Когда ругается мужик,
мы не серчаем: он привык,
он по-другому не умеет.
Нам это даже душу греет, -
ведь слов у мужика впритык.
Но если баба матерится,
Мы жутко начинаем злиться.
Нам кажется: она глумится,
и не над нами, - над собой.
И что дает природа сбой
нам тут же начинает мниться.
Когда кудрявое словцо
мы слышим от своих отцов,
то понимаем: все по делу.
С катушек, может быть, слетел он,
иль выпивши, в конце концов.
Но если дама не сдержалась,
минутной слабости поддалась
и втихаря ругнулась малость,
то это значит лишь одно:
что все давно
уже «в г****»,
что аргументов не осталось.
Мы матом стали говорить,
и так намного легче жить.
Мы им стихи уже слагаем
и за собой не замечаем
как матом начинаем
крыть.
Но женский мат не вдохновляет
и нам всю душу вынимает.
Конечно, всякое бывает,
но если слабый пол уже
не выбирает падежей,
то это просто убивает.
А если малое дитя
по недомыслию, шутя
уже сбивается на ругань,
то впору нам спросить друг друга:
что будет пару лет спустя?
И если не пацан, - девица
к словам похабным пристрастится,
тогда хана: пора креститься,
на голове волосья рвать
и на одно лишь уповать, -
что это вечно не продлится.
В наш нецензурный век немало
мужского стало
в них начала, -
словарный оскудел запас
и нам все больше режет глаз.
Никто из них в карман не лезет
за словом бранным, - вот что бесит.
А что они заговорят,
случись у нас матриархат?
Когда ругается мужик,
мы без проблемы в тот же миг
тому находим оправданье:
он душу облегчает бранью, -
у мужика всего лишь бзик.
Но если баба матерится, -
с подобным трудно нам смириться.
И остается лишь молиться,
что это походя, - любя,
и что она, придя в себя,
собой заставит нас гордиться…