Не молиться и не плакать, не твердить родное имя...
(Раз молиться не умею, может, в этом и беда).
Там, где жалобы — немею, там, где просьбы — губы стынут,
и замёрзшими губами я шепчу "пустите к сыну",
мне не надо на минуту, я могу лишь — навсегда.
Я хочу туда, где небо прорастает тихо былью,
где кремнистые лианы для меня сплетают трап.
Город спит заворожённо за кулисой звёздной пыли,
до свиданья, спящий город, — трап проносится навылет,
это мне его спустили, поднимаюсь кверху
— аап!