В нашей Гаде, не дав ей закиснуть,
Проявился стихический дар.
Рифмоед лапой сердце ей стиснул,
Раздувая стихитский пожар.
Ну а Гадя согласна, стихичкой
Не была: «Окультурю базар,
Постихачу, всё будет отлично
И стихично. Дадут гонорар.
От проблем и от всей этой жизни
Запоёшь соловьём. Так и быть!»
И решает, что будет нелишним
Пару сотен стишков накрошить.
На Парнас очень хочет взобраться:
Карандаш, ручка, перьев штук пять.
И бумаги рулонов пятнадцать,
Да не той, что... а писчей, А5.
Приготовилась, складки расправив
На бумаге, одежде, лице.
Вот сидит... ждёт... и что тут лукавить,
Вдохновения нет ни в словце!
Вспоминает, слыхала в трактире,
У поэтов есть музы – они
Прилетают, играя на лире,
Чтоб поэтов шутя вдохновить.
И с утра за окно Гадя глядя...
О, мелькают! Туда и сюда,
И полно баб порхающих, гадин,
С бабским полом у Гади вражда.
Что ж, придётся самой, по старинке
Муза-дядю арканить себе,
Чтоб покладистый был, и в простынке,
И сандальки на голой ноге.
Приоделась по-гречески: блуза,
Перешила тунику из штор.
Замануха на стенке для муза,
Лавролистики. Типа декор.
У окна, не моргнув, без заминки,
Разложила: аркан и сачок,
Спиннинг, сеть, пять верёвочек, финку,
Скотч и новый ещё молоток.
И на всякий пожарный дубинку,
Если вдруг оборвётся крючок.
И, подумав – туда для разминки
Свой растоптанный в хлам башмачок.
Поначалу охота не очень.
Вроде шла, а ловились не те,
Карлсон, Бэтмен, но Гадя ведь хочет
Настоящего Муза себе!
Супермен помахал Гаде ручкой.
Пролетел фей, зубных, что ли, рой.
Даже в сети (наверно, до кучи)
Человекопаук влез, герой.
Но один Муз, немного подвыпив,
Осторожность совсем потерял,
Вот его предприимчиво, силой
Гадя – ррраз! И готово, попал.
Струны лиры не знают печали,
То скрипя, то срываясь на визг,
А Музон, громыхая цепями,
За окошком тоскливо завис.
Украшая заборы и стены
Скромной подписью, мол, «Здесь была...»,
Отмечалась Гадэ непременно
Псевдонимом «Пегасовна». М-да.