

И пол-Европы перед ним склонилось,
Ибо с творцом нет смысла враждовать.
Какой бы ни был, чтобы ни случилось,

Они решили власть его принять.
Но были те, кто не хотел смириться
И признавать на троне подлеца.

Сумевшего всевластия добиться,
Создателя сместив с его поста.
Еще не зная, что случится с ними,

С народами, что жили на земле.
Если творца не примут в этом мире,
Не присягнув еще раз сатане.

Тем паче от служенья отказались,
Назначив узурпатором того.
Кто должностью его располагает,

Творить пытаясь мировое зло.
Став собирать былое мирозданье,
После того, как господа сместил.

Не брезгуя ничем до основанья,
После всего, что раньше совершил.
И Йохан не щадил своих вассалов,

Что не хотели власть его принять.
Ибо на свете места очень мало,
Лишь избранным дано их занимать.

А если кто-то из народов мира,
Посмеет против господа идти.
Его отправят в темные глубины,

Где будут прозябать в тартарары.
Под гнетом стран, что истово служили
Создателю, что дал им на земле,

Быть цербером возможность в этом мире,
Всех остальных сослав в небытие.
Где ежегодно собиралась подать

Со всех, кто прозябает под землей.
Где мучились, не ведая свободы,
Народы все, что прокляты судьбой.

Но даже в этом бесконечном смраде
Найдется много сумасшедших стран.
Где почитаем был еще создатель,

Ибо считали, что спасет их сам.
Освободив однажды на поверхность,
Приняв заслуги и простив страну.

Что даже в пекле оставалась верной,
Не посмотрев на муки и нужду.
И все они к создателю взывали,

Покорностью пытаясь заслужить
Спасения, которого так ждали,
От Йохана, не знавшего как быть.

Ибо в Европе так и не смирились,
Помимо тех немногих государств,
Где вся элита перед ним склонилась,

Решив переметнуться в трудный час.
Испытывая бешеную слабость,
Перед когортой западных вельмож.

Где до сих пор желание осталось
Любым путем добиться своих грез.
Покончив с узурпатором у трона,

Пытаясь обрести над миром власть.
Продолжив то, что было им не ново:
Всей преисподней дальше управлять.

И англосаксы собирали силы,
Чтобы взойти самим на небеса.
Присвоив божью власть неумолимо,

Союзников собрав, вокруг себя.
И к ним стекались разные народы,
Антантой называя свой союз.

Против германцев требуя свободы,
Что Йохану успели присягнуть.
Всей тяжести последствий не предвидя,

Не отыскав покой между собой.
И началась война по всему миру,
Став называться Первой Мировой.

Один союз сражается с другим,
Одна Европа борется с другою.
Позволив выбрать сторону самим,

Народностям, что были под землею.
За кем пойдут, собравшись на войну,
Не вправе отсидеться на затворках.

Пообещав им выступить страну,
Обманывая страждущих и только.
С тех пор сменились многие недели,

Пока они подняли  все войска.
Мобилизуя всех, кого сумели,
Шагая в ногу вместе, до конца.

И под землей несметные народы
Вступали в эту страшную резню.
Ибо манили воздухом свободы,

Лишь выгоду преследуя свою.
И Турция вступила в эту бойню,
Россия окуналась с головой,

Словно не в силах усидеть спокойно,
Они играли со своей судьбой.
А на земле бесчинства происходят,

Последствия невиданной войны.
Простых людей шеренгами неволят,
Заталкивая стопками в гробы.

Пока идут военные маневры,
Отряды расходились в пух и прах.
Огромные, бескрайние просторы,

Повсюду превращая в сущий ад.
Начав войну вселенского масштаба,
Где человек не стоит ничего.

Добившись на земле сплошного смрада,
Во имя власти, обрекая всё.
И Йохан наблюдал за этой бойней,

На небесах, где рядом был Стефан.
Что защищал творца любой ценою,
От всех, кто его власти угрожал.

Присягу отдавая господину,
К нему свозя огромные дары,
Чтобы воздвигнуть заново, как было,

Столицу мира там, на небеси.
Где правили когда-то мирозданьем
Наместники, делившие весь мир.

В котором смута шла по нарастанью,
Войной сметая всё, чем раньше был.
И нет конца и края потрясеньям,

Что Йохану встречались на земле.
Избрав тогда исход из положенья,
Как низвести врага в небытие.

Решив изгнать с поверхности земной
Все страны, что ему не подчинялись.
Похоронив отныне под корой,

Ибо других вариантов не осталось.
Имея сам достаточную власть,
Чтобы решить, кому где оставаться.

Кто будет в пекле дальше прозябать,
А кто достоин из нее подняться.
Решив тогда отправить в преисподнюю

Британию и всех до одного.
Кто больше не заслуживает волю,
Не признавая господом его.

А вслед за ней и Францию, и Польшу,
И всех, кто был в союзе государств.
Не пожелавших подчиняться больше,

Утратив для себя последний шанс.
Ибо господь, собравший свои силы,
На небесах готовился к тому,

Чтобы отныне расправляться с ними,
Похоронив предателей в тюрьму.
Освободив с поверхности земной

Места для тех, кто будет ему верен.
Разделавшись тогда с любой страной,
Послав ее навечно в подземелья.

И начал Бог слова произносить,
От коих вся планета сотрясалась.
Ибо под землю стали уходить,

Народы, что ему не подчинялись.
А вместе с ними пропадало всё:
Их Родина, страна и государство.

Утратив место на земле своё,
Где жизнь была воистину прекрасна.
Для всякого, кто жил на белом свете.

Под солнцем, хорошея ото дня.
Не обладая в преисподне этим,
Ибо в тюрьме царила только тьма.

Куда и низводили все народы,
Что не имели божью благодать.
Утратив своё право на свободу,

Не захотев на верность присягать.
И как песок зыбучий поглотила,
Все эти страны грубая земля.

Под коркою совсем другого мира,
Где не было страданиям конца.
Без солнечного света прозябая,

Иссякнув в этой вечной темноте.
Но европейцы этого не знали,
Ибо столетья жили на земле.

Пока однажды вдруг не угодили,
В эту тюрьму, под сводами коры.
Где в заключенье страждущие жили,

Платя налоги, все для сатаны.
И вдруг они - французы, англичане,
Что раньше собирали эту дать.

Внезапно тоже стали там рабами,
Утратив своё место невзначай.
Лишь сохраняя ложное величье

Над остальными, кто сидел в тюрьме.
Но их судьба была им безразлична,
Даже сойдя туда, в небытие.

На своей шкуре испытав всё это,
Все тяготы от жизни под землей.
После того как снизошли со света,

Утратив навсегда земной покой.
Как только их отправили под землю,
Всех этих европейцев, навсегда.

Что оказались, там во власти пекла,
Ибо их страны снизошли туда.
Где не было надежды на спасенье,

Едва создатель всё уже решил.
Отправив на великие мученья,
Своих врагов, не дав пощады им.

Так отлучив от вечного служенья,
Когда хранили на земле покой.
Удерживая пекло в подчиненье,

Выдавливая дань любой ценой.
А нынче сами оказались с ними,
С рабами, что гниют в тартарары.

Не понимая, как они тут жили,
Платя на небо подати свои.
Огромные несметные налоги,

Которым нет, и не было конца.
Страдая в подземельях от неволи,
Где не могло быть солнца и тепла.

И пол-Европы снизойдя под землю,
Не знали, что на землю поднялись.
Народы, населяющие скверну,

Что в верности создателю клялись.
И никогда не смели покушаться
На мирозданье, принимая всё.

Сумев однажды все-таки дождаться,
Освобожденья, более того. 
Им дали право грабить преисподнюю,

И собирать налоги для творца.
Продолжив то, что делали на воле, 
Все остальные, лишь попав туда.

И эти страны, с легкою душою,
Внезапно оказавшись на земле.
Прожив столетья под земной корою,

Не пожалели никого в тюрьме.
Ибо творцу ни в чем не отказали,
Поддерживая прежний произвол.

И Йохана от пекла защищали,
Вступив в войну, которую он вел.
С народами бунтующей Европы,

Кого послал туда в небытие.
Лишь избранным позволив, да и только,
По-прежнему остаться на земле.

Германию, скрепив своим оплотом,
Вокруг нее собрав огромный рой.
Различных стран из подданных народов,

Что находились под его пятой.
Так и продолжив воевать за право,
Существовать под богом  на земле.

С народами, что были здесь недавно,
Покуда не сошли в небытие.
Где прозябать останутся навеки,

Если не смогут Йохана сместить.
С которым не дано на белом свете,
Одну на всех планету разделить.

От этого сильней ожесточаясь,
Не прекращая страшную войну.
Когда другого шанса не осталось,

Опять вернуть им прежнюю судьбу.
Ибо британцы, угодив под землю,
С французами и множеством других,

Союзников, что заполняли скверну,
Мечтали только выбраться от них.
От всех этих бесчисленных народов,

Что никогда не знали белый свет.
Надеясь только обрести свободу,
Которой в пекле не было и нет.

А Йохан наблюдал за мирозданьем
На небесах, оставшись выжидать.
Где занимает всё своё вниманье

На те вопросы, что не могут ждать.
А рядом с ним приверженец Стефан
Его покой, как цербер охраняет.

Пока однажды не увидел сам,
Какое зло создатель совершает.
Став хоронить народы под землей.

Аж пол-Европы погрузив под землю.
Поочередно с каждою страною,
Став расправляться сам неимоверно.

И до сих пор как видно продолжает
Высматривать, кого бы отлучить.
Изменников со света изгоняя,

Чтобы другим свободу подарить.
И Йохан совершал свои деянья,
Не замечая, что летит к нему

Бесчисленная ангельская стая,
Что помешать надеялась творцу.
Любым путем, пытаясь не позволить

Европу под землей похоронить,
Что не хотела подчиняться воле,
Того, кто не достоин богом быть.

От ярости понять уже не в силах,
Что ни к чему всё это не придет,
Ибо настолько непреодолима,

Сила того, кто занял небосвод.
По сторонам раскидывая стаю,
Метая вихрем молнии свои.

Безжалостно собратьев разгоняя,
С которыми их судьбы развели.
Ибо его признать не захотели,

После всего, что Йохан совершил.
От жадности пойдя на преступленье,
Убив того, кто раньше богом был.

Заняв его бразды на небесах,
Своих врагов ссылая в подземелье.
На остальных посеяв лютый страх,

Навязывая силой преклоненье.
Все остальные цели отметая,
Не помышляя страждущих спасти.

Из преисподни, где они страдали,
Не ведая спасенья из тюрьмы.
После себя оставив на свободе,

Лишь ангелов, не знающих как быть.
Что мечутся бессчётно в небосводе,
Никак не в силах Йохана сместить.

Чтобы вернуть привычное пристанье,
Где свои гнезда им дадут свивать.
Ибо творец хотел до основанья

Своих врагов в тартарары загнать.
Но стая не могла себе позволить
За остальными в пекло снизойти.

Распорядившись собственной судьбой,
Став порываться господа смести.
И даже смерть в руках не удержала,

Вассалов, не сумев отговорить.
Когда они с ума сходили прямо,
Иначе не желая поступить.

Взывая к смерти уничтожить бога,
Пока сражались с ним на небесах.
Пытаясь отстоять свою свободу,

Когда иначе выжить им никак.
Ибо она единственная может,
Царя небес посмертно низложить.

А по-другому зло не уничтожить,
Но ей самой теперь хотелось жить.
Чтобы спасти несчастного ребенка,

Которого под сердцем берегла.
И потому являлась неспособна,
С творцом покончить, погубив себя.

Испытывая страшное волненье,
Не доверяя больше никому.
Когда Стефан отринул порученье,

Предав ее, к тому же и всему.
Не понимая, почему так вышло,
Ведь он сгорал все цело от любви.

Прислуживая смерти бескорыстно,
Лишь бы ее взаимности найти.
А нынче вот, решился на измену,

Не объяснившись, почему, за что?
Но смерть хотела разгадать дилемму,
Узнав причину лично от него.

Взойдя на небо, где свершалась битва,
Где ангелы над Йоханом кружат.
Против творца сражаясь непрерывно,

Не в силах победить его никак.
И только Стефан принимал удары,
Пытаясь отбиваться против них.

Пока однажды смерть не приказала,
Не оставлять предателя в живых.
И не прошло и нескольких мгновений,

Как ангела нашла его судьба.
И он свалился, получив раненье,
С небес на землю, канув как звезда.


*****************************

Пока не встретил вдруг перед собою,
Свою хозяйку, что стоит над ним,

Среди лесов, где всё объято тьмою,
Услышав вопль: -Что ты натворил?!
Как ты посмел отречься от меня

После всего, что было между нами.
Что твой хозяин? Снова сатана,
Которого с тобой ниспровергали.

Пускай сменилось имя у него,
Но зло всё так же управляет миром.
Ну, так зачем, Стефан, ты предал всё,

Забыв о том, что между нами было?
Из ревности, –воскликнула она -
Ты совершил ужасную причуду.

Словно не зная, что грозит тогда,
Ведь я способна покарать повсюду.
Ответь же мне, зачем так поступил?!-

Кричала смерть над ним, не уставая.
Пока Стефан секрета не открыл,
Зачем предал, приказы попирая.

И он сказал:  -Внемлите, госпожа,
Я из любви пошел на преступленье.
Чтобы спасти вас от самой себя,

Не позволяя сгинуть во спасенье.
Посмертно уничтожив сатану,
Всё мирозданье от него избавив.

Но что без вас мне делать одному,
Когда настолько сильно обожаю.
И я не мог иначе поступить,

Желая только уберечь от смерти.
Поэтому и Йохан должен жить,
Ибо со света сгинете вы вместе.

Но твою гибель я не потерплю,
Совсем один оставшись в этом мире.
Уж лучше от твоей руки умру,

Приняв судьбу, которую постигли.-
И павший ангел, лежа перед ней,
В лесной дубраве, изнывал от боли.

Пуская слезы из своих очей,
Открывшись перед ней своей душой.
Раскрыв секрет, за что и почему,

Против нее к творцу переметнулся.
И госпожа доверилась ему,
Когда всю правду вывела наружу.

Пуская слезы искренне, сама, 
Переживая боль своих сомнений.
В конечном счете, жизнь сохраняя.

Несчастному Стефану, дав спасенье.
Все раны постепенно залечив,
Свои ладони протянув над плотью.

Для ангела позволив дальше жить,
Заглаживая все своей любовью.
Внезапно посмотрев на небеса,

Вдруг обнаружив ангельскую стаю.
Что к ним летела, с неба снизойдя,
На тот момент еще не понимая.

Что именно у них произошло,
Когда Стефан обрушился на землю.
И почему в живых он был еще, 

После всего, что пережило тело.
Свалившись с неба, в ранах и крови,
А нынче снова пребывал здоровым.

Поднявшись перед ними посреди,
Чтобы опять вернуться в лоно бога.
Но ангелы не дали просто так,

Несчастному без боя их оставить,
После того, как потерпели крах.
И ничего хорошего не ждали.

В своей судьбе страдая без конца,
Ибо бежать придется в подземелье.
Решив Стефана тоже взять туда,

Заставив вместе разделить мученья,
Которыми когда-то пренебрег,
Нарушив повеление хозяйки.

Но всё равно, настал его черед,
Принять свою судьбу многострадально.
И ангелы слетелись всей толпой,

Безжалостно с земли его подняли,
Зажав его руками под собой.
Пока с собой Стефана не забрали.

Пускай он бился тщетно против них,
Пытаясь лично одолеть всю стаю.
Но только смерть ему благоволит,

Симпатии взаимно разделяя.
Не промолчав, тем более сама,
Сказав, чтобы немедля отпустили.

Ибо своё решенье приняла,
После того, как с ним поговорили.
Но ангелы, услышав госпожу,

Ее приказу внять не захотели,
Взывая к ней, за что и почему,
Предателю решила дать спасенье.

Которому завидовали все,
Ибо для них судьба не улыбалась.
Утратив шанс остаться на земле,

Когда других вариантов не осталось.
После того, как потерпели крах,
Не свергнув узурпатора на троне.

Поскольку смерть сама решила так,
Своим дитя заботясь куда боле…
В конце концов иначе не могла,

Безжалостно ребенком поступиться.
Поэтому слетясь на небеса,
Цель ангелов едва ли могла сбыться.

Пускай они кричали на нее,
Клеймя за то, что раньше с ними было.
Пожертвуют собою ни за что,

К Стефану всё сведя неумолимо.
Стремясь его под землю затащить,
Уж если сами в пекло собирались.

Ибо иначе им не пережить 
Того, что свет приходится оставить.
Но к их словам не вняла госпожа,

Едва лишь эти россказни услышав,
И к ним безумный вопль подняла
Обидчиков своих возненавидев:

Эмоции на волю отпустив,
Приняв обличье, страшное до мочи,
И разъяренно бросилась на них,

Все свои силы из себя источа.
И ангелы от страха расступились,
Не в силах оставаться перед ней.

Став улетать, пока совсем не скрылись,
Отринув госпожу свою теперь.
Последствия судьбы не пережив,

Когда сменилась мировая сцена.
В конце концов, толкая их самих
В который раз на подлую измену.

