Первородные холода
чистотой глаз разрезают
синь озер и хрусталь льда,
где весна спит неживая.
Не пускает ее зима,
не родит, не оживляет.
Плачет в косах зимы синева,
молит нежно, судьбы не зная.
Долго молит земная твердь
дать свободу ей, дать напиться
из живого нового дня,
из струи, чтоб сквозь лед пробиться.
Все равно оживёт душа
и протянет теплые пальцы
сквозь древесно-сухую кору
вышьет зеленью веточки-пяльца.
Не пускает зима весну,
не позволит струиться свету,
до последнего снега в плену
держит нежный эфир силуэта.
Понимает старуха зима,
чтоб весне распушиться-родиться,
надо смерти отдаться сполна,
умереть много раз, заблудиться.
В многокружии затосковать,
в многолюдии уединиться,
многократно таять-страдать,
умирать и еще не родиться.
"Не спеши в теплый мир, весна,
не гонись за чужими ветрами,
будешь мучаться, будешь страдать,
средь людей не увидишь счастья".
Но не слушает зиму весна,
не боится страдать многолико -
высока у любви цена,
не ожить без жертвы великой.
"Я хочу распуститься вновь,
обрасти зеленою косою,
не храни меня, дай пострадать,
только так я листья раскрою.
Только так летать научусь
и в тепле распущусь разноцветьем -
не боюсь умирать много раз,
вновь начнусь там, где вольной ветер".
На фото Норвегия и картина норвежского художника Николая Аструпа "Утро в марте"