После невольной моей иммиграции
на грешную Землю с волшебной Луны
я в затяжной пребываю прострации,
картины былого вторгаются в сны.
И чаще прочих - моё обиталище:
среди криволесья родная мурья,
кот одноглазый, у входа дневалящий,
для ворожбы за печуркой скамья,
колода, магической пылью наполнена,
искрящею пылью ста звёздных ветров.
С той щепотью праха, коль Слово промолвлено,
возможно на час оживить мертвецов.
С толикой той пудры при правильном говоре
доступно дожди и туман нагонять,
иль можно призвать караваны торговые
на злато у них горсть земли обменять.
На что мне то золото? Главное чудное:
под прахом в посуде таится она -
посланница Солнца, принцесса приблудная,
златая волховка, в огне рождена.
Там спит Саламандра, танцорка искрящая.
И пляс её может деревню спалить,
Как факел пылающий, пламя слепящее,
как злато в плавильне. Не стоит будить.
По коже чешуйчатой кремово-масляной
струится узор цвета мёда и льна.
Оттенок заката у глаз её пасмурных:
хоть тёмен зрачок, в нём видна рыжина.
Во сне она милая, мягкая, нежная.
Но пальцем погладишь её по спине -
проснётся тотчас же бесовка мятежная
и вспыхнет в безудержном яром огне.
И по недосмотру проснулась бедовая,
спалила хибару, посёлок и лес.
Голодное пламя, лихое, багровое
волной поднялось до чадящих небес.
Конечно, был суд. Приговор - депортация
на грешную Землю с волшебной Луны.
А я с этих пор пребываю в прострации.
Об огненной ящерке все мои сны.