И вот уже вся ангельская стая
Покинула хозяйку на земле.
Стефана до сих пор не оставляя,

Как пленника держа на высоте.
Сойдя с ума в истерике своей,
Не зная, где им стоило прибиться.

Когда на свете места нет теперь,
И даже в пекле не дано прижиться.
Ибо в тюрьме хозяйка заправляет,

И не позволит просто так им быть.
В ее владеньях если не исправят,
Ошибки став прощения просить,

У смерти. Низойдя в Тюрьму Народов,
Где не хотели, сами пребывать.
Ибо боялись, потерять свободу,

На белом свете перестав летать.
И потому, безудержно страдали,
Мотаясь от одной страны к другой.

Где не нашли приют, который ждали,
Так и летая всюду день-деньской.
Пока Стефан, летевший вместе ними,

Обдумывая общую судьбу.
Не предложил решение что было,
Взойдя на небо к Йохану творцу.

Там обретя желанное спасенье,
Чтобы опять у трона присягнуть.
А он поможет им без отложенья

Былое свое поприще вернуть.
Когда еще создателю служили,
Свивая  свои гнезда в небесах.

Оберегая власть по всему миру,
Не ведая, что им настанет крах.
И Стефана послушались внезапно,

Ибо другой надежды не найти.
Через неделю полетев обратно,
К создателю присягу принести.

Их провожал измученный Стефан,
Которого на волю отпустили.
Как только им прощение он дал,

За все то зло, что раньше причинили.
Не понимая, до сих пор за что,
Ему дала прощение хозяйка.

Словно любила, вопреки всего,
А может, между ними была тайна.
Пускай ему не сильно докучали

Расспросами, за что и почему?
Поскольку все спасителем считали,
С ним полетев на небеса к творцу.

Еще недавно лютые враги,
Которого все звали узурпатор.
Что незаконно принял все бразды,

А нынче называли свои братом.
Не посмотрев на то, каким он стал,
Чудовищем, что изувечил тело.

Когда все силы господа принял,
Ведь плоть его всецело обгорела.
Не оставляя даже тень того

Обличия, которым наслаждался,
Когда был просто ангелом и всё,
И от других ничем не отличался.

Прислуживая господу как все,
Попутно затевая свои планы,
Против него, тая их в голове,

Присвоив всё, что было ему надо.
Не брезгуя вассалами его,
Всех подданных подмяв неумолимо.

Прекрасно зная, что теперь никто
Не сможет от себя его отринуть.
Как бы бороться с ним не продолжали,

Когда-нибудь смирятся все равно.
А если что отправит на закланье,
Любого, кто пойдет против него.

И ангелы тому не исключенье,
Что каялись отныне перед ним.
Когда на небо вместе прилетели,

Чтобы Стефан грехи их замолил.
Любым путем пытаясь искупить
Свои ошибки, к Йохану взывая,

Что смерть дала приказ его убить,
А сами они только исполняли.
Придумывая ложь и клевету,

Не пощадив несчастную хозяйку.
Пытаясь как-то объяснить ему,
Что невиновны, воротясь обратно.

Не замечая подлости в словах,
Которыми, как грязью обливали.
Их госпожу, не зная, что и как,

Стефана гневом только наполняли,
Пока однажды он не закричал:
-Ничтожества, да как же вы посмели

Попрать ее за всё, что сделал вам?
А вы моей любви не пожалели!
Мерзавцы, негодяи, подлецы!-

И он кричал, пока не успокоил,
Создатель, хохотавший от души,
Спектакль наблюдая пред собою.

Где все хотели что-то от него,
Ибо он был хозяин мирозданья.
Прикидываясь более того,

Под  масками скрывая свои тайны.
Пускай не в силах примириться с ним,
И всё равно на службу присягали.

Ибо теперь создателем он был,
А перед ним ничто не представляли.
Любым путем пытаясь избежать,

Той участи, которой опасались,
Не понимая, что им стоит ждать,
Когда их маски все-таки сорвали.

Но Йохан, хохотавший до сих пор,
Осматривал всю ангельскую стаю.
Что перед ним свалилась на поклон,

И в рот смотрела, что-то ожидая.
И только Стефан, опустив глаза,
Гордо стоял не в силах поклониться,

Так и оставшись, милость не прося.
Ибо не мог, любовью поступиться,
К своей желанной, доброй госпоже

Ради которой был готов погибнуть.
Лишь бы ее увидеть на себе,
Хотя бы так предсмертно насладившись.

Но не дождавшись гибели своей,
Он вдруг услышал, как хозяин мира
Сказал ему: -Ты думаешь о ней,

О смерти, что тебя благословила
Ко мне вернулся милостью судьбы,
Спасая от полученных ранений.

Что причинили именно они,
Ничтожества, что встали на колени.
О милости взывая до сих пор,

После всего что сделали! Прощаю.
Избрав для вас достойный приговор
Служить тому, кого ниспровергали.

Прекрасно зная, что меня предать
Вам ничего, воистину, не стоит,
Но я не стану повода давать,

Своих врагов держа рядом с собою.-
И он смеялся, протянув им длань,
Чтобы ее вся ангельская стая

Расцеловала, позабыв мораль.
Ибо для них ничто не представляла.
И ангелы склонились перед ним.

Перед былым соратником по службе.
Что напугал их обликом своим,
Уродством вылезающим наружу.

Но все равно касаются губами
Его руки, на службу присягнув.
И вот как только все поцеловали, 

Йохан решил на Стефана взглянуть.
И улыбаясь, говорил: -Как мило,
Из-за любви пойти ко мне служить.

Я изначально чувствовал, как было.
Что ты не мог старухе изменить.
Ах, эта крошка, милое дитя,

Что жаждет измененья мирозданья.
Не пожалев, избавить и себя,
От участи земного пребыванья.

Ах, эта смерть, я помню как она,
По много раз на небо приходило.
Чтобы словами убедить творца,

Которого, как братом дорожила.
И все равно, просила вместе с ним,
Избавить мир от их существованья.

Ради спасенья всех, кто еще жил,
Самих себя, отправив на закланье.
Но государь, хозяин всего мира,

А в том числе и бог и сатана.
Ибо регалий всех неисчислимо,
Отказывал сестре своей всегда.

Не захотев пожертвовать собою,
Ради какой-то девичьей мечты.
Освободить несчастных под землею,

Что мучились не за свои грехи.-
И Йохан хохотал, бродя по небу,
Какого-то служаку отпихнув,

И он упал, летя с небес на землю,
А государь воскликнул: -Ну и пусть!!-
С того момента и не замолкая,

Припоминая тени прошлых дней.
Которыми когда-то жили сами,
Став дальше пересказывать всю чернь.

Не в силах успокоиться иначе,
На Стефана безжалостно крича.
Припоминая всё, что было раньше,

Как он влюбился, сердце не щадя.
-А что же смерть? Любимая хозяйка,
Перед которой клялся ты в любви.

Пытаясь претворить свои желанья,
Сгорая словно спичка во плоти…
Ах, эта девка, жадная до крови,

Тебя водила за нос много лет.
А ты не против быть ее слугою,
Даже пойдя за нею на тот свет.

Ах, милый мой, несчастная душа,
Какой же ты любовью обладаешь.
Если простил ее даже тогда,

Узнав, что смерть на стороне гуляет.
Тем паче, с кем ты помнишь, монами
С чудовищем из недр преисподни.

Что прибыл к нам сюда испод земли,
Оспаривая лично божью волю,
И требуя свободу подарить,

И распустить саму Тюрьму Народов.
И эту тварь сумела полюбить,
Твоя, мой друг, любимая зазноба.

Ах, как же ты, несчастный человек,
Терпеть способен все эти измены?
Прошу тебя, ну, дай же мне ответ.-

Но Стефан в чувствах был своих уверен.
И  посмотрев угрюмо на творца,
Терзая в муках собственное сердце.

От бешеной любви, сойдя с ума
Пускай любил хозяйку безвозмездно.
Он закричал, на Йохана взирая:
-Я не смогу хозяйку разлюбить,

Переметнувшись, госпожу спасая,
Лишь бы она сама осталась жить.
И не погибла от своих исканий,

Которыми в столетиях жила.
Мечтая завершить существованье,
Создателя убив, уйдя сама.

Одна попытка чуть не увенчалась
Отчаянным успехом для нее.
Ах, как же хорошо, что отказалась

Кончать с собой, зачав дитя свое.
-А ты не думал, чей это  ребенок?-
Воскликнул Йохан, стоя перед ним.-

Ибо нашла в любовники другого,
Едва не уничтожив целый мир.
Из-за своих безумных настроений,

Она родного брата подвела.
И он стал жертвой своего паденья.
Утратив жизнь раз и навсегда.

Мне передав правленье этим миром,
Посмертно свое место уступив.
От слабости утратив то, что было,

Безжалостно ничтожество добив.
И мне не страшно ничего на свете.
И даже хахаль смерти нипочем.

Который сам пришел сюда за этим,
Но до конца все так и не довел.
От жалости к любимой госпоже,

Не доведя свой шанс до исступленья.
Ребенка пожалев в ее нутре,
Своей любимой подарив спасенье.

И сам теперь бежит куда-то прочь,
Пытаясь в пекле от меня укрыться.
Не понимая, что нигде помочь,

Ему не смогут своего добиться.
Желая вновь прийти ко мне сюда.
И уничтожить наше мирозданье.

Но я не дам им раз и навсегда,
И даже шанса на существованье.
Ибо настанет время очищенья.

И все народы, что не примут власть
Создателя, найдут уничтоженье,
Когда их стану всех испепелять.

Огнем войны очистив преисподнюю,
Обратно подчинив их только мне.
Лишая жизни всякое отродье.

Что посягнет перечить сатане!-
И Йохан хохотал до исступленья,
Предначертав уже грядущий мир.

В котором никому не даст спасенья,
Кто не захочет примириться с ним.
Про черта то и дело вспоминая,

С небес на землю, глядя на него.
Позволив бросить мир, осознавая,
Что скоро уничтожит всё равно.

Ибо пошлет огромную армаду,
Испепелять живущих под землей.
Покончив с теми, кто в глубинах ада

Повсюду подрывает его строй.
Так и оставшись выжидать на небе,
Где ангелов вокруг себя собрал.

Используя Стефана в своих целях,
Чтобы его от смерти охранял.
И защищал любовь свою до гроба,

Не в силах жить иначе, без нее,
Когда варианта не нашел другого,
Спасти любовь, которой отдал всё.

На небесах страдая безутешно,
В своих раздумьях, мучаясь душой.
Мечтая только сохранить надежду,

Что смерть хоть так останется живой.
Ведь и сама лишь этого хотела,
Пока ребенка не смогла родить.

Ему, отдавшись всей душой и телом,
Больше не зная, для чего ей жить.
Бродя вокруг да около впотьмах,

Руками обхватив свою утробу.
За плод любви испытывая страх,
Протаптывая к милому дорогу.

Чтобы взглянуть хотя бы издали,
Как чувствует себя ее любимый.
Что оказался вдруг в тартарары,

Когда в Европе страны нисходили.
Отправленные Йоханом туда
За то, что перед ним не присягнули.

С поверхности под землю снизойдя
Всё потеряв, исполнив божью волю.
Поработив несметные народы,

Когда убрал с поверхности земли.
Чтобы лишились бунтари свободы.
И ничего с ним сделать не могли.

А вместе с ними снизошел Максим,
С которым госпожа не унималась.
Ибо исполнил всё, что говорил,

Как бы судьба для них не увенчалась.
После всего, что раньше перенес,
Измученной, израненной душою.

Он все равно добился своих грез,
Которые поставил пред собою.
Добившись правды волею судьбы.

Узнав о том, зачем пришел на небо.
Хотя бы это сделав вопреки.
Пока внезапно не сошел со света.

С Европой оказавшись под землей,
Со всеми незаметно погрузившись.
Когда накрыли их земной корой,

Еще не зная, что могло случиться.
Где европейцы, чуть не по сходили
С последнего рассудка и ума.

Увидев то, куда их низложили.
Над головой утратив небеса.
Переживая ужас и лишенья,

Просто не веря собственным глазам.
В истерике встречая потрясенья,
Увидев мир, каким он нынче стал.

Самих себя истошно истязая,
От осознанья участи судьбы.
Вдруг осознав, куда они попали,

Внезапно снизойдя в тартарары.
Где закричала бедная Мария,
Впервые оказавшись под землей.

Обняв Петра, которого любила,
До исступленья, всей своей душой.
Взирая на обличье преисподни,

Как прежний мир без света угасал.
Везде утратив образ и подобье,
Что на земле когда-то расцветал.

Став постепенно в пекле загибаться,
Лишась тепла от солнечных лучей,
Которыми когда-то насыщался.

После себя оставив только тень.
Не сохранив былого состоянья,
Ибо Европа снизошла во тьму.

Утратив свое место пребывание.
Так и оставшись прозябать в аду.
Где мучилась несчастная Мария,

Впервые оказавшись под землей.
В конце концов, как многие другие,
Кто потерял свободу и покой.

И Петр был не в силах успокоить
Любимую, прижав к своей груди.
Пытаясь донести любой ценою,

Что выберутся с ней из-под земли.
Всех остальных глазами озирая,
Внезапно оглянувшись на меня.

К проводнику молитвы обращая,
Как только я попался на глаза:
-Мой добрый друг прошу Вас, объясните,

Что происходит, волею судьбы!
И как вернуть былое в прежнем виде,
В конце концов, куда же нам идти?-

Он замолчал, услышав голоса
Всех остальных попутчиков отряда,
Что преисподнюю видели тогда,

Впервые в жизни, мучаясь от страха.
Взывая к черту, за которым шли,
К его крестьянам даже не предвидя.

Что могут снизойти в тартарары,
Блуждая безмятежно в этом мире.
Не ведая той жизни под землей,

Которую внезапно повстречали.
Со всех сторон окутанные тьмой,
Всё потеряв, чем раньше обладали.

И чистый воздух и морскую гладь,
И солнце, что висит над головою.
Не представляя как существовать,

Утратив всё, что было над землей.
И лишь Иван смеется без конца,
Опять вернувшись в лоно преисподни.

Где раньше жил, как вся его семья,
Так и продолжив, хохотать от боли.
Пока внезапно вопль не издал:

-Ах, наконец-то в пекло я вернулся!
Где Родину когда-то бросил сам!-
Став говорить, пока не обернулся,

Глазами покосившись, на меня,
Вдруг остальным соратникам взывая:
-Вот это всё есть Родина моя!

Бесценная, где жизнь течет другая.
Где люди изнывают под землей,
И только ждут желанного спасенья,

Не зная, почему самой судьбой
Их низвели когда то в подземелья.
Но мы пришли им правду рассказать,

Которую от господа узнали.
Не понимая, для чего страдать
Должны все те, кто в пекле прозябали.

И вот теперь все вскрылось наяву,
И нам осталось только воротиться.
На Родину, в бескрайнюю тюрьму,

Которой суждено освободиться!-
И бедный друг угрюмо хохотал,
Безлико волочась по подземелью,

Осматривая мир, каким он стал,
Пытаясь осмотреть все измененья.
Которым был не меньше удивлен,

Чем остальные спутники отряда.
С которыми всё бросил и пошел,
Так и попав внезапно в тернии ада.

А я стоял среди своих друзей,
Обдумывая тягость положенья,
Еще не зная, как мне быть теперь,

Внезапно оказавшись в подземелье.
Со всей Европой обретя приют,
В знакомом месте, где родился, вырос.

Еще не зная, что случится тут,
После всего, что с нами приключилось.
Задумаюсь, как же разрешить,

Бесчисленные беды и дилеммы,
Ибо не все хотели вместе быть,
Едва увидев ужасы геенны…

И многие пытались разойтись,
Но в страхе потеряться, возвращались.
А я гадал, как нам осуществить,

Искания, которым предавались.
Вдруг осознав, что все мои крестьяне,
Которым дал свободу на земле.

Наверняка здесь тоже пребывали,
Со всеми снизойдя в небытие…
И я не смог противиться желанью,

Их повидать, испытывая страх.
Что же случится с их существованьем,
Когда над ними вновь посеян мрак.

Но прежде чем обратно воротиться,
К своим крестьянам, как и обещал.
Я посмотрел на близкие мне лица,

Тех, кто меня в страданьях окружал.
Всю свою жалость обратив к Петру,
Что обнимал несчастную Марию.

Взывая к ней: -Не плачь, я помогу,
Ибо найдешь спасенье в этом мире.
Где обретешь своё освобожденье,

И будешь жить для счастья своего.
Ради чего, прошу тебя, поверь мне,
Доверься мне, не более того.

-О, милый друг, –откликнулась она.-
Но что же дальше ты намерен делать?-
И, посмотрев с надеждой на меня,

Желая знать, как есть на самом деле.
Услышала нежданно мой ответ,
Как только я, нащупывая выход,

Сказал ей сразу: -Тут секрета нет,
Идем со мной, а дальше будет видно.
Как суждено по милости судьбы,

Так и дано случиться, не иначе,
Но мы должны немедленно идти,
К моим крестьянам пробираясь дальше.

Где и поймем, как стоит поступить,
Среди народа обсудив открыто.
Всё, что случилось и могло бы быть,

Решив судьбу свою неумолимо.-
Но чей-то голос обратился вдруг,
Из темноты по-женски окликая.

