Это я говорю не всем вам, а тем, которые осудили меня на смерть. А еще вот что хочу я сказать этим самым людям: быть может, вы думаете, о мужи, что я осужден потому, что у меня не хватило таких слов, которыми я мог бы склонить вас на свою сторону, если бы считал нужным делать и говорить все, чтобы уйти от наказания. Вовсе не так. Не хватить-то у меня, правда что, не хватило, только не слов, а дерзости и бесстыдства и желания говорить вам то, что вам всего приятнее было бы слышать, вопия и рыдая, делая и говоря, повторяю я вам, еще многое меня недостойное – все то, что вы привыкли слышать от других. Но и тогда, когда угрожала опасность, не находил я нужным делать из-за этого что-нибудь рабское, и теперь не раскаиваюсь в том, что защищался таким образом, и гораздо скорее предпочитаю умереть после такой защиты, нежели оставаться живым, защищавшись иначе. Потому что ни на суде, ни на войне, ни мне, ни кому-либо другому не следует избегать смерти всякими способами без разбора. Потому что и в сражениях часто бывает очевидно, что от смерти-то можно иной раз уйти, или бросив оружие, или начавши умолять преследующих; много есть и других способов избегать смерти в случае какой-нибудь опасности для того, кто отважится делать и говорить все. От смерти уйти нетрудно, о мужи, а вот что гораздо труднее – уйти от нравственной порчи, потому что она идет скорее, чем смерть. И вот я, человек тихий и старый, настигнут тем, что идет тише, а мои обвинители, люди сильные и проворные, – тем, что идет проворнее, – нравственною порчей. И вот я, осужденный вами, ухожу на смерть, а они, осужденные истиною, уходят на зло и неправду; и я остаюсь при своем наказании, и они – при своем. Так оно, пожалуй, и должно было случиться, и мне думается, что это правильно.
Апология Сократа. После обвинительного приговора
Возможно, что Я и не скажу за всю свою жизнь ничего нового: все выводы сделаны, все было вам уже сказано задолго до меня. Но это-то и будет самым главным выводом из всей моей сознательной, реальной жизни: человеческая природа не изменяется к лучшему, не искупается кровью праведников!
Почему мне можно верить? Вся эта печальная теория и практика мудрецов и философов раз за разом неуклонно лишь подтверждалась эмпирическим путем в ходе еще одного эксперимента, под названием, «МОЯ ЖИЗНЬ». Последние практики были Сократ и Христос и… (здесь дело не в практиках, как и не в теоретиках!)— ничто не изменилось!
М. Предзимний
Когда лишь целью жизнь считаешь,
Ты и во грош ее ни ставишь!
Или такое как понять,
Ее годами измерять?!
И пусть так многие живут,
Знай, это тупиковый путь!
То извиняет разве в детстве,
А в зрелости нам жизнь — лишь средство!
P. S.
Важней нет истины, поверь мне,
Не ошибись лишь только с целью!
P. P. S.
А какова же цель, скажете вы? «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам» (Матфея 7:7); «Самый длинный путь начинается с первого шага» (Конфуций). Вы же не просите, не ищите, не стучите, не делаете первого шага! Так о чем же здесь еще можно говорить!
05. 03. 18