Пробелы начинали повторяться.
Ночь обретала двойственность и дно.
С каких-то пор мне стало возвращаться
сложнее, чем скрывать своё лицо.
И лицемерить тонкими стёжками
по шее нежной, гладкой и тугой.
Я тебя сшила против схем и пяльцев
лишь убеждением, что пройду водой
твою тюрьму сплошь запертых не камер,
но катакомб подземный лабиринт.
И интервалы стали сокращаться,
увы, небезопасно. Миг
решает сколько этим суткам
положено лимитов и часов.
Мы разгоняемся, но шастаем по кругу.
Круг односложностей и стойких холодов.
Закономерность и цикличность танца
в системе безучастных координат.
Ты называла этот танец вальсом
двух неподвижностей в массовке пресных дат.
Тянулись зимы цепью и следами,
твоим ознобом по моим рукам.
Я тебя шила, чтобы распадаясь,
ты оставляла нити берегам.