Произнеся: -Иди ко мне, мой друг,
Максим, прошу, откликнись умоляю.-
И я пошел на милый голосок,

Узнав его по тону и по тембру.
Уже прекрасно зная наперед,
Кто именно призвал меня на это.

Не замечая, как мои друзья
Шли позади, пугаясь потеряться.
Не в силах отдалиться от меня,

Чтобы совсем одними не остаться,
Так и бредя на голос госпожи.
Что без конца всё дальше удалялся.

Ко мне взывая: -Милый, догони,
Поймай меня, давай же, не сдавайся.-
И рассмеявшись, я бежал за ней,

Увидев образ собственной любимой,
Обнять ее мечтая, все сильней, 
Желанье воплотив неумолимо.

Не замечая больше ничего,
Словно забыв о том, где пребывали.
В чистилище, где жаждал лишь ее,

Став догонять, чтоб утолить желанье.
Прекрасно зная, что сама хотела,
Опять играясь, видимо, со мной.

Под пеленой скрывая свое тело,
Что было с внеземною красотой.
И я бежал, истошно призывая

Остановиться и позволить мне,
Предаться наслажденью между нами,
Страданья успокоив на душе…

Почувствовав какую-то тревогу,
У смерти, убегавшей от меня…
Ибо пыталась указать дорогу,

Для каждого, тем более Петра.
Его направив к выходу из пекла,
А может быть, к родному Монпасье.

Где обретет с Марией своё место
Для новой жизни, счастья на земле.
И я прощался с ним, осознавая,

Что больше не увидимся, увы.
Пускай надежды все не отметали,
Но так случилось волею судьбы.

Для них желая лучшего на свете,
И не пытаясь друга удержать.
Так и закончив нашу встречу этим,

Друг друга, не сумев сопровождать.
-Прощай, мой друг! - воскликнул я ему,
Размахивая вслед двумя руками.-

Поверьте мне, что я вас всех люблю,
Но не могу нарушить обещанье.
Перед людьми, которое им дал,

На Родине своей первопрестольной,
Где много лет назад родился сам,
Переживая расставанье с болью.

Но вы бегите, милостью судьбы,
Спасайте свою собственную долю.
После всего, что пережили вы,

Довольно с вас мученья и неволи.-
И вдруг я сам услышал голоса,
Наполненные радостью и скорбью.

Когда кричали мне вдвоем тогда,
Переживая собственную долю:
-Максим, прощай, помилуй и прости

За то, что мы бросаем тебя сами.
Сопровождая волею судьбы,
Пока обратно в пекло не попали.

После всего, что было суждено
Нам пережить, расходимся отныне.
Но может быть, мы встретимся еще.

Так и оставшись, то, какими были.-
И вдруг они исчезли в пустоте,
Мои друзья, как только попрощались.

Желая оказаться на земле,
Пока еще надежды оставались.
Со мной оставив одного Ивана,

А вместе с ним и несколько других
Соратников, что не могли обратно
Отправиться, в отличии, от них.

Ибо война так много изменила,
Привычный мир, уклады бытия.
Что стала их судьба непоправима,

В конечном счете, так же, как моя.
Опять увидев смерть перед собою,
Что издали сияла, словно пламя,

Для нас являясь путевой звездою,
Указывая путь, прейдя за нами.
Пытаясь через пекло провести,

Перемахнув страданья и лишенья.
Где европейцы, волею судьбы, 
Переносили муки заключения.

Лишаясь там последнего ума,
Не понимая, что тут происходит.
Измучившись в кошмаре бытия,

Едва утратив собственную волю.
Безумству предаваясь под землей,
По сторонам истаптывая скверну.

Стеная в муках, не найдя покой,
Целой толпой беснуясь откровенно.
Став придаваться древним ритуалам,

Когда сжигали ведьм на костре.
Лишая жизни всех, кого попало,
Кто был чужой на их родной земле.

Ибо считали, что они виновны
В том, что Европа снизошла во тьму.
Где разделить должна была их долю,

Возненавидев пленных и тюрьму.
И даже к нам сменилось отношенье,
Когда мы шли, встречая пред собой,

Безумцев, что искали в помутненье,
Кого убить - кидаясь всей толпой.
Пытаясь нас судить и уничтожить,

За то, что мы накликали беду.
Затрепетав, увидев, кто со мною.
Идет по пеклу, раздирая тьму.

Ибо от смерти все они бежали,
Хозяйку испугавшись, в темноте.
Когда ее в обличии узнали,

Идущую со мной в небытие.
Не пожелав приблизиться к отряду,
Как от огня спасаясь от него.

Став разбегаться, все куда попало,
Спасая жизни, только и всего.
А я продолжил вместе с остальными

Соратниками, шествовать за ней.
Моей хозяйкой-смертью в этом мире,
Носившей в чреве плод любви моей.

Не в силах усмирить свои желанья,
Пасть на колени, и прижать к себе.
Избранницу судьбы, существованья,

Перед которой раб был на земле.
И приближаясь к ней неумолимо,
К пылающей, как яростный огонь,

Я не заметил, что все остальные
Соратники отстали за спиной.
Словно от страха подойти поближе,

И раствориться в этой красоте,
А я пошел с желаньями своими,
Так и сгорая в пламенном огне.

Став ощущать его прикосновенье,
Испытывая бешеную боль.
Но я шагал, свалившись на колени,

Пытаясь доползти любой ценой.
Рукой схватившись за ее подол,
Взывая к ней, моля остановиться.

Но смерть шагала дальше все равно,
Бессмысленно пытаясь отдалиться.
Как ни пытался из последних сил

Нагнать ее, схватившись за колени.
Пока однажды не остановил,
Почувствовав внезапно облегченье.

Ибо пропала бешеная боль,
Которая всё тело раздирала,
Вдруг осознав, что именно любовь

Меня от мук моих освобождала.
И я держал любимую свою,
Стоянье продолжая на коленях.

Ибо иначе просто не смогу.
Существовать и выносить мученья.
И пусть вокруг нее пылает свет

И огненные вихри нависают,
Но для меня как будто бы их нет,
Кроме любви, ничто не ощущая.

К ее ногам склонившись головой.
Испытывая жажду и волненье.
Пуская слезы, стоя за спиной,

Возлюбленную сжав до исступленья.
Пока она лицом не повернулась,
Внезапно повалившись на груди.

Вместе со мной рыдая и целуясь,
Все время слыша от меня: -Прости,
Прости, что я нарушил обещанье,

И столько боли причинил тебе.
Не выдержав дурного состоянья.
Узнав, кем приходилась сатане.

И даже в мыслях не предполагая,
Что ты была ему родной сестрой.
Всё это время, от меня скрывая

Свою судьбу, не разделив со мной.
Словно от страха, что тебя обижу,
Или посмею бросить на сносях.

После того, как истину услышу,
Ах, милая моя, это не так...
Ибо не знаю, ничего на свете,

Что было бы дороже для меня,
Свою любовь питая к самой смерти
И нашему, прекрасному дитя.

Мечтая целовать твою утробу,
И каждый день любовно наблюдать.
Как ты сама толстеешь понемногу,

Чтобы однажды превратиться в мать.
Другой мечты отныне не имею,
Вместе с тобой желаю разделить

Все чудеса и счастье от рожденья,
Сумев ребенку жизнь подарить.-
И смерть в уста меня поцеловала,

Прервав мои бессчетные слова.
Воскликнув мне: -Ах, если бы я знала,
Что не отвергнешь, зная, кем была.

Со мною разделив мою судьбу,
Приняв ее как есть, до исступленья.
Но я молчала, ко всему тому,

Не проявляя должного доверья.
Даже тебе не в силах рассказать,
Кто именно являлся моим братом.

Как будто бы от страха потерять
Того, кто был всегда со мною рядом.
Любимого пытаясь сохранить,

Скрывая от него дурную правду,
С которой невозможно было жить,
Уже не в силах все вернуть обратно.

Страдая безутешно от того,
Что до конца секреты не раскрыла.
Но ты прости, пожалуйста, за всё,

Ведь никого так сильно не любила.
И пусть мечтаю разделить с тобой
Все радости грядущего рожденья,

Но ты обязан путь продолжить свой.
К своим крестьянам воротясь немедля.-
И вдруг моя любимая пропала,

Поцеловав в последний раз меня.
А предо мной деревня та предстала,
Где раньше был по милости Петра.

Куда опять вернулся, не иначе,
Увидев безутешных земляков.
Оставшись на коленях горько плача,

Страдая так же как и мой народ.

 
Глава 9

И вот однажды, как и обещал,
Я к землякам несчастным воротился.
Пускай деревню сразу не узнал,

В которой всё успело измениться.
После того, как снизошли под землю,
Утратив солнце и привычный мир.

Всё мимолетно превратилось в скверну,
Где прошлый быт уже не восполним.
И люди изнывали от бессилья,

Пытаясь хоть немного поддержать.
Свои сады, хозяйство и скотину
Что не могли в аду существовать.

Но все попытки стали безуспешны,
И земляки оплакивали кров.
Который провалился в эту бездну,

Сравняв деревню вдоль и поперек.
Оставив только жалкие строенья,
В которых жить, едва ли кто-то мог.

От страха, что случится обрушенье,
И сгинут сами, угодив врасплох.
Став приближаться, лишь меня увидев,

Слезами обливаясь в три ручья.
Взывая только: -Боже мой, смотрите,
Наш барин снова к нам пришел сюда.

В минуту тяжелейшую на свете,
Когда под землю сосланы судьбой.
Едва вернулось это лихолетье,

Мы так мечтали встретиться с тобой.
Наш добрый друг, помилуй и спаси,
И выведи обратно на свободу.

Но перед этим правду объясни,
Что именно случилось с нами снова?-
И люди просят, подступив ко мне,

А я не мог им ничего ответить.
Так и оставшись молча, не в себе,
Переживая, слушая их речи.

Вдруг получив поддержку от Ивана
И остальных соратником своих.
С которыми прошли уже не мало,

Чтобы в дальнейшем повести других.
И милый друг стал говорить крестьянам,
С которыми когда-то получил,

Освобожденье из чертогов ада,
Чтобы опять, со мной вернуться к ним:
-Друзья мои, позвольте мне сказать.

Наш барин очень сильно утомился!
Чтобы еще раз правду повторять,
Сумев исполнить то, к чему стремился!

Узнав секреты все до исступленья,
Которые мы так хотели знать.
Взойдя на небо, в поисках спасенья,

Но Бог не пожелал его нам дать.
Ибо являлся с самого начала,
Создателем подземной кабалы,

Где мучились народы в муках ада,
Туда попав не за свои грехи. 
На хлебе и воде перебиваясь,

Корячась от восхода до зари.
Все так же в преисподне оставаясь,
Где наживались на чужой крови.

Бандиты, что вели на небосводе,
Свои делишки, защитив себя
Европой, находившейся на воле,

Всех остальных - под землю загоня!
Не оставляя никакой надежды,
Что разрешится всё само собой.

Поставив управителей для скверны,
Из нас тянуть все жилы под землей.
Железной хваткой управляя пеклом,

Простых людей не ставя ни во что.
Все забирая даром, безвозмездно,
Наживу свою сделав из всего!

Не помышляя дать освобожденье,
Оставив под землею прозябать.
Где невозможно обрести спасенье,

Если в чертогах пекла не восстать!-
И он сказал еще раз это слово,
Заканчивая собственную речь.

Став для меня как человек икона,
С которым так легко идти на смерть.
Поцеловав несчастного Ивана,

Что потерял недавно всю семью.
Но оставался быть со мною рядом,
Пытаясь разделить саму судьбу.

В конце концов, как многие другие,
Кто был готов прислушаться ко мне.
Не пожелав расстаться в этом мире,

Даже сойдя со мной в небытие.
Но из толпы крестьянской заорали:
-Лучше опять на волю отведи!-

А я сказал: -Вы там существовали,
Пока однажды в ад не снизошли.
Ну, так зачем, помилуйте, еще раз

Свои ошибки снова повторять?
Опять хотите потерять по новой
Все, что сумели на земле создать?

Но вы поверьте, есть дорога к воле,
Которой мы однажды приведем.
Весь этот мир к свободе и раздолью,

Освободив народы все кругом.
Как только все услышат откровенье,
И осознают истину сполна.

Что Бога нет, а наши все мученья,
Сознательно устроил Сатана.
Пытаясь наживаться и лукавить,

Окутывая ложью целый мир.
Где ни за что народы изнывали,
Пока однажды не покончат с ним.

Исправив наконец-то мирозданье,
Что строилось по облику тюрьмы.
Придав ему другое состоянье,

Где будут все свободны и равны.
Ибо погибнет пекло вместе с раем,
И все народы станут на земле,

Существовать, друг другу помогая,
Как будто бы живя в одной семье.
И я взываю к каждому из вас,

После всего, что пережили вместе.
На Родину вернуться в этот раз,
Где наконец-то совершим возмездье.

Осуществив великие свершенья,
Подняв огонь свободы на Руси.
Где распалим его до исступленья,

Повсюду разнеся в тартарары.
Став поднимать народное восстанье,
Ниспровергая небо и тюрьму.

Свергая прежний мир до основанья,
Свои свершения заложив в аду!!
Так поднимитесь, мученики пекла.

Пришел черед идти в обратный путь.-
И люди мне ответили мгновенно:
-Если иначе волю не вернуть!!!

Идемте же, братва, неумолимо,
На Родину, в заснеженную даль!
Надо собрать в телеги всё, что было,

Как раньше это делали мы встарь.
Освободив сознанье от засилья,
Бессмысленных пороков и надежд,

Узнав причину, почему так жили,
Когда придет страданиям конец.
Которого так долго дожидались.

Найти покой, пытаясь на земле.
Но в преисподне снова оказались,
Так что же делать?- спрашивали все.

-Идем домой!- воскликнули крестьяне,
И собираться начали в поход.
На Родину, где столько повидали.

В телеги запрягая вьючный скот.
Собрав отныне всё, что у них было,
Всё, что нажить сумели на земле,

Припасов и добра неисчислимо.
Скрывая бочки раньше в погребке.
А нынче их наружу доставали,

Став караван посильно загружать.
Свои дома бесцельно оставляя,
Чтобы со мной обратный путь держать.

И вот пришел момент непостижимый,
Когда крестьяне собрались домой,
Оставив край, где раньше они жили,

Что оказался брошен под землей.
Отныне безутешно загнивая,
Не получая солнечных лучей,

Ибо в тюрьме до них не доставали,
И не достанут до скончания дней.
После себя оставив только тени

Прекрасного цветущего мирка.
Где раньше расцветали насажденья,
А нынче здесь лишь тьма и пустота.

И мы пошли с огромным караваном,
Блуждая бесконечно под землей.
Осматривая то, что с миром стало,

Взяв факел, растопив на нем огонь.
Неся его повсюду в этой тьме, 
Для всех народов, страждущих поныне. 

Кто будет жить однажды на земле,
Воздав за всё, что с нами сотворили.
И целый мир в одно объединится,

Связав народы все в одном строю.
Чтобы свободы собственной добиться,
Подняв над миром красную зарю.

Дав каждому свободой наслаждаться.
Построив мир, единый на земле.
И даже Запад сможет в нем остаться,

Снискав прощенье так же, как и все.
Ибо не будет под землей тюрьмы.
Не будет больше власти злого рока.

Настанет час, и всё тартарары,
Взойдет на небо, чтобы свергнуть бога.
Не побоясь пролить чужую кровь,

Лишь бы добиться вожделенной цели.
Ибо навстречу не пошел господь,
Как ни пытались вымолить спасение.

И пусть пройдут года или столетья,
Но мы свободу в пекле обретем.
И лишь тогда всё наше лихолетье, 

Закончится как будто страшный сон.
Став жить тогда в эпоху процветанья,
Где бы ни жили на родной земле.

Когда повсюду солнце засияет,
Для каждого во всей своей красе.
В конце концов, минувшие обиды,

Затянутся, как раны, навсегда.
Идиллия настанет в новом мире,
Не важно, сколько лет тому спустя.

И все народы Запада, Востока,
И остальной бескрайней широты.
Детьми являясь одного истока,

Частицами одной большой судьбы.
Сольются все от моря и до моря,
И будут жить, не зная в жизни бед.

Как только сами вырвутся на волю,
Низвергнув то, что было сколько лет.
Сумев добиться то, чего хотели,

Против господ решив своих восстать.
Не понимая, как найти спасенье,
Для тех, кто жаждет нас порабощать.

Ничем не уступая, кроме силы,
Способной мирозданье превозмочь.
Ошибочно считая в этом мире,

Что их сумеет защитить господь.
Тем более, что пекло негодует,
Ибо просвета в жизни не видать.

Как будто правды и не существует,
И не должно для них существовать.
Еще не зная, где найти спасенье,

От страха, что пожертвовать собой.
Им суждено во имя избавленья,
Завоевав его любой ценой.

Стремясь добиться то, чего так ждали,
И целый свет в одно объединить.
Ломая все границы мирозданья,

Отвергнув тех, кто не давал им жить.
От Йохана, сидевшего на небе,
Повально отрекаясь под землей.

