Могила стремится исправить давно в тебе
Внушительный горб, создающий вокруг углы…
Ты просто стоишь по колено в живой судьбе:
В ней сложно идти и совсем невозможно плыть.
Белёсая ровная гладь из конца в конец
Без края и смысла, тягучая, как желе.
В огне не горит, не меняет состав в вине.
Густеет, когда начинаешь себя жалеть.
Чуть тёплая летом. Зимой же – почти Коцит.
Рукой зачерпнёшь – но ни капли в твоей горсти.
И все многотомно-невнятные мудрецы
Не могут ответить, куда тут вообще идти
И нужно ли это… Но сверху, как рой мошки,
Какое-то мелкое носится упырьё,
Желая поглубже вгрызаться в твои кишки,
Мечтая о том, чтобы сделать своим твоё,
Взвывая протяжно, как волки на сотню лун:
«Когда ты, урод, успокоишься, ляжешь в гроб?
Давай, извинись перед нами, ведь ты горбун!
Давай, извиняйся за этот ужасный горб!»
И сразу понятно – плевать, всё равно куда,
Но двигаться надо, не слушая упырей.
Звезда не горит? Ну и в жопу пошла звезда!
Не видно дверей? Обойдёмся и без дверей!
Внутри разгорится презрительный огонёк
И путь осветит, и немного прибавит сил.
Да, раз уж политкорректность не твой конёк,
Шли нахер придурков и гордо свой горб неси.