Эх, «Калинушка», юбка-колокол,
от серпа твой путь, да от молота,
эх, «Малинушка», песня звонкая,
небо низкое, утро ломкое.
Часто вижу я нечто странное,
всё вокруг меня ресторанное:
за столами пьют водку русскую,
а у девочек брючки узкие.
Брючки узкие, из Италии,
у Мариночки, у Наталии,
девки местные, с кавалерами,
все культурные, все с манерами.
Все хотят вина, все хотят гульбы,
и за столик сесть не к кому абы,
и желают все, коль отломится,
с иностранцами познакомиться.
Не понятно им, что понятно нам:
после пятой нет некрасивых дам,
но, когда-нибудь, всё ж втемяшется –
на пустой живот легче пляшется.
У меня в башке мысли лёгкие:
дамы есть ещё одинокие:
вот, стоит одна, губки бантиком,
назовусь я ей математиком.
А потом – к другой: чёлка рыжая,
эх, судьба моя, забулдыжная:
где с утра проснусь – интересен факт,
не припомнить уж, с кем вошёл в контакт.
Я люблю таких, если спящие,
про «любовь на век» не гундящие,
я люблю, когда девка верная,
девка бойкая, не фанерная.
Так танцуй, вертись, юбка-колокол,
от «Калинушки» на душе раскол,
от «Малинушки» кисло-сладко мне
и танцует чёрт танец на стене.