Осознавая правду в полной мере,
Что их творец являлся сатаной.
Пускай глупцов деньгами подкупали,

Не брезгуя предателям платить.
Что перед ним служенье принимали,
От слабосилья, став ему служить.

Поборников набрав неисчислимо,
Опустошая всё, что есть в аду,
Через «шестерок» управляя миром,

Так и продолжив кровную войну.
С немногими народами Европы,
Кто не желает власть его принять,

После того, как взял у них свободу,
Став под землей и дальше покорять,
В тотальной брани умножая битвы

На длинном фронте Первой мировой.
Где бесконечно многие погибли,
С той стороны, а впрочем, и с другой.

Так и продолжив бешеную распрю,
В которой невозможно победить.
Ибо сильны настолько государства,

Сумев Антанту целую сплотить. 
Сумев не растеряться даже в пекле,
Торгуя всем, чем можно торговать,

Товарами, что разошлись по свету,
И продолжали требовать опять.
Со всех своих колоний собирая

Войсками и ресурсами налог.
Союзников довольством подкрепляя,
Чтобы приблизить на войне исход.

В кровавой брани пополняя силы,
С германцами воюя на фронтах, 
Участвуя в войне за участь мира,

Ради победы всё стирая в прах.
По пеклу продолжая наступленье,
Окутывая весь Восточный фронт.

Где на Россию шли по принужденью,
Ибо за них решенье принял бог.
Утративший влиянье над элитой,

Когда царя не стало над страной.
А вместе с ним погибла его свита,
Разбившись при падении с семьей.

А после смерти власть перехватили,
Ближайшие сподвижники двора.
Пытаясь дальше управлять Россией,

Но карты все попутала война.
Ибо пришлось однажды делать выбор,
Какую же им сторону занять.

Увидев обрушенье всего мира,
В котором предстоит существовать.
Избрав себе в союзники сильнейших,

Вступившись за Антанту англичан.
Что оказались брошены под землю,
Как только Йохан их отправил сам.

Изгнав туда неверные державы,
С которыми бороться предпочел.
Не избавляя никого от кары,

Послав тевтонцев насаждать закон.
И батальоны немцев и австрийцев
Шли на Россию бешеным числом.

На части разрываясь от бессилья
Освоить все просторы целиком.
Повсюду ощутив сопротивленье,

Повстанцев на захваченной земле,
А там еще войска и ополчение,
Держали фронт на каждом рубеже.

Но Йохан не хотел давать пощады,
И требовал от немцев наступать.
Чтобы свершить в России свои планы,

Считая, что угрозой может стать.
Предчувствуя какие-то волнения,
Про черта вспоминая без конца.

Что родом был из русского селения,
А значит, держит снова путь туда.
Возненавидев, как заклятый враг,

Паломника, взошедшего на небо.
Удерживая всё в своих руках,
Послав отряд идти за ним последу.

Чтобы в чертогах выследить меня,
Решив проблему даже в преисподне,
Но шансов у них не было тогда,

Ибо хозяйка следует за мною.
Пускай сама скрывается от глаз,
Но я всё время чувствовал заботу.

Встречая светлый образ как мираж,
Что мне давал надежду и свободу. 
Позволив вновь на Родину вернуться,

К ее фронтам все ближе подходя,
Где с ужасами прежними столкнулся,
А там еще прибавилась война.

Осознавая, в чем была причина,
Всех этих бед, страданий, голытьбы.
Так и продолжив путь неумолимо,

На Русь пытаясь правду принести.
Но каждый шел по пеклу в размышленьях,
Наедине лишь со своей судьбой.

Продолжив дальше это наважденье,
Лишь только тень оставив за собой.
Еще не зная, что же с нами будет,

Пытаясь свою жизнь растолковать.
Все время оставаясь на распутье,
Боясь обратно в Родину вступать.

Один Иван не чувствовал сомнений
Он словно знал, что всё предрешено.
И даже ужас перед возвращеньем,

Как будто бы неведом, для него.
Ибо сильнее всех он притерпелся
Страданий, унижений, голытьбы.

И в нем для страха не осталось места,
Лишившись на земле своей семьи.
Так и блуждая вместе в катакомбах,

Встречая всё, что видели в тот раз.
Как видимо, судьбе уж так угодно,
Водить по кругу нас в тяжелый час.

Сюда же шли тевтонские войска,
Захватывая всё, что попадалось.
А наш народ, терпевший без конца,

Пытается спасти, что оставалось.
И гул войны гремел неотвратимо,
И поле брани множилось в разы.

Накатывая трупы, как лавиной,
Сметая всё, что встанет на пути.
И пушками, во все колокола,

Распахивали пахотную землю.
Где сталкивались грозные войска,
После себя оставив только скверну.

А русские солдаты бьют челом,
Не понимая смысл этой бойни.
Зачем ушли, оставив отчий дом,

Пусть даже он построен в преисподне.
И среди них, по всем фронтам войны,
Всё время поднимались перепалки.

Ибо считали, дни их сочтены,
И не желали гибнуть из-под палки.
Встречая наш огромный караван,

Расспрашивая, кто мы и откуда.
И приходилось объясняться нам,
Не испугавшись своего народа.

Став собирать солдат вокруг себя,
Поведав им о наших злоключениях.
И перед нами строились войска,

Выслушивая всё до исступленья.
От страха изумляясь в тот момент,
Когда узнали, кто спустился в пекло.

На самом деле, черт - не человек.
Вернувшийся как будто с того света.
Взывая к ним, с надеждами на чудо,

Выслушивая вместе мой рассказ.
И я кричал среди простого люда,
Возвысившись, как делал много раз:

-Я родом был из высшего сословья.
И деньги мог по улицам швырять.   
Но я ушел, покинув преисподнюю,

Вот и вернулся, видите, опять!
Давным-давно, как Родину оставил,
Паломником взойдя на небеса.

Желая знать, за что мы изнывали,
Стремясь найти спасенье у творца.
Но я пришел с горючими вестями:

Закончился ничем тяжелый путь!
Ибо на небе ничего не дали,
А значит, нужно мир перевернуть!

Нас никогда не выпустят отсюда,
Бессмысленно надежды возлагать.
И нам нельзя надеяться на чудо,

Лишь остается прежний мир сломать.
Так встаньте же, народные витии,
Чтобы поднять униженный народ!

Освободившись сами в этом мире,
Как только он бразды себе возьмет!
Нам не дадут, возможности другой.

Только война позволит сделать это.
Поэтому прошу пойти со мной,
Осуществив свой долг неимоверно!

Идемте же, солдаты, в Петербург,
Конец войны иначе не настанет!
Поскольку власть меняет только бунт, 

Всё остальное -только укрепляет!-
Мои слова звучали очень смело,
И вся толпа не в силах отказать.

Ибо давно искала лучик света,
В чистилище, где солнцу не бывать.
А я готов рискнуть ради спасенья,

Прекрасно зная, в чем моя судьба.
И в чем же есть мое предназначенье,
За что хозяйка выбрала меня.

И пусть я был не первый, не последний,
Кого смогла к себе расположить.
Лишь вызывая в людях восхищенья,

Кто жаждал мир под корень изменить.
Пускай в народе сами по себе,
Давно уже готовились к восстанью.

Желая жить, как жили на земле,
Чистилище сравняв до основанья.
И мы входили в каждую деревню,

Что попадались нам на полпути.
Рассказывая правду откровенно,
Чтобы народ поднялся для борьбы.

И русский бунт поднялся постепенно,
Когда настолько скверно на душе.
Считая, что иначе было тщетно,

Освобожденье получить в тюрьме.
Своих попов повсюду прогоняя,
Ибо народ не может им простить.

Всю эту чушь, которую вбивали,
Пытаясь мирозданье сохранить.
Помещиков тем паче не щадили,

Припоминая старые грешки.
И к ним врывались их же крепостные,
Стремясь насильно душу отвести.

И вся земля горит от выступлений!
Огонь пылал,  рассеивая тьму.
Ибо народ, родившись на коленях,

Решил подняться, изменив судьбу.
И собралась несметная громада,
Что двигалась по собственной стране.

Со всех чертог, шагая в недрах ада,
Услышав правду и поверив мне.
Сойдясь вокруг большого каравана,

Став умножать невиданным числом,
Толпу людей, которая шагала,
Захватывая всё, что есть кругом.

Пока однажды не был встречен город,
Воздвигнутый когда-то на Неве.
Но в нем царил отныне только голод,

Держа народ на хлебе и воде.
С тех самых пор, как смута началась,
Там управляли высшие дворяне.

И стали жадно деньги расхищать,
Прикрыв себя красивыми словами.
Плюя на тех, кому они служили.

Простой народ лишив его страны.
Ибо на части царство раздробили,
Забрав себе все сладкие куски. 

А люд простой совсем изголодался,   
Перебиваясь от воды на хлеб.
Который постепенно сокращался,

Пока, однажды, не сойдет на нет.
И приближалось время грозовое,
Когда взойдет народная волна.

Сметая всё, что видит пред собою,
Свои желанья вместе утолять.   
А между тем беснуются метели,

По городу сметая всё подряд.
И становилось только холоднее,
В столице сея страшный снегопад.

Где возвышались каменные стены,
Воздвигнутые некогда царем.
А мы не знали, что нам стоит делать,

Когда  нельзя кидаться напролом.
Осознавая, что не взять столицу,
Если толпа внутри нее самой.

Нам не поможет своего добиться,
Восстание подняв любой  ценой.
Пускай осталось только переждать,

В преддверии великих потрясений.
Когда сумеем общество поднять,
Даруя миру новое рожденье.

Предчувствуя, что время наступило
Задуматься о собственной судьбе.
Испытывая словно наважденье,

В раздумьях пребывая не в себе.
Разбив наш лагерь в нескольких верстах
От города, чащобами укрывшись.

Где насажденья защищали нас,
Среди дубрав решив остановиться.
Землянками сплотив свое пристанье,

А между ними растопив костры,
Где для людей готовят пропитание,
Поскольку голод был страшней зимы.

Обогреваясь изнутри, снаружи,
Став «беленькую» вместе распивать.
Пытаясь обогреть людские души,

Пока придется здесь пережидать.
Среди просторов необъятной чащи,
Где волки воют в поисках еды.   

Сидели мы, не ведая, что дальше,
Когда дождемся милости судьбы.
Я сам сидел в своей сырой землянке,

И долго думал, чем заняться впредь?
Промаявшись в раздумьях спозаранку,
Желая душу чем-нибудь отвлечь.

Хотя о чем я мог тогда мечтать, 
Наедине томясь холодной ночью.
Возлюбленной желая обладать,

Прижав к себе, хотя бы непорочно.
От холода дрожа до исступленья,
Вдруг обнаружив волею судьбы.

Оставшуюся склянку от портвейна,
Которая закончился, увы.
Решив покинуть горькое пристанье,

Где находился много дней подряд.
Наедине томясь от состоянья,
Что смерть не приходила ко мне в ад.

И я вскочил, и бросился к огню,
И согревал замерзшие копыта.
В своих раздумьях утолив нужду,

Решив послушать, что же скажет свита.
И там, в тепле пылавшего костра,
Мы завязали долгую беседу.

Вокруг меня сошлись мои друзья,
Став разрешать возникшую дилемму. 
Мы вспоминали старые деньки,

Разменивая груз воспоминаний.
Еще не зная собственной судьбы,
И как достигнуть то, чего так ждали.

Как вдруг Иван приблизился ко мне,
Переживая всё, что с нами было.
Когда родных утратил на земле,   

Ибо судьба их разом погубила.
И он сказал: -Пожалуйста, Максим,
Давай решать, как именно поступим.

Чтобы продолжить то, что мы хотим,
Довольно простояв на перепутье.
Чего сидеть и манны ждать небесной,

Когда уж там восстанет Петроград.
Надежды возлагая бесполезно,
Что сами всё за нас осуществят.-

Так и продолжив объяснять словами
Все тонкости, пытаясь донести.
Возле костра к соратникам взывая,

Призвав на город с армией идти.
И многие друзья мои поддались,
Выслушивая огненную речь.

Но я молчал, задуматься пытаясь,
Желая остальных предостеречь.
Что незачем кидаться напролом,

Когда возможно поступить иначе.
Превозмогая собственным трудом
Вдруг осознав, что стоит делать дальше.

И мои мысли, мучаясь в душе,
Вдруг донеслись до бедного Ивана:
-Ты потерял всех близких на земле,

Но разума едва ли больше стало.
Я возлагал огромные надежды,
Что в городе нас смогут поддержать.

Мои победы кажутся поспешны,
Если сравнить, что должен был создать.
Свою вину приняв до исступленья,

Что столько ждали тщетно в стороне.
Утратив понапрасну свое время,
Которое бесценно нужно мне.-

Мои друзья сидели молчаливо,
Выслушивая трепетно  слова.
Ибо душа моя была открыта,

Если была еще внутри меня.
И вдруг Иван, легонько улыбнулся
И произнес: -За всё, что потерял,

Поверьте, должники еще найдутся,
Когда момент настанет скоро сам.    
Но между тем должны мы что-то сделать.

Уже нельзя так просто выжидать.
Но я не знаю для себя ответов,
Как сможем город по-другому взять.

Поверьте мне, судьбой так суждено,
История расставит всё на место.
Никто не сможет обмануть ее,

Да и пытаться вовсе бесполезно.-
Он замолчал, прикрыв глаза рукой,
Как только вспомнил, что его семья

Всего лишилась, обретя покой,
Расставшись с ним и раз и навсегда.
А между тем, я душу истязаю,

Задумавшись, а что же делать мне.
Когда весь мир беснуется в угаре,
Повиснув будто камень на душе.

Вдруг осознав, что должен был уйти,
И в городе закончить начинанья.
Почувствовав, что нет иной судьбы,

Соратникам открыв свои желанья:
-Я ухожу сегодня же, в застенки, 
И посмотрю в столице, что нам ждать.

Как уничтожить правящую скверну,
Пытаясь силы общества собрать.
А вы должны готовиться к удару,

Чтобы однажды предпринять рывок,
И взять столицу полностью в осаду,
Как только мы возьмем ее врасплох.

Всем ополченьем, помогая в битве,
Когда момент для этого придет.
А дальше, несомненно, будет видно,

Как только вы откликнитесь на зов.
Свершатся ли желанные мечты,
На Родину вернувшись с того света.-

Так и продолжив излагать свои
Желания, как нам приблизить это.-
И я узрел встревоженные лица,

Своих друзей, сидевших у костра.
Что так хотели своего добиться,
В конце концов, послушавшись меня.

И пусть они взволнованно молчали,
А кто-то соглашался «будь с тобой».
Все остальные только предлагали,

Пойти в столицу рядом, вслед за мной.
Но я не мог так сильно рисковать,
И жизни их поставить под угрозу.

Но как же мне Ивану отказать,
Ругаясь с ним по каждому вопросу.
Он умолял, бросаясь на колени,

В конце концов, добившись своего.
Но, не забыв про все свои сомненья,
Я начал думать, он-то мне на что?

Уже не в силах бросить человека,
Что захотел отправиться со мной.
Задумавшись, на что ему всё это,

Пока однажды не махнул рукой.
Так и прощаясь с добрыми друзьями,
Распорядился поднимать войска.

Проследовав, со временем, за нами,
Когда призыв получат от меня.
И мы пошли, оставив ополчение,

Вместе с Иваном через снегопад,
Где бушевали страшные метели,
Россию превращая в снежный ад.

Где человеку выжить невозможно,
Если не будет собственной избы.
И пропитанья на зиму любого.

Растягивая пищу как могли.
По деревням всех лишних изгоняя,
Кто не имеет права на паек.

Когда настолько голод заставляет
Выталкивать ненужных за порог.
Где все они, замерзнув, умирали,

То там, то здесь валяясь на снегу.
А мы с Иваном их перевидали,
Шагая сквозь бескрайнюю пургу.

Через туман, нащупывая путь,
Наедине, без устали блуждая.
Лишь иногда пытаясь отдохнуть.

В какой-то хате ночь пережидая.
Заброшенной давно уже людьми,
Посмертно уступив свои хоромы.

Когда без спросу все-таки вошли,
Пытаясь отоспаться хоть немного.
И снова в путь, шагая без конца,

Пока однажды не увидел тени
Предместий городских издалека,
Став надвигаться к ним до исступленья.

Встречая там рабочие районы,
Где на окраинах жили бедняки.
Узнав столицу, оказавшись снова,

Пытаясь осмотреть ее внутри.
Увидев наконец-то Петроград,
Каким он был с момента расставанья.

Покинув его, много лет назад,
Посмертно, потеряв существованье.
Как только был отправлен на костер

За все свои земные преступленья.
Во имя правды, преступив закон,
Утратив всё, что было от рожденья.

И вот опять вернулся вопреки
На Родину в заснеженные дали.
Взойдя на небо волею судьбы,

После того как все в ней потеряли.
Осматривая город неустанно,
Припоминая прежние места.

Где раньше был как будто бы недавно
Опять вернувшись много лет спустя.
Припоминая прошлые деньки

Когда с Петром катался на кибитке.
Став навещать друзей в тартарары,
Пытаясь мысли, донести открыто.

И вот опять вернулся в те места
Где раньше объезжал, своих собратьев,
С которыми, служил когда-то я,

Но не сумел найти у них согласья.
Совсем один, покинув преисподнюю
Опять вернувшись волею судьбы.

