В самой последней, последней палате последнего из лепрозориев,
Где стены исчерчены почерком грязным цитатами книг Карен Хорни,
Заварим с тобой в керамических чашках душистые корни цикория..
Сухие, толчёные, в пыль измельченные, цикория горькие корни.
Затянем с тобой разговор полушёпотом, долгий, почти бесконечный.
Начнём с междометий, закончим союзом, поставим в конце запятые.
Дождёмся, покуда закончится наш человеческий век быстротечный,
Сжимая в холодных руках чуть остывших остывшие чашки пустые.
Наступит молчание. Тихое-тихое. Долгое-долгое. Вечное.
Секунды и годы, часы и минуты, столетия, тысячелетия
Вокруг будет старить людей и рождать скоротечное время беспечное,
А мы будем за руки крепко держаться, смакуя в губах междометия.
А после поднимемся и отряхнёмся, как будто ни в чем не бывало.
Затем поцелуемся ртами сухими с песком на зубах почерневших.
И я вспомню дни, те прекрасные дни, дни, когда ты меня целовала,
А я отражался в глазах твоих, чудных глазах твоих остекленевших.