Случилась, говорят, под Могилёвом,
Когда, в незабываемом году,
Ноябрь гнал нецензурным русским словом
К Березине французскую орду.
Тогда, в глухом лесу, разъезд казачий
Увидел императорский конвой.
Казалось, всё закончится удачей,
И был наградой предстоящий бой.
Отчаянно сражались кирасиры,
И сколько было павших, всех не счесть.
И, приняв бой, французские кумиры
Превыше жизни почитали честь.
И среди свиты в грозной треуголке
Был Бонапарт, гарцуя на коне.
Он, соскочил с него в глухом посёлке,
Увидев свет в недремлющем окне.
Там был раввин, сидевший у меноры,
Молитвой каясь богу своему,
Когда внезапно зазвенели шпоры,
Он не поверил, кто пришёл к нему!
Увидели гусары, что ворвались,
Двух лиц, на них платки - Талит Гадоль,
Иначе говоря, священный Талес,
Молитвы шаль, скрывающая боль.
Они усердно кланялись над Торой,
Священное писание бубня.
Евреи тут, сказал гусар, который
Держал нетерпеливого коня.
Опять в степи продолжилась погоня
Во славу православного креста.
И, как на скачках, боевые кони
Храпели от казачьего хлыста.
Поднялся Бонапарт и, расставаясь,
Сказал, за всё тебя благодарю!
Возьми мой плащ, носи его как Талес,
Который я тебе, как друг, дарю!
Судьба была, как видно, благосклонна.
И стал бессмертен кирасиров взвод.
В музее Хайфы плащ Наполеона
Хранит необычайный эпизод.