Всех остальных, оставив, да и только
Сумев посмертно жизни им спасти.
Когда во время страшного суда,

Покинув наконец свои застенки.
Я умирал в мученья от костра,
Сумев вернуться даже с того света.

Осматривая пасмурный пейзаж
Над городом, спустя четыре года.
Воспринимая жизнь как мираж,

По улицам блуждая бестолково.
С Иваном продолжая выясненья,
Как обстоит ситуация для нас.

И в городе какие настроения,
Над человеком правили сейчас.
Увидев сразу, что людские души,

От злобы переполнены внутри.
Ибо выходит истина наружу,
О чем народ, буквально, ни спроси.

Узнав от них, как всё оно и было,
Как после смерти русского царя,
Его дворяне взяли власть в России,

Империю на части разнеся…
Между собой в конфликтах пребывая,
Друг друга порываясь подсидеть.

Интриги то и дело замышляя,
На тот момент, которых и не счесть.
И все они чиновники, дворяне,

Как будто посходившие из ума.
О будущем и мысли не питали,
Что сможет выжить бедная страна.

И потому нещадно тормошили
Ее карманы, всё забрав себе.
Став вывозить богатства из России,

Сумев найти приют свой на земле.
Среди врагов, с которыми сражались
На авансцене Первой Мировой.

Скрывая правду, кем они являлись,
Союзников предав само собой.
Своих солдат бросая на погибель,

Против немецких и австрийских войск.
Пытаясь выжить сами в этом мире,
Вдруг осознав, что время началось.

Совсем другое и теперь, едва ли,
Им суждено остаться на Руси.
Считая свою власть временщиками,

Прекрасно зная, что обречены.
Когда настолько много потрясений
Повсюду окружало этот строй.

И там не знали где найти спасенье,
Перед лицом, трагедии большой.
Когда в народе быстро осознали,

Что эта власть валялась на земле,
И из себя ничто не представляла.
Оставшись править всем наедине.

Беспомощно в интригах пребывая,
Остановиться не имея сил.
Между собой грабеж приумножая,

Пока еще их действовал режим.
Предугадать не в силах и на завтра,
Какой им ждать превратности судьбы.

Тем более, что я, вернусь обратно,
Посмертно оставаясь, кем и был.
Бродя вокруг да около в столице.

По улицам шатаясь без конца.
Еще не зная, сколько будут длиться,
Искания мои придя сюда...

Копытами распахивая снег,
Обличие своё и не скрывая.
Перед людьми, что я не человек,

Пускай им стать с рождения мечтаю.
Но прежний вид остался, как и есть,
И я не знал, как описать словами.

Страдания, которых и не счесть.
Не в силах изменить существованье.
Пусть много раз надеялся на чудо,

Когда мне было слишком тяжело. 
Взывая к смерти выйти ниоткуда,
Подставив мне костлявое плечо.

И вдруг меня мой друг остановил,
Заговорив невнятными словами:
-Вон там стоит какой-то господин,

Что на кибитке следует за нами.-
Я оглянулся, распахнув глаза,
И вдруг увидел странную персону.

Она вдали стояла от меня,
Но, кажется, была со мной знакома.
Увидевшись на площади большой

Степенно приближаясь к незнакомцу.
Осознавая, кто он был такой,
Едва заметив найденное сходство.

Мой старый друг, в былые времена,
Мы с ним служили царскому престолу.
И были словно не разлей вода,

Но не смогли предвидеть катастрофу.
Нас развела судьба по сторонам,
Когда меня судили за измену.

И прокурор мне смертью угрожал,
Осуществив изложенную меру.
Но я не ждал увидеть Николая,

Пускай он сам стоял передо мной.
И в ужасе смотрел, не понимая,
Как может быть, что я еще живой.

Припомнив с ним сначала до конца,
Тот страшный час, когда меня судили.
Предав огню решением суда,

За всё то зло, что сами сотворили.
Но я не стал сердиться на него,
Ибо стоял на страшном перепутье.

И чтобы с ним тогда произошло, 
Коль выбор пал не в пользу власть имущих.
А с той поры прошло немало лет,

Но мы опять увидели друг друга.
И Николай не смог найти ответ,
Как же могло свершиться это чудо.

Не доверяя собственным глазам,
Но отпираться было бесполезно.
После всего, что я в себе скрывал,

Не залечив расколотого сердца.
Бессмысленно о чем-то говорить,
Всё было ясно с самого начала.

Но мы решили, так тому и быть,
Забыть о том, что раньше с нами стало.
Так и поехав с ним по мостовой,

В одной кибитке оставаясь вместе.
Растягивая время болтовней,
Еще не зная смысл нашей встречи.

Ивана рядом с кучером усадя,
За стенкой экипажа своего.
Наедине оставшись, бога ради.

Поговорить пытаясь без него.
Желая знать истории друг друга,
Глазами упираясь в пустоту.

Словно не веря, что свершилось чудо,
И мы столкнулись, разделив судьбу.
И вдруг сорвался голос Николая,

И он сказал с тревогой на лице: 
-Откуда ты вернулся, я не знаю,
После того как сгинул на костре?

Я помню всё, что ни было тогда,
И никогда не прекращал молиться,
Что всё решится с помощью творца,

И ты обратно к жизни возвратишься.
Прости меня, прости за приговор,
Но я не мог спасти тебя от смерти.

Мне приказали защищать престол,
Пока еще он был на своем месте.-
Но я прервал его на полуслове,

И рассказал, что лично перетерпел.
После того, как выбрался на волю,
Открыв секрет, кто этого хотел:

-Твои молитвы ничего не дали,
Оправдываться тоже ни к чему,
После всего, что было между нами,

Мы снова вместе волочим судьбу.
Оставь свои духовные терзанья,
Господь мизинцем даже не повел.

Когда меня тащили на закланье,
Чтобы исполнить страшный приговор.
Я сам не знал, откуда ждать спасенья,

И вот меня спасла старуха Смерть.
Ибо она есть камень преткновенья,
Для каждого рожденного на свет.

Ко мне придя в последнюю минуту,
Сумев помочь вернуться в этот мир.
И я продолжил начатую смуту,

Чтобы закончить то, что сотворил.
Так и взойдя с тех пор на небеса,
Где обменял вопросы на ответы.

За что досталась тяжкая судьба,
Конца которой, не было и нету?
Ты должен был тогда пойти со мной,

Когда я сам пошел к тебе навстречу.
И предлагал прожить одной судьбой,
Во имя правды всей на белом свете.

И вот я вновь обратно воротился.
Пытаясь эту правду рассказать.
Оставив только тень привычной жизни,

В которой больше нечего терять.
И пусть дрожат наместники земные,
И пусть дрожат избранники небес.

Ибо дождутся то, что заслужили,
Когда увидят собственный конец.
Я не смогу помочь тебе тогда,

Когда настанет время грозовое,
Вам не избегнуть страшного суда
За все грехи, которых было море.-

Так и сказав с тревогой на лице,
Пытаясь достучаться откровенно,
Став объяснять ему наедине,

Спасая дорогого человека.
А Николай внимал моим словам,
Раздумывая, что же мне ответить.

Пока свое молчанье не прервал,
Не зная, что последует за этим.
Заговорив: -Пожалуйста, Максим,

Не заставляй так быстро расставаться.
Давай с тобой еще поговорим,
Сумев принять, решение до завтра?

Пойдем ко мне, чего тебе терять?
Я здесь живу, совсем неподалеку.
И с радостью ночлег сумею дать,

Пока еще не убежал в Европу.-
Он засмеялся, горько продолжая:
-Я так хочу с тобой поговорить,

Все свои мысли «горькой» заливая,
Для храбрости, а как еще мне быть?
Ведь я увидел дорогого друга,

После того, как заживо сгорел.
Но ты сумел вернуться ниоткуда,
Живым оставшись для великих дел.

Ну что, пойдем? Помилуй, не молчи,
Меня пугает долгое молчанье,
Словно скребется что-то изнутри,

Терзая всё мое существованье.-
Он замолчал, позволив мне ответить,
Прекрасно зная, что иной судьбы

Не может быть с момента нашей встречи,
Когда мы были ею сведены.
Я согласился, рассудив по чести,

Лишь на Ивана стоило взглянуть.
Что засыпал, сидя на своем месте,
На холоде пытаясь прикорнуть.

От слабости совсем не замечая,
Куда кибитка в городе неслась.
По улицам столицы рассекая,

В дальнейшем у крыльца остановясь.
И мы пошли к дверям большого дома,
Стоящего как каменный оплот

Богатого, центрального района,
Где никогда не жил простой народ.
А только сливки высшего сословья

Приобретали собственный надел.
Огромного, бескрайнего раздолья,
Где каждый брал себе что захотел.

Открылась дверь в богатое жилище,
И Николай нас внутрь пропустил.
Просить об этом было не прилично,

После всего, что я наговорил.
Там не было ни слуг, ни домочадцев,
Как будто бы все съехали давно.

А сам хозяин все-таки остался,
Став охранять семейное гнездо.
Лишь несколько охранников оставив.

И кучера, который нас возил.
Всех остальных давно уже отправив
Из пекла на поверхность, в лучший мир.

Где обрели достойное пристанье,
Торгуя своей Родиной с врагом.
Лишь бы спасти свое существованье,

И вырваться на свет любым путем.
И Николай как многие другие
Чиновники, дворяне, господа.

Не зная, как управиться с Россией,
Искал спасенье только для себя...
Махнув рукой на чин и положенье,

Когда весь мир сходил в небытие.
И нету смысла защищать вложения,
Если не выжить самому в стране.

И бедный друг впустил меня в палаты,
В которых раньше, много лет назад,
Мы встретились, болтая досконально,

И вот опять - уже на новый лад.
Он распалил камин в центральном зале,
И показал, где можно отдохнуть.

Мы очень сильно до того устали,
Не просто так проделав этот путь.
Иван заснул, свалившись на постель,

Даже не сняв ботинки и портянки.
А Николай ходил за мной как тень,
И выбивал ответы из-под палки.

Он спрашивал, не зная где найти,
Столь важные для совести ответы.
Ему хотелось замолить грехи, 

Пока еще надежда есть на это.
Мы говорили несколько часов,
А Николай не мог остановиться.

Желая знать всю правду наперед.
Всё, что могло хоть как-то пригодиться.
Я  стал ему рассказывать, как было,

Сначала и до самого конца.
Когда взошел, во благо всего мира,
Туда, на небо, в кузницу творца. 

Но старый друг боялся мне поверить,
Словно не в силах с этим совладать.
А я сказал, как есть, на самом деле,

Завесу лжи, пытаясь с него снять:
-Забудь про все бесплодные надежды,
Что выправиться мир само собой.

Мы будем жить в чистилище, как прежде,
И Родину считать своей тюрьмой.
Здесь только силой можно всё исправить,

Очистив мироздание от зла.
Которое продолжит миром править,
Пока не будет страшного суда.

И я клянусь, поверь, что близок час,
Когда процесс судебный состоится,
И всё, что было - сгинет как мираж,

Оставив только то, что пригодится.
Всех остальных, сметая подчистую,
На их костях построим новый мир.

Ибо иной судьбы не существует,
Для каждого, кто не смирится с ним.
А ты на что, надеешься, мой друг,

Тебе нельзя здесь дальше оставаться.
Иначе скоро за тобой придут,
И смерть твоя окажется напрасна.-

Но Николай, махнул на всё рукой,
И выпив водки, сразу полбокала.
Сказал тогда: -Ну, ладно, черт с тобой,

Быть может, мне другого и не надо.
Я столько лет корил себя за всё,
Что сделал раньше, вопреки закону.

Ибо служил совсем не для него,
А ради власти царского престола.
Я так хотел приблизиться к нему.

И уж тогда исправить всю Россию.
Но мой талант не нужен никому,
Переживая всё, что со мной было.-

Так и продолжив беспробудно пить,
Вместе со мною осушив стаканы.
Пытаясь «горькой» душу излечить,

Пока не затянулись наши раны.
Возле камина, сидя на кушетке,
Заглядывая в пламенье костра.

Мы продолжали пить неимоверно,
Болтая словно лучшие друзья.
Забыв про все взаимные обиды,

Махнув рукой на прошлое тогда.
Оставив его там, где оно было,
Дослушав Николая до конца,

Открывшего глаза на свою тайну,
Которую так долго сохранял.
Став говорить, добившись состоянья,

Когда язык по пьяни развязал:
-Ты знаешь, кем я стал после того,
Как государь утратил свою жизнь?

А двор меня избрал вместо него,
Среди немногих, сделав этот выбор.
Назначив председателем страны,

Пусть настоящей власти не давали.
Между собой деля ее бразды,
Продолжив заниматься грабежами.

И вот теперь везде царит разброд,
Мы катимся к печальному финалу.
Правительству плевать на свой народ,

На всю страну, ни много и ни мало.
А я не в силах ничего поделать,
Насколько бы высоким ни был пост.

Ибо дворяне слушать не хотели,
Махнув рукой на всё, что я им нес.
Сопротивляясь каждому движенью,

Когда пытался на своем посту,
Использовать большое положенье,
Однажды осознав, что ни к чему.

Ибо конец настанет очень скоро,
Тевтонцы наступают с каждым днем.
И нам не пережить уже разгрома,

А власть сидит, как будто ни причем.
С Германией сумев договориться,
Что им сдадут несчастную страну.

А сами смогут на земле прижиться,
Спасая всё, что было на кону.
Да я и сам, как многие другие,

Хотел сбежать на Запад навсегда.
Ради того, чего не заслужили,
Все те, кто раньше возносил царя.

Десятки лет он правил бестолково,
А мы молчали, вопреки всему.
Уж такова дворянская порода,

Ей не дано любить свою страну.
Но я решил остаться в преисподне,
И может быть, хоть этим искупить

Свои грехи, которых было столько,
Что сам господь не в силах сотворить.
Прости меня, прости меня за всё,

Я понимаю, нету мне прощенья.
И может быть, оно исключено
За сделанные мною преступленья.

Но как бы мне хотелось получить
За все свои ошибки отпущенье.
Надеясь их, хоть чем-то замолить,

Пойдя на эти муки и лишенья.-
Он говорил, снимая тяжкий груз,
Потом ушел без ложных ожиданий.

Воспоминанья пробуя на вкус,
Став жертвою своих само копаний.
А я сидел у самого камина,

Налив себе бокальчик заодно.
И думать стал о том, что с нами было,
И почему мне страшно за него.

Осматривая дом, в котором жили,
Припоминая прошлые деньки.
Когда по залам барышни ходили,

Сюда стекаясь раньше на балы.
И приглашали юных кавалеров,
Ах, как же мы любили танцевать.

В те времена, когда я был студентом,
И свое время прожигал во сласть.
Своих друзей всё время вспоминая,

Как поджидали раньше юных дев.
И вместе с ними сердце согревали,
Порой осуществив природный грех.

Куда ушли все эти времена,
Ах, молодость, на что тебя покинул?
Во имя правды, погубив себя,

Иллюзии былые опрокинув.
О матери все время, вспоминая,
Как умирала тяжко предо мной.

И говорила, сына заклиная,
Чтобы остался быть самим собой.
Таким же добрым, честным, человечным,

Каким когда-то сделала меня.
Определив судьбу мою навечно,
Поцеловав, пред тем как умерла.

Пуская слезы, снова опрокинув,
Один стакан, а следом и другой.
Пытаясь заглушить неумолимо,

Все эту память, обретя покой.
Присев тогда у самого камина,
Удобно разложившись на ковре.

Заглядывая в огненное жерло,
Продолжив пить, томясь наедине.
Пока однажды снова не услышал,

Какие-то знакомые шаги.
Почувствовав, что смерть была всё ближе,
На огонек решив ко мне прийти.

Я улыбнулся, наслаждаясь ею,
От девушки вселенской красоты.
От всей души тогда благоговея,

Надеясь свое счастье обрести.
Забыв про всё, что было и что будет,
В объятиях немного отдохнув.

Объединив когда-то наши судьбы,
Оставшись вместе хоть на пять минут.
И госпожа влюбленными глазами,

Обняв руками собственный живот.
В котором чадо вместе с ней зачали,
Смотрела на меня, сказав: -Вот, вот,

Наш плод любви, со временем родится.
Но я боюсь сказать тебе о том,
Что именно с тобою состоится,

Когда на свет дитя будет рожден.
Наверно, ты не шибко понимаешь,
Какую участь выбрал для себя.

После того, как вместе переспали,
Зачав с тобой желанное дитя.
Но я должна сказать тебе об этом,

Раскрыв секрет, прости меня, Максим,
Но ты обязан сам уйти со света,
Чтобы ребенок жизнь получил.

Уж такова природа моей плоти,
И как бы ни пыталась растянуть,
Заветный срок, былого не воротишь.

Не в силах ничего уже вернуть.
Да и зачем, когда настолько сладко
И радостно так нынче на душе?

Прости меня, любовь моя, но, правда,
Я пребываю словно не в себе.
Пускай сама прекрасно понимаю,

Что без тебя останусь все равно.
Когда-нибудь, когда дойду до края,
Не в силах больше сдерживать его.-

Обняв руками собственное чрево,
Стирая слезы с помутненных глаз.
Испытывая муки до предела,

Что скоро всё закончиться для нас.
И чувства в ней тогда непостижимо,
Заставили к моим ногам припасть.

