I
Над Волгой догорал закат,
Остатки снега латками белели
От кручи, где речной покат,
До берега, до водной мели.
В Иргизском* подавали свет.
Следил за этим строго в вечер
Суровый старец Филарет.
По кельям зажигали свечи.
К вратам опального монастыря
Две тени тихо промелькнули,
Покой нарушил стук поводыря,
Петельный скрип, монахи промелькнули.
В засаленной, невзрачной келье
Их старец ждал, мольбой благоволя.
Он ждал того, кто с подземелья
Бежал на свет, он ждал царя.
«Отец, он здесь, – сказал Василий,
Едва переступив порог. –
Мы много верст околесили,
Минуя страж больших дорог.
С Казани нас преследовали псы.
Сейчас он в кельи моей постится.
Прошли через Сорочие мысы,
Озяб и надо бы немного осушиться».
«Воздастся, сын, – сказал в ответ,
Двуперстием своим перекрестившись,
Суровый старец Филарет,
Всевышнему в угоду поклонившись. –
Мои мольбы услышал ты, Отец!
Привел того, кто даст свободу,
И веру праведную, наконец,
Мы можем даровать народу».
Уткнувшись в каменку плечом,
Впервые сладко, безмятежно,
Лежал и спал хорунжий Пугачев,
А лик его лучи ласкали нежно.
«Вставай! Толкнул его Василий. –
Отведай, брат, что бог послал.
Чтоб ноги лучше нас носили,
И голод сны не отнимал.
А во дворе дымок струится,
Велели баньку накалить,
Простуду выгнать да помыться.
С тобой про жизнь оговорить.
Проворней ешь, игумен ждет,
И баня, знаешь, брат, не лето.
Хоть не мороз, и снег идет,
Но крепче пар, пока нагрето».
Жар бани полыхал к виску,
С дубовых веников листва летела.
«А ну-ка, брат, плесни кваску
На каменку, да чтоб душа гудела».
Душа в раю, с холодной чан
Подняв рукой над головою,
Напаренный и красный Емельян
Омыл себя студеною водою.
«Ну как, напарился, намылся? –
Промолвил тихо Филарет. –
Прознав побег, не удивился,
Аль сразу знал про все ответ?»
«Спасибо всем, святой отец,
За кров, за хлеб и крепкий пар.
За то, что снова, наконец,
Обрел свободы сладкий дар».
«Всевышний нам тебя послал. –
Погладив бороду, сказал он Емельяну,
– Народ устал и обнищал,
Но режет двор** людскую рану.
Казачий круг на Яике готов
В поход до трех полков поставить.
Тархан Юлай*** на первый зов,
Башкир к Московии направить.
На Яик с староверами пройдешь,
Но это позже, к середине лета,
Ивана Почиталина найдешь,
Он знает, жди его совета.
А ноне наречешь себя Петром,
Бежавшим от мучителей блудницы,****
В монастыре побудешь, за бугром.
Пока молва сия не разлетится.
Пойдешь под знаменем Петровского полка.
С тебя же царь, как из меня епископ,
Да будет, не грусти пока,
Под этим стягом у Петра приписка.
Не посрами вселенского креста!
Полки же с ходу двинешь на Москву,
Повсюду недовольные места.
А мы навеем царскую молву.
Когда ж Московию возьмешь,
Не станет боле в мире тьмы.
Тогда ж свет истинного царства
Даруем всем народам мы.
Указы о свободе не жалей,
Всех жалуй и землей, и волей,
Да действуй понапористей, смелей,
Теперь с тобой повязаны мы долей».
«Могу, отец, услышать от тебя:
Ты веришь в то, что путь мой наречен?» –
Наложив крест двуперстный на себя,
Спросил у старовера Пугачев.
«Нам знак послал Отец Всевышний, –
Во тьме сердитый хохот прозвучал,
И лапою своей чуть слышно
В окошко кельи филин***** постучал. –
Ты избран им проложить путь,
Рассеять мрак и дать свободу,
Что б хоть глоток ее глотнуть
Дать веру и любовь народу.
Ступай на битву с тьмою смело,
Тебя на это Бог призвал.
Вступай! Верши святое дело,
Тебе его Всевышний указал!»
* Староверческий монастырь.
** Дворяне.
*** Салават Юлаев.
**** Императрица Екатерина вторая.
***** Филин (Пугач)