Моя вечерь забвенно тянется к концу,
Ее лучистые князья угасли, беспристанно грея...
Я сам проникся глубиной синеющих домов
Под чистыми ветвями древ остывших.
Моя манерная шинель
Потускла в райской пучине
Гуляющих веселых дней.
Я предал ей свое значенье,
Я сухо жалясь в миг последний,
Я ей- пурге суровой,
Свое преданье душевное отдал.