Осознавая, что со мною было,
После того как правду смог узнать.
Обняв ее в пылающих объятьях,

Не став кривить измученной душой.
В конечном счете, каждый в этом мире
Когда-нибудь сливается с землей.

И посмотрев на милую свою,
Как много было радости и света.
Я был готов отдать ей, что смогу,

В конечном счете, жизнь человека.
Лишь бы она испытывала счастье,
И наслаждалась собственным дитя.

А я умру однажды, не иначе, 
Исполнив свою миссию сполна.
Всего себя отдав ей бескорыстно,

Успев и так достаточно пожить.
Осознавая, что кончина близко,
Мечтая только дело завершить.

Прижав свою любимую хозяйку,
Что кружится тогда вокруг меня.
Не в силах утаить свое желанье,

Выслушивая речи до конца.
Пока она с улыбкой говорила, 
Рассказывая страстно обо всем,

Сказав тогда: -Не бойся, мой любимый,
Мы беды все с тобой переживем.
Зато взгляни, насколько хороша,

Моя фигурка, с пузиком чудесным.
Ведь я же мать, подумай только, я.
До этого всё было бесполезно…

А нынче, мой любимый, посмотри,
Насколько хорошо преобразилась.
Когда ребенка обрела внутри,

И в животе малютку сохранила.
Ах, как же мне приятно ощущать,
Свою кровинку у себя под сердцем.

И чувствовать себя, как его мать,
Твоей любви добившись безвозмездно.
И вот опять мне хочется, пойми,

Еще раз и еще раз наслаждаться,
От радости, что мы с тобой близки,
И можем вновь соитию придаться.

А ты чего задумчивый такой,
О чьей судьбе опять переживаешь.
Быть может, Николай всему виной?

Которого за все грехи прощаешь.
И вот опять пытаешься спасти,
Несчастного, от собственных ошибок.

Но, что он может волею судьбы,
Загнав себя в капкан, так получилось.
Да брось его, идем уже со мной,

Я так хочу опять тебя увидеть.
В своих объятьях, подарив покой,
Свое желанье, плотское насытив.-

И через миг, прижав мои уста,
Смерть за собой куда-то потащила.
По дому, где ни разу не была,

Взяв за руку, того кого любила. 
И мы пошли, распахивая тьму,
Стремясь найти достойную обитель.

Желая придаваться с ней греху,
Предвосхитив любовное соитье.
Обмениваясь сотней поцелуев,

Желанье распаляя без конца.
Что превращалось постепенно в бурю,
Перед собой сметая всё и вся.

И мы срастались нашими телами
Кружась в объятьях, словно колесо.
Раскачиваясь вместе на кровати,

От вожделенья пробуя с ней всё.
И девушка стонала подо мной, 
Аж, вся в поту, ни соли нахлебавшись

Испытывая счастье и покой,
Осознавая, что была желанна.
Никак не в силах страсти утолить,

Которыми так долго упивалась.
Пытаясь наши чувства воплотить
Пока со мной в постели оставалась.

Прижав к себе горящими руками,
Став нежно и сердечно обнимать,
Царапая всю спину мне ногтями,

Сама собой не в силах управлять.
Истошно голося, до исступленья,
От радости, что были с ней близки,

Испытывая вместе ощущенья.
Которыми упиться не могли…
Глазами иступленными взирая,

Заворожено, не имея сил
Остановиться, дальше продолжая.
Пока желанья все не воплотим.

Скользящими руками обнимая,
Пропитанные похотью тела.
Потея вместе с ней, не прекращая

Свои позывы, с ней осуществя.
Но срок прошел любовных истязаний
Мы рухнули, как камень на постель.

После всего, что было между нами.
Я сам не мог нарадоваться ей.
И госпожа, смеясь не прихотливо,

Только с улыбкой смотрит на меня.
И говорит: -Не бойся, мой любимый,
Я всё равно опять спасу тебя.

Только прошу, не спрашивай об этом.
Ты скоро сам узнаешь обо всем.
Что я спасти не в силах твое тело,

Поскольку срок ему уже пришел.
Зато душа останется при мне,
Всё остальное, смилуйся, не важно.

Ибо дитя, под сердцем, в животе,
Когда-нибудь родится не напрасно. 
Но перед этим выполни свой долг

И подведи итог своим свершеньям.
А я уж дам тебе какой-то срок,
Пытаясь тормозить его рожденье.

Никак иначе больше не дано,
Прости меня, пожалуйста, любимый.-
Осознавая, всё предрешено,

Сказала смерть, пока мы вместе были.
Слезами обливаясь надо мной,
Пока лежали вместе на кровати.

Задумавшись над собственной судьбой,
Не понимая, что там будет дальше.
Ее слова меня насторожили,

Но мы сомкнули вновь свои уста.
Ну,а потом, глаза свои закрыли,
Чтобы проспать хотя бы до утра.
 
Глава 10

Закончились внезапно сновиденья.
Я приоткрыл закрытые глаза.
И не увидел на своей постели

Своей любимой, ведь она ушла.
Наедине оставив мое тело,
Пока под утро всё еще дремал.

Почувствовав уход ее, наверно,
Поэтому проснулся вскоре сам.
Услышав, как скрипела на петлях,

Распахнутая дверь в мои покои.
И кто-то вышел, сгинув как мираж,
После всего, что сделала со мною.

Но я вскочил и бросился за ней,
Да только смерти не было в помине.
Оставив лишь распахнутую дверь,

Растаяв незаметно в этом мире.
Мне не сказав последнее прощай,
Как будто бы от страха, что разбудит.

Но я поднялся, испытав печаль,
Что разминулись наши с нею судьбы.
Опять вернувшись на свою постель,

Где запахом любимым наслаждался.
Принадлежавшем в мире только ей,
Перед которой вечно приклонялся.

Мечтая вновь припасть к ее груди,
И придаваться радостям от жизни.
Но время поджимает нас, увы,

От прошлого оставив только мысли.
Валяясь на постели без конца,
В задумчивости сладкой пребывая.

И не заметив, как момент спустя,
Чьи-то шаги все ближе наступали.
Потом я вновь услышал скрип дверей,

Ко мне Иван встревоженный ворвался.
И рассказал, что видел в этот день,
Когда еще он только начинался.

От ужаса глазами разбегаясь,
Дав осознать, практически без слов.
Что там, в гостиной, что-то начиналось,

Едва хозяйка вышла за порог.
И старый друг повел меня по следу,
Став направляться через коридор.

Чтобы помочь мне разгадать дилемму,
Пересказав ее как страшный сон.
И я услышал самого Ивана,

Что начал объяснять: -Я видел смерть!
Когда из спальни вашей убегала,
Как будто вас на свете больше нет.

Но вы живой, так слушайте меня,
В гостиной что-то точно происходит.
Что именно, понять не в силах я,

Но кто еще мог стать тому виною.
Ведь я услышал крики за стеной,
И суматоху, как дрожала мебель.

Ну, так пойдемте все-таки за мной,
Чтобы узнать, как есть на самом деле.-
И мы пошли немедленно туда,

Испытывая страшное волненье.
Вдруг осознав, кого она ждала,
Моя хозяйка, бросив у постели.

После того, как провела со мной,
Минувшей ночью сладостное время.
И вот ушла куда-то прочь долой,

Повсюду, порождая потрясенья.
Но мы вошли в гостиные покои,
Сначала там не встретив никого.

Заметив Николая пред собою,
Как только мы окликнули его.
Дав нам понять, что был возле камина,

Куда бросал окурки сигарет.
Всецело отстранившийся от мира,
Как будто и на свете его нет.

Весь побледневший от пережитого,
Став на меня закатывать глаза.
Когда я подошел к нему немного,

Чтобы спросить, как чувствует себя.
А он, смеясь, невольно улыбнулся
И прошептал: -Я что, еще живой?

А мне казалось, будто не очнулся,
Беседуя с твоею госпожой…
Максим, Максим, ах, вот она какая,

Да если бы я раньше только знал.
Я бы пошел с тобою на закланье,
Приняв судьбу, которую избрал.

Другого счастья больше и не нужно,
Лишь бы уйти из мира для нее.
Ведь понял всё, что было раньше чуждо,

Осмыслив наконец-то бытие.
В ее глазах увидев мирозданье,
Перед собой открыв его секрет.

И все, что раньше мне казалось тайной,
Осознанным предстало в тот момент.
Ах, если бы… ах, если бы я мог,

Хоть как-то перед нею оправдаться.
И заслужить поступками любовь,
Ради которой ничего не страшно.-

Он замолчал и тронул мою руку,
А я стоял и дальше рядом с ним.
Почувствовав, как снова был по духу

Практически ничем не отличим.
Как в молодости, снова ощущая
Взаимность от возвышенных идей.

Потерянную раньше между нами,
Пока однажды не сошлись за ней.
Ответив ему искренне и прямо,

Что сам нуждаюсь в помощи его.
И если он поможет мне нежданно
В Тюрьме Народов уничтожить зло.

То, несомненно, обретет спасенье,
Ибо хозяйка сжалится над ним.
Воздав ему на свете избавленье

От всех кошмаров коими он жил.
И Николай воскликнул исступленно:
-Поверь, мой друг, что я на все пойду,

В конечном счете, находясь у трона,
Пускай, фиктивна власть моя в аду!
Но я исполню всё, о чем попросишь,

Всё, что возможно милостью моей.
Так расскажи, Максим, чего ты хочешь,
И я пойду на это в тот же день-

Его слова звучали откровенно,
И как же не поверить было в них.
Предавшись размышлению мгновенно,

На что способен, от щедрот своих.
В конце концов, прекрасно понимая,
Что старый друг от власти отлучен.

И лишь формально ею обладает,
Не в силах насадить никак закон.
Но я сказал ему без промедленья,

Над ухом наклонившись головой.
Пытаясь прошептать свое прошенье,
Сказав тогда: -Коль если ты со мной,

Тебе придется даровать мне право
Повсюду в пекле насадить закон.
Которым раньше так пренебрегало

Дворянство, узурпировавшее трон.
Руководя тобой, словно шестеркой,
Мой бедный и несчастный Николай.

Но я способен дать намного больше,
Ибо при мне ты станешь государь.
И будешь править матушкой Россией,

И воплощать великие мечты.
Которые с тобой мы разделили,
Пожалуй, со студенческой скамьи.

Когда еще едва ли представляли,
Как сложится у каждого судьба.
Но мы остались добрыми друзьями,

Доверие, как прежде, сохраня.
Ну, так поверь, что ничего другого,
Кроме добра, на свете не хочу.

Сумев найти доверие народа,
Но ты мне нужен, ко всему тому.
Так дай мне власть от имени закона,

Воздействовать на всех этих дворян.
И я клянусь тебе, что эта свора,
Будет послушно подчиняться нам.

А если нет, помилуй и спаси,
Ибо конец их будет очень страшен.
Если настанет время для толпы,

Закончить с их правлением сейчас же.
Они уже и так давно не спят,
А тут еще, такое лихолетье.-

И Николай навстречу сделал шаг,
Почувствовав веленье самой смерти.
И вытащив какую-то бумагу,

Своим пером пытался написать.
То самое, что было мне и надо,
Став мимолетно что-то объяснять:

-К несчастью, большим я не обладаю.
А чем еще помочь тебе смогу?
Прости, мой друг, пока не понимаю,

Утратив всё влияние в аду.
Перед лицом бездарных генералов,
Что подчинили армию себе.

И пользуются ею в Петрограде,
Удерживая власть по всей стране.
Чиновников повсюду назначая,

Чтобы они служили только им.
Вокруг себя все ниточки свивая,
Любым путем спасая прежний мир.

За них горой стоят аристократы,
В правительстве дворяне, господа.
Ибо настолько оказались слабы,

Что только силой держатся пока.-
И подписав, мой друг отдал бумагу,
Где, будучи правителем страны,

Позволил мне, ни много и ни мало,
Закончить то, к чему так долго шли.
Дав действовать от имени закона

Против элиты, захватившей власть.
Назначив представителем от трона,
Которым Николай стал обладать.

И прочитав желанный документ,
На моем сердце что-то полегчало.
Ибо он дал мне всё на тот момент,

Всё, что хотел, на всё имея право.
Обняв тогда соратника и друга,
С которым столько раньше пережил.

Увидев, наконец, родную душу,   
Которую из пепла возродил.
И Николай услышал от меня:

-Ты помнишь, как мы вместе начинали
По преисподне в юности бродя,
Где сатану с компанией искали.

Надеясь только получить ответы,
И осознать, как был устроен мир.
Но сатаны в Тюрьме Народов нету,

Ибо всегда на небе только жил.
Но я сумел сквозь муки и лишения
Закончить то, что делали вдвоем.

В конечном счете, даровав прощенье,
За то, что ты со мною не пошел.
Но жизнь моя кончается отныне,

И вам самим придется без меня
Продолжить то, что раньше сотворили,
Освобождаясь из небытия.

И ты, мой друг, как многие другие,
Поможешь мне спокойно отойти.
Ибо ты будешь дальше, как и ныне, 

Правителем на всей святой Руси.
Дабы продолжить претворенье в жизнь,
Идеи, что на знаменье поднял,

Весь наш народ, страдая бескорыстно,
Лишь бы просвет, когда-нибудь настал.
Иван и остальные тебе в помощь,

Мои друзья, соратники в борьбе.
С которыми сошли под землю снова,
Узнав, за что их Родина в тюрьме.

Теперь прощай, я все тебе сказал,
У моей жизни истекает время.
Пока однажды не угасну сам,
 
Закончив, наконец, свои свершенья.-
Я замолчал, оставив Николая,
И поспешил немедленно уйти.

На этот раз прекрасно понимая,
Что приобрел по милости судьбы.
Держа в руках священную бумагу,

Дававшую мне право делать всё,
Чтобы закон работал так, как надо,
Свергая всех, кто шел против него.

Осталось только заручиться силой,
Способной государство превозмочь.
Которым управляли проходимцы,

Не чувствуя к нему даже любовь.
И мы ушли с Иваном второпях,
Покинув дом, в котором раньше жили.

Храня молчанье на своих устах, 
Задумавшись о том, чего достигли.
Не ведая, куда же нам идти,

Но мы нашли, оглядывая город,
Собрание бесчисленной толпы,
Где для восстанья нужен только повод.

Ибо горит земля под их ногами,
От голода стонал простой народ.
Которым хлеба даже не хватает,

Не представляя, что их дальше ждет.
И фабрики стояли без рабочих,
Что умоляли выплатить пайки.

Работая бесплатно днем и ночью,
Устав уже сводить  свои концы.
И каждый день, у каждого завода,

На стачках поднимается волна.
Против того искусственного гнета,
Что против них создали господа.

Пресытившись от лжи и обещаний,
Что всё вернется на круги своя.
Когда еще хоть как-то выживали,

От голода совсем сойдя с ума. 
Им не на что кормить своих детей,
По всей России хлеба не хватает.

И даже если простоят весь день
У бакалейных - дела не исправят. 
Им остается только выжидать.

На паперти вставая на коленки.
Там, где народу любят подавать
Богатые, у входа в лоно церкви.

А между тем, холодная зима
Заваливала снегом преисподнюю,
И скатывалась медленно страна

Повсюду в революцию, и только.
Ведь не было другой альтернативы,
Кроме сверженья власти богачей.

Когда настолько кончились все силы,
Терпеть страданья у простых людей.
И собралась однажды у вокзала

Огромная, несметная толпа,
Которая таких, как я, и ждала,
Чтобы начать великие дела.

Но кто бы мог подумать, в самом деле,
Что дворянин их будет возглавлять.
Которого и слушать не хотели,

Мечтая только жизнь мою забрать.
А я не стал никак сопротивляться,
Как будто бы, не чувствуя нужды.

В конечном счете, смерти не боялся.
Став грезить только о ее любви.
Пускай Иван воскликнул перед ними:
 
-Товарищи, послушайте меня,
Кого на гибель вы приговорили,
Хотя бы дайте оправдать себя!

После всего, что раньше испытали,
Чтобы сюда, вам правду донести…
Мы замолили все грехи делами,

Паломничая в рай из-под земли!
Так заклинаю, только пощадите!
Не для того, наверно, собрались,

Чтобы убить! Пожалуйста, внемлите!
Оставьте нам хотя бы нашу жизнь!-
Но разговоры их не убедили, 

Моя судьба была предрешена.
И я нависнул над судьбой России,
Словно клинок дамоклова меча.

Под фонарем, болтаясь на веревке,
Среди толпы скопившихся людей.
Не представляя, что же будет после,

Когда умру, оставив только тень.
Но время шло, а смерть не наступала,
Так и оставив над землей висеть.

Где иссякали силы без остатка,
Пускай давно был должен умереть.
Не зная сам, когда конец настанет,

Какой бы ни был, более того.
Но жизнь меня еще не покидает,
Поскольку смерть не требует ее.

А люди смотрят, задержав дыханье,
Как будто бы и сами там висят.
Только сейчас увидев основанье,

Что я был тот, о ком все говорят.
И заорала громогласно площадь:
Так наш спаситель все-таки пришел!-

И голоса кричали, все истошней,
В толпе воскликнул: -Правда, это он!
Так отпустите, рас уж не убили 

Достаточно испытывать судьбу!-
И точно так они и поступили,
Спустив меня и сняв мою петлю.

