И увидел Бог, что разделено это Царство в самом себе,
Да не огнём и мечом, а только подлой корыстью.
Но от этого Он и сам не знает лекарства,
Хоть и помнит, что в образе человеческом
всё это было ему ненавистно.
Так огорчился Бог! Неужели достаточно было вкусить
Им запретный плод единожды за целую вечность,
чтоб распался тут же веры оплот:
Да, узрели они, что наги и босы,
но откуда такая беспечность?
Чем это им, интересно, уж так опротивел Рай?
Ведь за пределами его – неизвестность.
И поесть, и одеться необходимо – значит,
надо трудиться: давай поворачивайся, успевай!
А иначе не прожить без манны небесной.
И смутился Бог – ну как же, Вавилонская Башня!
Да ведь было же наяву, пусть в далёкие времена,
но ведь на самом же деле!
Эти люди – ведь к чему-то стремились они,
не просто искали ведь день вчерашний,
риск-то какой – дыхание у Божественных Врат затруднено,
в сущности – на пределе!
Тут припомнил Бог: языки-то людские Он сам смешал –
Болтовня пустая, бессмысленная так ему досаждала...
Сказано было ведь им (и не раз!):
«Молитесь, и всё придёт!», так нет же.
Не к добру захотелось им – понимают ли они,
как слаб человек и мал? –
Истину великую вдруг познать,
даже ценой Божественного скандала!
И сошлись тут мастера со всех четырёх сторон,
И, прикинув, что к чему, затеяли великую стройку –
Грандиознее не придумаешь... И разве не в том закон,
Чтобы к истине стремиться – трудолюбиво,
и «с огоньком» – бойко?