1. Три Шоколадки. (моему наставнику, Марине Борисовне Зубовой посвящается.)
выпал ребенок из экранного шума,
очутился один, в ночном холоде.
послушайте,
знаю что это безумно,
безумие подняло телефонную трубку
и сидит на проводе.
первым делом разыскал свою копию,
она сидела на остановке и болтала ножкою.
ребенок взял камень заточенный
и сделал неможное,
одел в платье с кровавым подбоем
остановку с обочиной.
ребенок хватает зубами пробку чернил,
брызнули гжелью буквы на руки.
ребенок себя убил -
покатились души его ролики,
покатились шарики.
ребенок зашел в буфет, разглядывает витрины.
ему хватает на три шоколадки.
кто то в очереди сказал буфетчице: "Марина!"
"Марина, будьте любезны - килограмм сладкого!"
очередь рассосалась таблеткой под языком буфета.
ребенок робко тянет к кассе бумажки,
"Тетенька! Мне пожалуйста три шоколадки:
с Пастернаком,
Есениным
и маленького Фета!"
и уже ближе, подтянувшись к кассе:
"Марина Борисовна, здравствуйте, вы меня не знаете!
Как непонятно - оказался здесь, будто бы в прошлом,
Вы уже ведете в кружке ДДТ занятия?
Поговорить с вами пожалуйста можно?..
Понимаю! Все это безумно звучит но послушайте...
Спасибо, что вы,
цветы души неизменно сажаете
в выгребной яме забродивших детских голов!
Смогу доказать - мы с вами знакомы, знаю о вас...
Нное количество слов..."
не верит!
вышел, выбежал, выбросился в мокрую ночь.
сел в тепло-желтый автобус и скорее поехал:
"прочь,
скорее, прочь,
утоплюсь в губах любимого человека!"
каток расстеленный по ковру стадиона,
знакомые дети катаются со счастливыми лыбами.
ребенок стоит, в тени туманного альбиона,
и плачет навзрыд ледяными глыбами.
взмах, крик, вой, вот на крыльях она!
окропляет духами лед равнодушно.
ребенок кричит ей - "я тут, скорее сюда!"
не послушала! не послушала!
вспорхнула, вылетев резко в ночь,
петлей затянулась на маленьком месяце.
ребенок задыхается, просит ему помочь -
всем плевать,
все в радости захлебываются
все в радости бесятся.
"Зачем так, когда в тебе так нуждаюсь?!.."
из гланд выронил острый болезненный звук.
"Мне бы не более чем самую мало - малость!
Ощутить тепло твоих рук,
а то внутри у меня, кажется все поломалось!!!"
ребенок кричит, ребенок орет,
ребенку надо, ребенку нужно.
валяется разумом своим контуженным,
открывает слюнявый свой рот.
ребенок убит, из головы льется темно - синее лужами,
он схватился за пробоину - растет, растет...
достал, дрожащими пальчиками,
телефон из кармашка,
ребенок давится и плюется в трубку словами:
"Здравствуйте, скорая? Пришлите пожалуйста промокашку!
У меня, кажется, голова протекла стихами."
карета помощи скрылась за железной оградой,
на снегу остались три шоколадки.
проснулся - пот по спине вдарил градом,
вмуровав нервы в холодные пятки...
2. Человек С Починенными Ногами.
вызовите поскорее доктора!
я ужаснейше болен!
звоните ноль два, я еду с ума,
звоните церковь, пусть погремит колоколом!
пусть батюшка походит
по комнате туда - сюда.
выхожу из кабинета, ты снова спиной,
глядишь на белые крылья толстой тетради.
да что же такое это со мной?
это со мной?
из соседней двери льется в коридор,
визг пластинки вивальди.
тетрадь выпорхнула, девчачьим почерком,
разбив окно в остро-розовое закатное крошево.
я бегу вниз, щелкая сердечным счетчиком,
перебираю в голове плохое,
перебираю хорошее.
перебрал, перебрал, рассыпал по лестнице
учебники, а в них любовь -
апостроф моего личного ада.
"дети, надо сдать на анализы вашу боль и кровь,
чтобы выдать диплом об окончании
очередного детсада!"
алло, Родина? ваш сын в лазарете!
ему перебило ноги любовью.
"скажите доктор, надеюсь он с этим
может обладать
высоконужной в обществе ролью?
доктор дайте ему аспирина!
пускай на обрубках ползет дальше учиться!
не может? наложите шины,
вставьте в кости моему сыну спицы!
ну и что переломанный? ну что повреждения?
пускай отслужит, а потом остальное!
у него невыплачен кредит за его рождение,
пусть сначала его покроет!"
вот, оперировать, доктор по коридору идет,
в руке меч со змеей, глаза перевязаны.
свободной крепко сжимает тающий лед -
закрыть моего сердца огненные язвины.
закончилась! разъехались операционной двери!
на пороге стоит человек с починенными ногами!
в бушлате, с крестиком, ореолом желтеющей веры,
и пластмассовыми на груди орденами.
посмотри на меня! теперь то я такой как надо,
меня определили в лучшую армейскую когорту!
может хочешь еще поесть глаз моих шоколада?
хочешь последний души кусок слоеного торта?
отдам тебе все, скормлю тебе свое тело,
по кусочкам сложу себя в жаркий твой рот.