И в тот же миг я канул на колени,
Как только был опущен со столба.
И вся толпа стояла в изумлении,

Что до сих пор в живых остался я.
Они просили, встав передо мною,
Чтобы исполнил то, зачем пришел.

Осуществив мечту любой ценою,
Не пожалев для этого ничто.
И я поднялся над толпой народа,

Как триумфатор будущих побед.
Обняв Ивана, только и всего-то,
За всё, что сделал этот человек.

Произнося последнее воззванье,
Которое способен донести.
Что вызвало в народе ликованье,

Узнав о том, что жаждали они.


***************************


И я сказал: -Спасибо вам до гроба,
Пускай в него не скоро попаду!
Ибо продолжу жить, пока природа

Не призовет скончаться самому.
Дав завершить великие свершенья,
Которые когда-то начинал.

Пускай не так все вышло, тем не менье,
Как изначально сам предполагал.
Не в силах уничтожить преисподнюю

Словами, да бескровно разойтись.
Осознавая, что с меня довольно,
Вручая смерти собственную жизнь!

За все добро, которое свершила,
Чтобы помочь взойти на небеса!
И там узнать судьбу для всего мира,

Которая была нам создана!
Я много лет истошно добивался,
Открыть секреты, почему, за что?

Народ безгрешный в пекле оказался,
И продолжал тащить своё ярмо!
Ну, так внемлите, бедные народы,

Зачем же преисподняя создана.
Создателем, что наживал доходы,
На крови тех, кого сослал сюда!

Наместников по пеклу расставляя,
Чтобы хранили прежним бытие.
И подати на небо отправляли,

В чистилище, присваивая  всё! 
Но крах придет гнилому мирозданью,
Поверьте мне, что час уже настал.

Осуществить благие начинанья,
Освобождая всех, кто прозябал!
Грядет черед великих потрясений,

Никак иначе больше не дано.
И прежний мир погибнет во спасенье,
Забрав с собой поборников его!

И это всё от имени закона.
В конце концов, должно произойти. 
Вот документ, дающий мне свободу

Низвергнуть преисподнюю изнутри!
А дальше остальное мирозданье
Последует за нами целиком.

И мы добьемся то, чего так ждали,
От сатаны очистив небосклон!-
И я услышал, как взорвалась площадь,

От ликованья после моих слов.
И вся толпа пришла ко мне на помощь,
Толкая Революцию вперед.

Ибо народ, желавший отпущенья,
В конце концов, проснулся ото сна.
И сам пошел тогда за провидением,

Снося любых ногами затопча.
И задрожал под нами город-крепость,
Когда поднялся целый Петроград.

Распространив народные волненья,
Уже не в силах повернуть назад.
Ибо настал момент необратимый,

Когда народ не смог уже терпеть.
На улицы стекаясь как лавина,
Услышав, что хотела от них смерть.

И как бы там жандармы ни пытались
Остановить огромную толпу,
Она все больше только нарастала,

Не подчиняясь больше никому.
Стреляя бесконечно из винтовок,
Простых людей пытаясь испугать.

Но им никак не справиться с народом,
Каких бы сил ни стали применять.
Как будто в море камушки бросали,

Пытаясь на испуг остановить.
Но это смехотворным оказалось,
И не могло никак иначе быть.

А между тем толпа не отступала,
И прорывалась к Зимнему дворцу.
Захватывая всё, что повстречала,

Уже совсем приблизившись к нему.
Опустошая части, гарнизоны,
Где подавляли силою солдат.

Забрав у них оружие, патроны,
Что были так нужны им в этот час.
Против жандармов только применяя,

Переступая каждого из них.
По городу победный клич бросая,
Где подавляли всех, кто еще жив.

Но Временная Власть не унималась,
Используя последние войска.   
У Зимнего собрав, всё что осталось, 

И Смольный защищая как могла.
Со всех сторон поставив баррикады,
Удерживая чудом рубежи,

Но с каждым шагом люди наступали,
Только усилив градусы борьбы.
И льется кровь, как раньше не бывало,

По мостовой гигантских площадей.
Где мертвые лежали как попало,
После себя оставив только тень.

И матерная ругань раздавалась,
Под звуки беспорядочной пальбы.
Что с воплями людей перемешалась 

До наступления страшной тишины.
И рвутся бомбы, падают снаряды,
Пока толпа бросалась на штыки.

Смывая всё, что перед ними встало,
Захлебываясь в собственной крови.
Сгущая тучи в страшной кавалькаде,

Откинув войско из последних сил.
Пока однажды с места не сорвались,
Перед лицом того, кто победил.

Пытаясь сами спрятаться в застенки,
Закрыв ворота Зимнего дворца.
Не замечая, как попались в клетку,

Когда повсюду мечется толпа.
Которую не в силах удержать:
Сама природа рвала и метала.

И люди шли ворота осаждать,
После всего, что перед ними пало.
И вся толпа набросилась на них,

Перемахнув по прутьям за решетку.
И каждый бился там, пока был жив,
В неравной схватке проиграв достойно.

Пока кидались стражники у входа,
Насаживать их скопом на штыки.
Расстреливая всех, кого угодно,

Ибо для них они - бунтовщики.
Но люди все сильнее наступали,
Раскачивая ставни у ворот.

Которые едва-едва держались,
Не выдержав, как ломится народ.
И даже стража бросила винтовки

И врассыпную стала отступать.
От страха перед тем, что будет после,
Когда плоды придется пожинать.

И вот настал момент исповедальный,
Ворота были сорваны с петель.
И весь народ ворвался внутрь зданья,

Сметая всё, что встретилось за ней.
И мало кто рассчитывал на милость,
Скрываясь в осаждаемом дворце.

Толпа идет и, что бы ни случилось,
Смертельный бой не кончится уже. 
Но были те, кто сам себе хозяин,

И кто не мог остаться во дворце.
Где кабинеты со страной бросали,
От страха угодить в руки толпе.

Чиновники спасали свои шкуры,
Пока еще возможно их спасти.
Всё остальное было им не нужно,

До этого довольно нагребли.
Пускай никто совсем не ожидал,
Что их конец придет неумолимо.

Пока однажды все же не настал
Великий бунт во благо всего мира.
И Смольный точно так же захватили,

Где врассыпную бросились войска.
Оставив тех, кому они служили,
Кто заседал, совсем сойдя с ума.

Свои надежды тщетно возлагая,
Что им удастся все же сохранить,
Привычный строй, который они знали,

Но так оно не может дальше быть.
Как ни пытались навязать порядок,
Собравшись ранним утром во дворце.

Где находилась целая ватага,
Парламентом являясь в том числе.
И спикер, восседающий на троне,

Дал право слова каждому из них.
Кто захотел принять участье в споре,
Об общем деле там поговорив.

Став заседать среди аристократов
И высшего сословия страны.
Пока они кричат невероятно,

Пытаясь свои мысли донести.
По сторонам взирая друг на друга
В огромном зале Смольного Дворца.

Став дожидаться, что случится чудо,
Но вместо чуда к ним явился я.
Пускай меня совсем не замечали.

С Иваном подойдя со стороны.
Выслушивая всё, что там болтали,
Увидев пир, что шел среди чумы.

Когда сошлись надменные вельможи
Делить и дальше труп своей страны.
Пытаясь сделать всё, что еще можно,

Лишь бы не дать воскреснуть вопреки.
Рассовывая части по карманам,
За них устроив бешено грызню.

В борьбе за то, что доставалось даром,
Не относясь и близко ни к кому.
Даже в момент их общей катастрофы,

Не забывая шкурный интерес,
Присвоив все, что было у народа,
Забрав страну, оставив ему крест.

Пока однажды бешеная ярость
Не вырвалась на волю изнутри.
И вдруг я понял, что мне оставалось.

Приняв решенье, выйти из тени.
Наслушавшись нелепых разговоров,
Которыми бушует целый зал.

Пока однажды мне не дали слово,
Как только сам насильно его взял.
Внезапно оказавшись перед ними,

Притягивая взоры всех дворян.
Что при царе еще меня судили,
А нынче я пришел судить их сам.

После всего, что пережил посмертно,
Так много раз бросая этот мир.
Стремясь исполнить долг самозабвенно,

Пока однажды не вернулся к ним.
К вельможам, что от страха занемели,
Признав во мне знакомое лицо.

Между собой роптать став еле-еле,
Не в силах больше сделать ничего.
Став повторять одно и тоже слово,

Что было моим именем: -Максим.
Но здесь оно звучало по-другому,
Как будто бы я сам его забыл.

Задумавшись о чем-то перед ними,
Став говорить, устало донося,
Послание, что в сердце проносил я,

Ибо воскреснул из небытия.
Так и сказав:-Позвольте обратиться
К собранию!- И спикер слово дал,

Пока никто не смел пошевелиться,
А я продолжил обходить весь зал:
-От имени закона ваш парламент

Считается распущенным теперь.
Ибо народ восставший будет править,
Развеяв свое прошлое как тень.

Вы не достойны представлять его,
После всего, что сами натворили.
По всей стране, присваивая всё,

Не заслужив прощенье в этом мире.
Вы сборище ворюг и шарлатанов.
Вам только бы борделем управлять.

Но вы решили, что вам больше надо,
Став Родину на это подбивать!
Изменники, посмевшие так много

Себе позволить! Подорвав закон.
Но вас сместят сегодня всенародно,
Освободив от негодяев трон!

Вот документ, что мне дает на это,
От имени закона, все права.
Ибо он был написан человеком,

Что вами же поставлен за царя.
Являясь председателем России,
А вот он, председатель, написал.

Что вы врагами для народа были,
И выгнать вон насильно приказал!-
От этих слов вельможи задрожали

Вдруг осознав, о ком я говорил.
Все вместе став роптать о Николае,
Ибо для них предателем он был.

Внезапно обнаружив перед ними,
В огромном зале Смольного Дворца,
Как рядовые люди подходили,

Последовав примеру их вождя.
Став собираться в зале заседаний,
После того как всюду обошли

Дворец, который вместе осаждали,
Где правили страной временщики.
С винтовками и пиками врываясь,

Став получать приказы без конца,
Которые мгновенно выполнялись,
Доверившись и раз и навсегда. 

Карая всех, кто смел сопротивляться,
Сдающимся оставив только шанс.
Пока для них в природе оставался,

Прощенье подарив на этот раз.
Всех остальных, шеренгой окружая,
Чтобы потом насильно низложить.

Приказы все дословно выполняли,
Прислушиваясь к сердцу так и быть.
Услышав наконец-то повеленье,

Когда сказал: -Довольно, господа!
Пора сменить вам местоположение,
Утратив свои прежние права!-

И ополченцы, окружив парламент,
Набросились немедленно на них.
И стали выводить, толкая сзади,

В итоге, тронный зал освободив.
Пускай ушли вельможи неохотно,
Но к ним насильно применяли власть.

Когда их всех вели поочередно,
Чтобы потом из Родины изгнать.
Ибо свершилось, то чего хотели,

Восстанье началось в тартарары.
Подняв свои священные идеи,
Рожденные когда-то на Руси.

Смерть вывела народ на баррикады,
Под гнетом пуль, толкая напрямик.
За новый мир, свергая супостатов,

Чтобы совсем избавиться от них.
Ибо в руках ее свивались нити,
От каждой жизни, всех до одного.
 
Для всех являясь, как освободитель,
После всего, что здесь произошло.
И я пошел за нею до конца,

Приняв свои предчувствие на веру.
И в тронном зале Смольного дворца,
Увидел, как вокруг все опустело.

Как много дней прошло с тех самых пор,
Когда меня судили в этом зале.
Где государь издал свой приговор,

После чего огню меня придали.
Но что теперь от прошлого осталось?
Лишь только тени от былых времен.

Другая жизнь отныне начиналась,
По-прежнему оставив только трон.
На нем сидел когда-то государь,

Наместник божий для всея России.
Что протянул повсюду свою длань,
Пока его насильно не сместили.

А между тем по Зимнему дворцу, 
Так и бродили наши санкюлоты.
Присягу дав лишь своему вождю,

Пока служили вместе для народа.
Пускай тогда мне было нелегко
От страшного до боли ощущенья.

Почувствовав, что время истекло,
С тех пор как я попал на эту землю.
Увидев смерть, сидящую на троне,

Что весело смеется надо мной.
Всей властью, обладая в преисподне,
А это значит, что никто другой

Против нее пойти уже не в силах,
Обняв живот, где маялось дитя.
Которому рождение светило

А мне скончаться, раз и навсегда.
Не пожалев себя перед любимой,
Мечтая только обрести покой.

Утратив свою жизнь неумолимо,
Оставив этот мир любой ценой.
Мечтая подытожить свое дело,

Уже не в силах завершить его.
Ибо попалась страшная дилемма,
Я в женщину влюбился, как назло.

От участи, которой все решалось,
Сумев когда-то мир освободить.
Но страсть во мне сильнее оказалась,

И я решил позволить ей родить.
Предав народ и все свои идеи,
Во имя счастья спутницы своей.

Перед которой сам благоговею,
Испытывая страсть по сей же день.
Как ни пытался подарить спасенье

Для всех, кто прозябает под землей.
Создателя убив во избавленье,
Пожертвовав тогда его сестрой.

С которой был не в силах просто так
Расстаться до сих пор на белом свете.
Став от любви испытывать экстаз,

Который смог найти только у смерти.
Увидев наконец-то в тронном зале
Красавицу, взошедшую на трон.

После того, как всех вельмож изгнали,
Она пришла, гордясь моим трудом.
Став призывать, протягивая руку,

К ней подойти, вставая надо мной.
Внутри себя испытывая муку,
В конвульсиях страдая день-деньской.

Но вдруг я, сам того не замечая,
Заплакал и свалился перед ней.
Закрыв глаза от страшного свиданья,

Став таять незаметно, словно тень.
Пытаясь подползти к ней на коленях,
От боли извиваясь на полу.

Остановившись, лежа на ступенях,
В ногах у той, которую люблю.
Став умолять приблизиться ко мне.

Забрать с собой, пока не растворилась.
Но смерть не хочет, глубоко в душе,
Чтобы судьба моя остановилось.

Пускай часы последние сменялись,
Не больше суток отводилось мне.
А дальше мое тело мертвым станет.

Ради любви растаяв в пустоте.
Но я не против, жалости не надо,
Иной судьбы и сам не захочу.

Желая только, чтоб меня забрала,
Став подползать к любимой на полу.
Но мое время, видно, не пришло.

И лишь Иван, стоящий за спиною,
Со мной остался дальше без нее,
А госпожа, беременная мною,

Куда-то растворилась вопреки.
Пытаясь подготовиться к рожденью
Ребенка, что выходит изнутри,

Убив меня, с момента сотворенья.
Вдруг ощутив, как кто-то поднимает
Меня за плечи, посадив на трон.

Увидев рядом доброго Ивана,
Что был со мною до конца времен.
Став говорить о многих опасеньях,

Которым просто не было числа.
Ибо везде гремели потрясенья,
Над городом повиснув, как чума.

Где власть перехватили санкюлоты,
Которых мы подняли на борьбу.
Став упиваться воздухом свободы,

Пробившимся в народную тюрьму.
По улицам шеренгами шагая,
Чиновников повсюду тормоша.

Принять режим насильно заставляя,
Чтобы построить новый мир с нуля.
Встречая только тень сопротивленья

На улицах, где царские войска,
Бежали, дожидаясь подкрепленья,
Что призваны из Царского села.

Откуда, несомненно, собирались,
Их части ранним утром подойти.
И подавить всё то, что создавали,

Пока еще не так были сильны.
Прислуживая белым генералам,
Что заседали по своим штабам.

Узнав о том, что в городе настало,
Когда пришел конец временщикам.
С которыми в интригах состояли,

Бунтовщиков мечтая подавить.
Но мы от них другого и не ждали,
Приняв решенье, как нам стоит быть.

И я взмолился трепетно к Ивану,
Став задыхаться, мучаясь в поту:
-Ты должен воротиться за отрядом,

Который мы оставили в лесу.
Ну, так ступай за ними поскорее,
А мне конец подходит все равно.

Но у тебя есть миссия на свете,
Продолжить то, что мною начато.
Оставь меня, давай же, уходи!

Я так хочу отмучиться спокойно.-
Но старый друг метался вопреки,
Пытаясь муки разделить со мною.

И лишь потом, немного подождав,
Почувствовав, насколько дело плохо.
Он поступил на совесть, не за страх,

Покинув мое поприще и только.
Ибо так просто власть аристократов
Свои бразды не может уступить.

Призвав на помощь царских генералов,
И все войска, что оставались быть.
Но я сумел отправить за подмогой

Ивана, чтобы всех предупредить.
Что ополченцам нужно войти в город,
Сумев штыками власть установить.

И после небольшого промедленья,
Он бросился опять в обратный путь.
Где собралось большое ополчение,

Способное весь мир перевернуть.
И прошагав нелегкую дорогу,
Через кордоны вражеских постов.

