По самому краю ее сарафана
рассыпаны были цветы и горошки.
От взгляда ее становился я пьяный,
От речи ее было сладко...
Морошкой
и солнцем,
и северным лесом
её золотистые волосы пахли.
И словно небесный,
волшебно-чудесный
весь облик сиял.
Но что это?
Взмах ли
крылатой беды над моей ненаглядной?
Я снова не свой,
до беспамятства пьяный -
бреду,
ощущая пути бесполезность...
Исчезла,
ушла,
уплыла в неизвестность.