Пот струится со лба, заливая глаза.
Снова начат подъём, и теперь уж нельзя
повернуть назад.
Жил натянутых струны всё громче звенят,
А в висках кровь стучит как тяжёлый набат,
лёгкие хрипят.
Солнце замерло в небе над головой,
Изливая на мир одуряющий зной,
Но к вершине Сизиф продолжает свой путь.
И с привычной тропы не свернуть,
ни присесть отдохнуть.
Глыбу камня толкая перед собой,
Упираясь руками, плечами, спиной.
Каждый шаг – как бой.
Цвета крови круги расцветают в глазах,
Пена коркой спеклась в пересохших губах,
Но плевать на страх.
Камень должен стоять на вершине горы,
Таковы уж условия этой игры.
Но чем выше тропа – тем труднее подъём,
Только шрамы от камня на теле
полыхают огнём.
От усталости ноет каждая кость.
Ветер шепчет негромко, свербя словно гвоздь:
- Слышишь, парень, брось!
Сердце рвётся наружу, пытаясь сбежать,
Комом в горле застрряло и нечем дышать,
Но Сизиф опять
Шаг за шагом упрямо взбирается вверх,
Уж не много осталось, и близок успех.
Только вдруг оступился, шагнув на карниз,
И качнувшись предательски камень
срывается вниз.
От бессилия рухнув в густую траву
Он лежал, взгляд бездумно воткнув в синеву,
Может это лишь сон на яву?
Нет, не сон. Вон внизу его камень лежит.
Мимо камня ручей торопливо бежит.
Завтра всё повторить предстоит.
И спускаясь к подножью привычной тропой,
Он шагал, необласканый злою судьбой.
Но с утра, только Солнце начнёт свой разбег,
Камень в гору толкая по склону пойдёт человек!