Красивые, все очень красивые - она аккуратно отложила телефон в сторону, закрыв «инстаграм» и посмотрела вдаль, чуть глотнула кофе и перевела свой взгляд в мой адрес. Я ответил нежностью, настоящей нежностью, что была в этот момент во мне. Слеза подкатывала, в горле першило, и душевные струны перетягивались и почти лопали.
- Дочка, всегда есть красивые, очень красивые, и даже ещё красивее всех самых красивых. А есть обычные, есть некрасивые, но настоящие, живые и подлинные.
- Зачем ты говоришь такие простые вещи, которые совсем не работают. Верно, ты хочешь сейчас продолжить и подвезти всё это к духовному сиянию, что наполняет души, что создаёт личности. Знаю, знаю, я уже это много раз слышала, но, если ты некрасив, никто не станет смотреть тебе в душу, просто не захочет, просто испугается. Да, и потом, папа, мне же самой больше нравятся красивые, правда ведь, давай оставим этот разговор, я всё прекрасно понимаю.
Она нервно задергала джойстик своей коляски и закрутилась на ней на месте. Смотрела на меня, бросала взгляд на стол и всё крутилась. После аварии она перестала ходить, теперь ей уже 20 лет, самый бодрый, самый буйный и самый красивый возраст, а она была некрасива, некрасива для всех, чуждая и потерянная. Диалог, честно говоря, клеился очень плохо, клей был хреновый, жизнь есть жизнь, как ты убедишь, когда сам не веришь в то, что говоришь. Она была права, на некрасивых не смотрят, их не замечают, их игнорируют, и уже тем более дам, мне бы этого не знать. Я вздохнул, скомкал губы у их самого края, взял сигарету и закурил.
- Зачем ты куришь? Тебе же нельзя, бросил же вроде?
- Не знаю, захотелось, так, секундная слабость.
- Ммм. Наверное, но бросай, тебе же нельзя.
Не клеилось, совсем не клеилось. Я затыкал рот сигаретой, не затягиваясь, и думал, постоянно думал, как это можно исправить, и можно ли… На улице было тепло, прохожие оглядывались, думая о своём и проносились мимо. Наш белый пластиковый столик стоял у самого края кафе и смотрел на живой и красивый Невский проспект. Жизнь кипела, проносились красивые, порой очень даже красивые, и оставляли свой след в нашем неудачном диалоге.
На стол откуда-то незаметно и неожиданно сел белый голубь, заворковал и с гордым видом начал гарцевать от края до края, чуть выпячивая лапку, на которой висела маленькая красненькая бирочка. Дочка улыбнулась, отвлеклась от пасмурных дум, что так сильно озадачивали весь её вид, просветлела и с нежностью начала его кормить круассаном.
- Извините, очень вас прошу, извините, он всегда своеобразно непослушный. Красавчик, иди сюда, на ручку, гуль-гуль.
Голубь грациозно и послушно спрыгнул ему на руку и аккуратно белой головкой прижался к его большому пальцу. Перед нами стоял карлик, опрятного вида, уродливый в обычном нашем понимании, но с таким добрым и уверенным взглядом, что он показался мне очень красивым, очень приятным и милым. И кажется, дочке тоже. Она сверкнула чистой и беззаботной улыбкой вперемешку с дерзким смехом, что хочет вызвать симпатию.
- Ах, это ваш. Такой красивый, прелесть, какой же прекрасный…
- Да, да – он вдруг засверкал кривыми зубами, и захохотал искренне – этот голубь, очень красив, но не лучший из моих, поймите, я ведь сам-то урод, но тянет меня к красивому, ничего поделать с этим не могу, не к людям, а красивому вокруг, настоящему в своей красоте, к птицам, право моя слабость, к природе, к жизни, красивой, настоящей жизни.
Сигарета закончилась, пошёл фильтр, я смотрел на него, выпучив глаза, но табачную палочку гордо и нелепо продолжал держать между пальцев. Я понял и обрадовался тому, как вновь родилась моя дочь, я был этому свидетелем.
Красивые, подумал я, красивые, они оба были очень красивые. Они хотят любить всё красивое, хотя некрасивы сами, пусть.
Роскошную свадьбу мы сыграли через год на испанском побережье, карлик, кстати, сам всё оплатил, оказывается, он какой-то там известный интернациональный доктор каких-то там серьёзных наук.
Красивые! К чёрту, все эти красивые, когда мир гораздо красивее, и никто с ним близко сравниться не сможет.
SH