Лязг затвора, цель вблизи,
парнокрылая печаль
плавно к берегу скользит,
оставляя выси даль.
Жребий кинут,верхом низ,
белоснежные веса,
грянул выстрел, и статист
обезглавил небеса.
Два крыла пунцовых воль
белизной сдержали крик,
многокрылью лишней боль.
Мир прекрасен и велик!
А потом весна, и лёд
отпустил свободу рек,
помня прерванный полёт
и похотливых калек.
Чайка севера на юг,
прикрывая океан,
возвращалася не вдруг
волнам верила как нам,
Сколько их, вестей крылатых,
по лесам дремучих древ,
прячется от виноватых,
на обидное подсев.
Птички счастья и удачи,
птички нежности, любви,
птички часто за нас плачут,
зная, будут их ловить.
В клетки злата, в птичьи фермы,
отнимая от высот,
заедая гладом нервы.
За трёхсотых! За двухсот!