скажешь:
"это совсем не то, что я на самом деле хотела!
так никуда не пойдет!"
никуда? не пойдет?
ничего не могу втолковать,
не вмещается
это в страницы словаря толкового.
все что я вижу, так это -
разбитую больничную кровать,
посреди архипелага Сколково:
вокруг меня собирают консилиумы,
великие разбивают надо мной яичные головы,
"в этом вопросе, кажется все мы бессильны,
предлагаю перерыв - отойдем в столовую!"
лежу, гулливер, посреди необъятной родины -
в меня попала шрапнель с духовными скрепами.
губы,разбитые, пухнут черной смородиной,
синяки мои расцветают полевыми букетами.
из вен вытекает брусничный кисель.
"сыночка, холодно лежать конечностями раздетыми,
на вот, надень: портянки, сапожки, шинель."
встал, вскочил, побежал! загремел цепями!
на ходу перепрыгнул: Волгу, Каму, Лену...
взял деревянный крест, прибился к нему гвоздями,
и понесся лбом на железно - занавесную стену.
добежал до разреза в земле, посреди Украины,
стою, белками глаз ворочаю в кровавом рассвете.
поле ржи, под ногами стигматами мины,
а в пропасть падают дети.
из моего сердца льется, сердце пробито.
упал, в пропасть грудью лечу, один.
цепляюсь, бьюсь ладошками о стержни острые
о стержни графитовые.
сам себе король, сам себе господин.
3. Вандал.
мама, я рецидивист набекрень!
я обманываю тебя,
обхожу, расставленные на мою личность капканы!
вижу, мне сыпят чорнобиль в стакан красного морса.
мама тянется к кобуре:
"ковыряйте червей в его ранах,
а он пусть молится бородатому богу,
и каждому его апостолу!"
родина мать, не наводи на меня наган устрашающе,
вскидывая руку в призыве к небу.
я видел твое маленькое личное кладбище,
в которое дети - призывники
попадают после твоего обеда.
это неправда! быть так не может позволено!
чтобы мои кости мама заряжала в нарды.
дети твои сидят на обочине, обездоленные,
просят подать на учебники, лекарства и на кокарды!
подай руку твою, я ее поцелую,
жадно оближу каждый твой палец с его фалангами,
лишь бы не идти завтра напропалую,
воевать с мнимыми врагами, за мнимую демократию,
под мнимыми красными флагами.
я не смыслю в политике, не смотрю новости -
выкинул телевизор из своего окна.
мне надоело чувствовать себя подвешенным,
как космонавт Пелевина в невесомости,
сотканной из его же кровяного сукна.
я запер дверь на засов, от маминой полиции,
разжег костер на полу из ее повесток.
мама, скажи!
когда нибудь будем со счастливыми лицами?
и чтоб бесплатный вай-фай из розеток?
мама, не бей меня непокорного,
не рви красоту моей детской акварели.
мне знаком вкус твоего горелого попкорна,
с нотками зимней вишни и душной карамели.
не клевещите на маму! она подарила игрушки!
безногого десантника и крашенную матрешу.
а то опять зашьет нам рты, оторвет нам ушки,
и будет говорить другим мамам,
какие мы у нее послушные,
какие хорошие!
мама говорит, нам необходимо ей слепо верить:
"кушайте перловую кашку, заедайте просфоркой,
а если бог пошлет нам холод с метелью,
ничего детки, погреетесь у конфорки!"
мама же знает, маме виднее,
"слышал?" - "нет, что такое?" -
"да вот, в начале апреля,
мама снова простила долг
кому-то из далекого заморья." -
"но как же! пусть и мне простит ипотеку!
мамочка, милая, сжалься, помилуй!
денег нет, приходится идти на стройку,
ту, за аптекой,
и обедать молотком с зубилом!"
мама, можно я поскребу позолоту с куполов?
я куплю килограмм гречи и немного свинины.
может,
сорвешь золотые кресты с толстой шеи попов,
а что?
все пойдет на жур-войну с Украиной!
спрячусь в сугроб, к губам прижму иконку,
с ликом Павла Сто Восемьдесят Третьего.
а то мама опять загонит спать под шконку,
к остальным деткам,
в зале ожидания Шереметьево.
я натер подмышки солью, съел кубик йода,
сижу бешено бью пяткой по полу кафельному.
лишь бы не взял, лишь бы не взял
меня в свой полк воевать мамин воевода,
и заматывать культяпки полотенцем вафельным.
лишь бы не пришли за мной по утру,
черные люди с маминой позволительной бумагой.
лишь бы не вменяли экстримизм,
не заставляли лежать лицом на полу,
перекрашивая меня
в исламиста цвета толерантного бундестага.
я развандалю в городе каждую стену чистую
- оправдаю налоги моих родителей!
мама, у твоего президента великая миссия -
так в выпуске Дудя, сказали
видите ли!
я человеческая котлета,
гуляющая по атомной российской аллее.
на меня собакены со слюнями лают!
принесу вам танцевать пушистых котят
на слепящей солее,
устрою вам свой пусси райот!
мама услышала - спустила курок,
дулом нагана в лицо мне плюнула.
вот и все -
мозг мой по стенке потек
мясным соусом
переспевшего
фурункула...