- Послушай, а ты когда-нибудь думал насколько же тяжело надежде, она ведь всегда последняя остаётся. Все приходят и уходят: боль, мечты, терпение, вера, любовь, да и много ещё чего там. А в итоге, остаётся одна она – надежда, и старается создать эти новые стремления заново, всех их возродить и снова и снова смотрит, как они исчезают в бесконечном тумане нашей суетной жизни и опять всё создаёт, уставшая и видавшая.
- Да, знаешь, ты прав, но ведь это хорошо, что хоть что-то остаётся, когда так многое уходит и растворяется в тишине изо дня в день, из часа в час, из минуты в минуту, из секунды в секунду.
- Да, да. И я о том же. А у тебя она еще осталась?
- Да. Само собой, потрёпанная, дранная, грустная и наглядевшаяся, но есть, я чувствую, как она ещё греет где-то там, у самого сердца, а может ни у сердца, но где-то там в груди. А у тебя, тоже же есть, раз улыбаешься, хотя и криво с перекошенным взглядом.
-Да.
Огромный окровавленный шар ночной Луны перекатывался за горизонтом. Выстрелы затихли. Да, верно, и стрелять то уже и некому было, ни с одной, ни, с другой стороны. Поле было усыпано человеческими телами, словно увядшими цветками осенью. Ковровые бомбардировки не пощадили никого, враг не обратил внимания ни на своих, ни на чужих.
Один вытер грязное запачканное лицо, огляделся, передал другому сигарету и двинулся назад за убогие, но когда-то живые дома. Второй закурил, вздохнул и побрел следом, ведомый надеждой, что питает жизнь, и которая снова возродит все добрые чувства, и веру, и любовь, и всё, всё то человеческое, что только что было похоронено здесь в очередной раз.
SH