Я встречал его почти каждый день в одно и то же время.Он просто гулял.Я прогуливал собаку.
Не заметить его было трудно.Умное лицо,грустные глаза,чуть ироничная улыбка.
На старика не похож совершенно.
Никогда ни о чём не спрашивал.Зачем лезть человеку в душу?Захочет-расскажет сам.Так и случилось.Просил только не прерывать,не переспрашивать.Какое там?! Такое не прерывают.
-Вы знаете,-сказал он негромко,как будто говорил сам с собой,-я почему-то всегда чувствовал,что живу не своей,а какой-то другой,чужой жизнью.
Одинокое послевоенное детство в большом, красивом городе,казалось созданным для счастья,
а я тосковал.Дальше-больше.Не тот институт,сложные отношения с девушкой,на которой потом женился,не любя,и совсем не потому,о чем Вы, скорее всего, подумали.
Несколько раз чуть не вылетел из института из-за нелепых,ни кому не нужных поступков,о которых стыдно рассказывать.Не было в них ни логики,ни смысла.Просто бунтовала душа,не могла смириться.И годы,годы...серые,пустые.Ну,а потом...Потом был Израиль.
Какое-то время он молчал.Думал,искал слова.
-Понимаете,нельзя быть евреем наполовину,на четверть,на одну восьмую.Ну что значит,допустим,еврей во Франции,в Германии,в России?
Француз и чуть-чуть еврей,немец и чуть-чуть еврей. Чушь.
Израиль прекрасная страна.Мои дети,мои внуки именно здесь свободны и счастливы,потому что это их страна,их Родина.Они израильтяне.А это уже нечто совсем другое.
А моя осталась там в России со всем плохим и хорошим,что в ней есть.
Странно.Я ведь родился и жил на Украине,а тянуло в Россию.Почему-то был уверен,что только там ждёт меня моё русоволосое счастье,И будет у нас, похожая на неё, доченька Машенька и,наверное,ещё дети.
И ещё там будет река и песчаные плёсы,и солнце в воде и в глазах моих девочек,и ромашки,и маки,и берёзки,так ни разу и не приснившиеся,и русское застенчивое небо над головой,и...
Я взглянул на него.Казалось он весь ушел туда,в им самим придуманное счастье,упущенное,не сбывшееся,но всё равно дорогое,единственное, его.
Я молчал.Что я мог сказать ему,чем утешить?