Всё смешалось проклятой судьбою:
И любовь, и несчастье, и скорбь.
Слышишь грохот последнего боя?
Имя матери, смерть и любовь.
Что теперь в этой жизни осталось?
Посмотри на неё с высоты.
Только люлька под Богом качалась,
И над адом становишься ты.
В эту бездну тяжёлую взгляда
Ни взглянуть, ни упасть, ни отдать.
Может, всё это ангелу надо.
Чтобы Вий не заставил страдать.
Ты не будешь в бою победитель,
Чужедальней коснёшься земли.
Но молчит и твой ангел-хранитель.
Или умерло солнце в дали.
Слёзы горькие, мира не требуй:
Твоё сердце от боли кричит,
Чтобы ад разорвал это небо
За спалённые звёзды в ночи.
Но тупое лихое сиротство
И лампады отравленных слёз
Все взрастили в тебе благородство
Заступаться за братьев всерьёз.
Своей жизни щадить не пытаясь,
Ты глядишь в окаянную даль.
Сквозь решительность, горечь, усталость,
Факел Бога -- живая печаль.
На восторг демонической силы
Разгорятся два чистых огня
В опалённых глазах твоих, милость
Всепрощенья у неба моля.
Ты не вспомнишь боёв исполинских,
Прикоснувшись к холодной земле,
Только песен покой материнских,
Голос сына и холод степей.
Жизнь дала тебе горя так много,
Но в ней тоже мелькнул светлый рай.
Сосны шепчутся голосом Бога:
"Ты в бою этом не умирай".
Это будет лихая дорога,
Как и жизнь: через ад в чистый рай.
Сосны шепчутся голосом Бога:
"Ты в бою этом не умирай".