Зимы гештальт незавершенный -
сереет март, и раздраженный,
что не успел опять поесть,
таксист из службы 306
скользит на плохонькой резине,
как пушкинский тяжелый гусь,
мечтая о валокордине
и чтобы поскорее плюс.
Прохожий редкий семенит
по гололеду, словно гейша,
и небо, будто с риса слит
отвар, белесый и мутнейший.
Но скоро в городе моем,
что спит за речкою в кармане,
вдруг размимозит, растюльпанит,
и мы пойдем с тобой вдвоем
под небо-синь, плотней гуаши,
как Pegmaны на гуглкарте,
два человечка желтых в марте,
но ветер будет настоящий.