Он вновь вернулся к людям в их чащобу,
Где находился штаб большевиков. 
Устало поднимаясь перед ними,

Став доносить воззванье для толпы.
Чтобы они сплотили свои силы, 
И в трудный час народу помогли:

-Внемлите же, друзья мои, сегодня
История не может больше ждать.
Нам нечего в засаде делать больше,
 
Мы победили временную власть.
Их скинуло народное восстанье,
И был захвачен город на Неве.

Но враг еще имеет основания
Надеяться, что всё вернет себе.
За них стоят невиданные силы,

И нас призвали на подмогу встать!
Иначе всё, что раньше получили,
Придется понапрасну  отдать.

Так поднимитесь, воины свободы,
Уж близок час, когда мы победим.
Уничтожая всех врагов народа,

Заставив их покинуть этот мир!
А дальше будет все совсем иначе,
И мы построим город на холме.

Где счастье обретем намного раньше,
Чем обретут все люди на земле!-
И бросились к нему народовольцы, 

Каким являлся, в том числе, Иван.
Став помогать ему по своей воле,
Собрав отряд, который возглавлял.

Приблизив час последнего удара,
Из лесу уводя их за собой. 
Ибо столица оказалась взята,

И сдать ее нельзя любой ценой.
Перед лицом штабистов, генералов,
Что не могли так просто отступить.

Из Царского села послав отряды,
Лишь бы восстанье силой подавить.
Казаков собирая повсеместно,

Простой народ нагайками глушить,
Напоминая людям, где их место,
А коль не вспомнят, значит им не жить.

Расправиться безжалостно мечтая,
Со всеми, кто в столице бунтовал.
Но в городе так просто не сдавались,

Какой бы враг на них ни наступал.
А что там дальше, мы еще увидим.
Когда погибнем либо победим.

Историю напишет победитель,
А наш народ был именно таким.
И шли часы. Во время ожиданья

Мы продолжали защищать дворец.
Отбрасывая всех, кто перед нами
Использовал огромный перевес.

Став собирать последние резервы,
Перед лицом несметного врага.
Оттягивая время постепенно,

Лишь бы подмога все-таки пришла.
Повсюду создавая укрепления,
Когда уже не время отступать.

Подняв на щит народное волненье,
Пытаясь им посильно управлять.
А между тем противник торжествует,

Не представляя, что ему грозит.
Пока с людьми на улицах воюет,
Уничтожая каждого из них.

И казаки ни в чем не уступали.
Топча толпу, что встанет на пути.
Пока народ в столице подавляли,

Пытаясь мироздание спасти.
Так и пытаясь, волею господней,
Свои порядки здесь установить.

И управлять посильно преисподней,
Растаскивая всё, что может быть.
Пускай никто пока еще не знает,

Что их конец совсем не далеко.
Как только ополчение ударит
И принесет возмездие своё. 

И этот миг настанет очень скоро.
Вот-вот. Иван совсем не далеко.
Что принесет спасенье для народа,

Карая всех, кто шел против него.
Лишая жизни всех белогвардейцев,
Что видят мир совсем наоборот.

Уже не в силах убежать от смерти,
Когда их срок однажды подойдет.
И он пришел, когда его не ждали,

Казачество захвачено врасплох.
У города, который осаждали, 
Еще не зная, чья же там  возьмет?

Со всех сторон душило ополчение,
Не позволяя войску наступать.
Уничтожая всех без исключенья,

Кого смогли возмездию придать.
За ними шли простые горожане,
Что защищали город как могли.

И, как и раньше, с голыми руками,
В конце концов, к атаке перешли.
Порядок сил настолько изменился,

Что генералы бросились бежать.
Пока еще возможно укрепиться
На рубежах, где нечего терять.

Их офицеры сильно паникуют,
Осознавая, что для них грозит,
Если войска немедля не отступят,

В конце концов, толпа их победит.
Забрав у них последнюю надежду,

Опять вернуться к власти на Руси.
Которую хотят неимоверно,
Но шанса им другого не найти.

Спасти себя и всё, что вместе с ними
Останется на много лет вперед.
Забрав с собой имущество России,

Хозяином которой был народ.
И собралось большое заседанье,
Решавшее, как дальше поступить.

Лишь бы спасти своё существованье,
В истерике не зная, как им быть.
И стены штаба сразу опустели,

Как только съезд, решение принял.
Отдав приказ такой, как захотели, 
Спасать себя и высший персонал.

А между тем, войска не отступали, 
Продолжив сами сдерживать толпу.
Еще не зная то, что их предали,

И бросили в проигранном бою.
Оставив дальше воплощать надежды,
Которые давно уже мертвы. 

Пускай все жертвы были бесполезны,
Перед лицом народа всей страны.
Их ожиданья кончились напрасно,

Не оправдав износа своих сил.
И с каждым часом становилось ясно,
Что прежний мир уже не сохраним. 

Против толпы не в силах отбиваться,
Перед возмездьем страшного суда.
Так и приблизив смерть свою напрасно,

Которая их косит, как чума.
И содрогались улицы под ними,
Когда с печи поднялся весь народ.

Которого нежданно разбудили,
Не представляя, что произойдет.
Побоище не долго продолжалось,

Конец пришел для каждого из них.
И войско генералов разбежалось,
Бросая тщетно мертвых и живых.


****************************

И в тот момент, когда мы победили,
Я вдруг услышал стоны за спиной.
Осознавая, смерть была причиной,

Что пребывает в муке родовой.
Где-то в своих покоях изнывая,
Испытывая схватки изнутри.

Что все сильнее только нарастали,
Родить, пытаясь, плод нашей любви.
А я сидел на троне безмятежно,

Совсем один, взирая в темноту.
Вдруг осознав, что гибель неизбежна,
Как только кровь почувствовал во рту.

Став задыхаться, муки ощущая,
Такие же, как чувствовала смерть.
Пока дитя на белый свет рожала,

Мне предстоит оставить этот свет.
Забыв про всё, что грело мою память.
Уже не в силах думать ни о чем.

Когда настолько плоть моя страдает,
И тянет мою душу выйти вон.
Я ухожу в разлуке от любимой,

Приняв судьбу, что ею мне дана.
Лишь бы она осталась быть счастлива,
Родив ребенка, потеряв меня.

Внимая крик ее многострадальный,
После всего, что слышал на земле.
И сердце мое стонет от отчаянья,

Помочь не в силах ей ничем уже.
Да и зачем, когда она рыдала,
С улыбкой принимая свою боль?

С которой столько счастья испытала,
Словно себя почувствовав живой.
Взывая в пустоту многострадально,

От радости, что было ей дано.
Стать матерью не только мирозданья,
Но и ребенка, так же своего.

Что был зачат когда-то в небеси,
Где вместе с ней по саду возлежали.
И наслаждались похотью любви,

Пока дитя однажды не зачали.
С тех пор прошли бесследно месяца,
Приблизившие час его рождения.

А вместе с тем кончалась жизнь моя,
Приняв свою судьбу во избавленье. 
Внезапно ощутив, как задыхаюсь,

И больше не способен продохнуть.
По-прежнему на троне возвышаясь,
Где остается ждать совсем чуть-чуть.

И вдруг перед глазами потемнело,
Я застонал, испытывая боль. 
Почувствовав, как тело опустело,

После разлуки с собственной душой. 
Все кончилось, судьба остановилась.
И наступила тишь и благодать.

Мечтая принести ее для мира,
Но должен сам отныне умирать. 
Куда-то испарившись без оглядки,

В конечном счете, так тому и быть.
Я с этой жизнью наигрался в прятки,
Теперь хочу заснуть и всё забыть.

Оставив то, что раньше со мной было.
Не представляя, что там ждет меня.
В объятиях совсем другого мира,

Где смерть была хозяйкой всех и вся.
Свое дитя, укрытое под сердцем,
Однажды изродив на белый свет.

Сумев добиться этого мгновенья,
После того, как я сошел на нет.
Как будто бы связав единой нитью

Две наши жизни раз и навсегда.
Приняв меня таким, как полюбила.
Навечно мою душу сохраня.

Взяв на руки любимую кровинку,
Укрыв ее под белый балахон.
Младенца согревая непосильно,

Пускай в аду рожденье приобрел.
Прижав к себе, слезами обливая,
Бросая взгляд с улыбкой на дитя.

Став пожирать влюбленными глазами,
От счастья, что ребенка родила.
Став матерью, которой так хотела,

На этом свете, чувствовать себя.
Как женщина, которой нужно тело,
Для высшей цели жизнь произведя.

Максима то и дело вспоминая,
Заглядывая мальчику в глаза.
Родную душу словно узнавая,

Которая внутри него была.
Младенца положив на свои плечи,
К нему взывая: -Милый, отдохни.-

Пытаясь убаюкать так сердечно,
Оставив лежа на своей груди.
О прошлом то и дело вспоминая,

Шепча ему: -Всё будет хорошо...
Твоя судьба теперь совсем другая,
Но жизнь твоя бесценна все равно.

Я обещала, что не дам в обиду,
И не позволю с жизнью разлучить.
И вот смотри, какой ты стал для мира,

Каким всегда тебе хотелось быть.
Ты человек с рожденья, воплоти.
Утративший бесовское обличье.

Скрывавшее все прелести души,
Покоя не давая тебе лично…
Мой маленький, так много натерпелся

Ну, ничего, немножко отдохни.
Забыв про всё, что кончилось, конечно.
Оставив только тень нашей любви.

После всего, что между нами было,
Я все готова сделать для тебя.
Для самого любимого мужчины,

Которого посмертно родила...
И что бы там с тобою ни случилось,
Ты будешь возвращаться, мой сынок.

В утробе возрождаясь в прежнем виде.
Посмертно повторяя свой исход.
Ибо не дам тебе на этом свете,

Растаять в мирозданье без меня.
Ты нужен мне и мы пробудем вместе.
Сначала и до самого конца.

Пока однажды не свершится чудо,
Которое позволит подвести
Срок нашей жизни до ее исхода

Закончив все искания судьбы.
Ну, а пока, поспи, любимый мой,
Тебе так нужно силами набраться.

Забыв о прошлом, обретя покой,
В неведеньи питая свое счастье.
Я так хочу быть матерью твоей,

И чувствовать тебя своим ребенком.
Испытывая страсть по сей же день,
Какой бы ни был, ты мне нужен только.-

И смерть прижала мальчика к груди,
По-матерински нежно обнимая.
Став наблюдать за ним со стороны,

Как сладко спит, глаза не раскрывая.
Читая колыбельные ему,
Куда-то унося по преисподне…

Где весь народ поднялся на борьбу,
Чтобы добыть свободу и раздолье.
Осуществив великое восстанье,

Преследуя построить новый мир.
Столицу захватив до основанья,
А дальше всю Россию иже с ним.

Собравшись вокруг Смольного Дворца,
На площади, где толпами плясали.
И требовали только, чтобы я

К ним вышел, оставаясь еще в зале.
Не зная сами, что со мною было.
Пока однажды не пришли ко мне.

Увидев труп, сидящий у кормила,
На троне, снизойдя в небытие.
Словно живой, нетленно остывая,

В безропотном молчанье замерев.
Уставший взгляд куда-то устремляя
Став горем непомерным для всех тех.

Кто шел за мною, недочеловеком,
Но самым человечным из людей.
Который возвращался с того света,

Во имя них страдая каждый день.
Из преисподни поднимаясь к небу,
Паломничая много лет подряд.

Вернувшись в пекло, принеся ответы,
За что создатель посадил нас в ад.
Открыв глаза на сущность мирозданья,

Ради любви пожертвовав собой.
Закончив путь, поднявшись на закланье,
Лишь бы посмертно обрести покой.

После всего, что вынести пришлось,
После всего, что разум осветило,
После того, как я избрал любовь

Сам отказавшись от спасенья мира.
После всего, всего, всего, всего,
Моя судьба закончилась посмертно.

Оставив свое тело, вот и всё,
А душу смерть забрала с того света.
Прижав к себе любимое дитя,

От посторонних глаз его скрывая.
Чтобы не знал никто и никогда,
Кто именно в нем жизнь продолжает.

Став наблюдать из необъятной тьмы,
Как во Дворце подняли мои мощи,
И вынесли на радость всей толпы,

Которая терпеть не может больше.
К спасителю мечтая причаститься,
Касаясь черта, что уносят прочь.

Ибо должны останки сохраниться
Того, кто людям так хотел помочь.
И весь народ нисходится над телом,

В котором больше нету ничего.
Но их душа к нему благоговела,
Оставшись благодарными за всё.

Ибо другая жизнь наступала,
В их Родине, во всем тартарары.
Где правда наконец-то стала явна,

И люди поднимались для борьбы.
Желая мирозданье перестроить,
Когда творцу не нужно будет дань

Выплачивать, забыв про его волю.
Насильно разорвав земную ткань.
Поднявшись до земли обетованной,

Осуществив вселенский передел.
Освобождая всех до основанья,
Кто в преисподне прозябал ни с чем.

Основу заложив для государства,
Которое, как бомба под землей,
В руины превращало Божье Царство,

Подняв народ сражаться с кабалой. 
И развевались красные знамена
На площади у Зимнего Дворца, 

Где рядом с ними человек-икона,
Пусть человеком не было никогда.
Словно святыня будущего мира,

Положенный народом в саркофаг.
Где под стеклом обличье сохранило,
Чтобы мощами осветить весь ад.

И время полетело очень быстро,
Их Родина вздымалась как заря.
Став маяком для всех народов мира,

Кто жаждал выйти из небытия.
Собрав Союз неведомых размеров,
Которому грядет самой судьбой

Освободить простого человека,
Либо погибнуть в битве с сатаной.
И годы шли, и с каждым днем крепчала

В чистилище их красная страна.
Которая сильна, как не бывала,
Ибо платить налоги не должна. 

Повсюду расцветая в преисподней,
Великие постройки возводя,
И всё, что может подарить им волю,

Развеяв тьму внутри небытия.
Став поощрять любую добродетель,
Которая способна принести,

Народу счастье, благо на столетья,
Пока не сгинет всё тартарары.
Ибо никто не знал на самом деле,

Насколько долго длиться суждено,
Страданиям, что были в подземелье,
Когда еще и не предрешено….

Кто именно пожертвует собою,
Чтобы забрать создателя и смерть.
Как только мир закончится войною,

Спасая всех, кто загнивает здесь.
Но годы шли и красная столица
Отбрасывала прошлое, как тень.

У стен Кремля воздвигнута гробница
Спасителю, что был среди людей.
Ибо лежал не только в саркофаге,

А оставался до сих пор живым.
У матери срок жизни коротая,
Не представляя, кем он раньше был.

После того, как заново родился,
Утратив навсегда привычный вид.
С которым после смерти разлучился,

Свой бренный дух теперь освободив.
От прошлого, которое не в силах,
Никак иначе выйти из него.

И он скончался, отойдя от мира.
Переродившись, позабыв про всё.
Двенадцать лет на свете пребывая,

Не зная, до сих пор, кем был отец.
У матери все время вопрошая,
Но смерть не хочет рассказать как есть.

Ибо любовь к ее родному сыну,
Была сильнее всех земных забот.
Которыми полмира охватила,

Стремясь приблизить мировой исход.
Мечтая защитить свою кровинку,
Как будто от него же самого.

Ибо судьба настолько незавидна,
Которая могла бы ждать его.
Если опять весь груз воспоминаний,

К нему вернется на круги своя.
И он продолжит дальше начинанья,
Закончив свое дело за отца….

Иллюзии бесследно все развеяв,
Узнав, кем был в обличии былом.
Увидев свое тело в мавзолее,

Что было всё объято вечным сном.
И не могло иначе пробудиться,
Но смерть пока не хочет пробуждать.

Желая своим сыном насладиться,
Так и оставшись для него как мать.
Целуя свою маленькую прелесть,

Лаская по кудрявой голове.
Играя с ним, сама благоговея,
Прижав мальчонку на груди к себе.

Заглядывая в маленькие очи,
Став улыбаться слезно перед ним.
От радости, что их любовь так прочна,

Принадлежит навечно им двоим.
И чтобы дальше с ними ни случилось,
Ее любви растаять не дано.

Перед собой держа не только сына,
Но для нее он был всецело всё.
Имея на него большие планы,

Пускай пока, не думая совсем.
Что дальше с ними будет – это рано,
Их судьбам не пришел еще предел.

Оставшись молодою и красивой,
Только теперь с ребенком на руках.
Прижав к себе возлюбленного сына,

За них двоих испытывая страх.
Ибо судьба их кончится, как прежде,
Только теперь им было суждено.

К создателю поднявшись неизбежно,
Покончить с ним сойдя в небытие.
От сатаны избавив мирозданье,

А вместе с ним и смерть освободить.
От бренного земного пребыванья,
Утратив наконец-то свою жизнь.

И пусть она мечтала это сделать,
С начала до скончания времен.
Найти пытаясь только человека,

Что сгинул бы, взойдя на небосклон.
Но что-то в ней самой перевернулась,
Когда нашла достойного себе.

Впервые ощутив такие чувства,
Которых не встречала на земле.
Не в силах утолить свое влеченье,

Так и сгорая вместе от любви.
Пока однажды не пришло забвенье,
Только ее оставив во плоти.

Во имя сына бытие продолжив,
Которого любила как отца.
Приняв его за человека-бога,

Ибо такой дана ему судьба.