Посмотри, как проносятся мимо недели, года.
Как всё легче ответить на что-либо нет, а не да.
Как сменилась моя, а теперь уже наша страна,
как сжимается в точку пространство, пока времена
расширяются по экспоненте. Летит лангольер,
пожирающий флот бытия - сонм триер и галер.
Но плывут хаттифнаттами годы, по глади скользя,
уплывая в широты, откуда вернуться нельзя.
Как делить бесконечность, прямая и луч - что длинней?
То есть, сколько флажков и концов, якорей и линей -
не исчислить. При этом всегда гладь морская чиста,
ибо время - вода - под собой погребает места.
Бесконечность измерить нельзя, значит скорость в цене.
гермошлем не поможет - возможно, спасет бацинет.
(Всё равно остается однажды одна пустота,
ни куста не оставив, ни даже рояля в кустах).
Где субсвет - субпродукт, - (да помогут нам боги) лети,
Забирай все, что можешь, у прошлого в потной горсти.
И смотри, как стремительно воздух теплеет с утра,
как черствеет батон, проминается новый матрас.
Ибо время собою являет триумф пустоты,
приравненье пространства к себе. Вырастают кресты,
но и их лангольеры, конечно, однажды сжуют.
И останется пусто и чисто, а значит - уют.
хэппи плэйс, камфорт зоун, в которой ничто не растёт.
Стоунхендж так же глух к твоим просьбам, как глух и костёл.
Пустота, пустота, говорю, речь летит в пустоту.
Лангольер улыбается, вечно жуя на посту.
2016