День выдался невзрачным: было холодно и сыро. Сергей Ларин возвращался с работы. Его то и дело раздражало болезненное чувство, ощущение, о котором говорят: "саднит душу". Он никак не мог избавиться от гнетущей, доставляющей огорчение мысли... Утром он с того ни с сего, в горячности, будто "вожжа попала под хвост", накричал на жену. Воспитан он был в приличной, интеллигентной семье, где уважительное отношение ко всем и всему было пунктиком... И тут на тебе - резкое неприятие чужого мнения, да еще дерзко, с надрывом... Жили они очень скромно, иногда чуть лучше, порой хуже, от чего жена нет-нет да впадала в тягостное уныние. И тогда ему казалось, что вот-вот она зарыдает, бросив в него очень обидное: "Неудачник!"
В такие минуты он с горечью думал о своей жизни. Вспоминал, что когда-то грезил написать что-нибудь такое, что растрогало бы чужую душу, что вызвало бы, пусть не у толпы, но хотя бы у жены, восторг, изумление его талантом. Ах, как не хватало ему того ощущения, душевного подъема, как он мечтал об этом... Но всё было тщетно, какая-то робость удерживала его, и это наводило тоску.
Спешить было некуда, домой он не торопился, настроение было под стать погоде. Случившееся утром, не давало ему покоя - было грустно и стыдно самого себя.
На улице стало темнеть, мысли путались, и когда кто-то вдруг окликнул: "Ларин!", то он не сразу очнулся и, только улышав: "Сергей!", обернулся. Перед ним, широко улыбаясь, стоял Рязанцев.
- Витька, ты? - с изумлением вырвалось у Сергея. - Вот это да... Какая встреча!
Они дружили с детства, жили в одном доме, вместе учились. Окончив институт, Сергей, лет пятнадцать тому назад проводил Виктора в столицу, пожелав доброго пути. Теперь же, глядя на друга, его внешний вид, манеру себя держать, он понял, что время для друга прошло не зря и мечтам суждено было сбыться.
- Что так и будем стоять?.. Это же надо непременно отметить! - сказал, радосто улыбаясь, Виктор и потрепал Сергея по плечу.
- Водку, коньяк или виски? Ты что предпочитаешь? - спросил он, когда они сели за столик в кафе.
- Вообще-то я не пью... Разве что, чуть-чуть, - словно извиняясь, поспешил ответить Сергей.
- Перестань... За старую дружбу! И потом от рюмки хорошего коньяка ничего не случится, уверяю тебя, - и он решительным жестом позвал официанта.
Сергей был невысокого роста, хрупкого телосложения, а бледный цвет лица и нежный голос, производили впечатление маленького человека. Вероятно, от этого он всегда восхищался Виктором, высоким, крепким с неиссякаемым оптимизмом, гордился им.
- Если бы ты знал, старина, как я дьявольски счастлив, что снова на родине... Давай за нас, за нашу старую дружбу!
Они выпили.
- Сколько мы не виделись? Лет пятнадцать, больше... Чертовски быстро бежит время, дружище, - Виктор впросительно посмотрел на Сергея. - Что?.. Я здорово постарел?
- Есть немного...
- Эх, дорогой мой, жизнь изнашивает, да еще как... Одна нервотрепка, ни сна, ни покоя.
- Как же, слышал... Читал, что ты добился огромного успеха, сколотил большой капитал, - тень легкой зависти скользнула в словах Сергея.
- Да, малыш, скромничать не стану. Что есть, то есть! - не скрывая важного вида, ответил Виктор и, немного помолчав, снисходительно заметил:
- Что ты пьёшь кое-как, выпей залпом! - и пристально посмотрев на Сергея, продолжил: - А ты не изменился старик... Всё такой же, так же краснеешь по пустякам... Или я не прав? Тебе надо взбодриться, поезжай проветрись куда-нибудь за границу...
- Да, пожалуй, ты прав, - и Сергей, улыбаясь, робко пожал плечами.
- Что?.. Ты не был заграницей? Не был в Лондоне, Париже? - Виктор слегка пьянел. - Какие отели, рестораны... А какие женщины! Дикий разврат, я тебе скажу... Советую дружище, ни о чем не пожалеешь. И он стал рассказывать все в подробностях.
Слушая друга, его развязную манеру говорить, огорчила Сергея, он начинал испытывать какой-то провал между его и своей жизнью, и это еще больше начинало раздражать его.
- Ты, наверно, сейчас думаешь: "Вот сукин сын, сидит тут и выкаблучивается передо мной... Забыл, наверно, как приходил ко мне домой в носках с дырками и драных штанах..." Нет, дорогой мой, я ничего не забыл... Я вот что тебе скажу... Жизнь надо брать за рога, и вертеть ею как можно дерзко, нагло. Вырвать из неё свой кусок, иначе так и будешь унижаться, умолять, выпрашивать, заискивать перед теми, кто не стоит и гроша ломаного, обивать пороги и ждать, когда тебе бросят, как жалкую подачку, то, что тебе обязаны, уже только потому, что ты живешь и вкалываешь здесь. Ты посмотри вокруг: все становятся похожи друг на друга, одинаково думают - дикая толпа, да и только...
Сергей слушал, и думал, что, вероятно, жизнь может быть и такой, что он, его друг, обладает каким-то особым правом на счастье. А раз так, то в жизни есть нечто такое, отчего все возможно... Но что?
Закурив дорогую сигару, Виктор попросил принести еще коньяка.
- Что мы с тобой всё о ерунде. Давай о тебе... Ты женат, есть дети?
- Да, у нас сын, - робко ответил Сергей.
- Я никогда не сомневался в тебе... Постой, постой, это не та, что тебе нравилась, светленькая такая, с параллельного, ну, как её?
- Надя, - напомнил Сергей, покачав отрицально головой.
- А кто тогда?
- Ты её не знаешь... Надя вышла замуж за Сашку Круглова, ты должен помнить его.
- Ну, конечно. Кстати, как он?
- Последнее время стал пить.
- Что так?
- У них дочь больна, нужна операция, а такую делают только за границей... Очень больших денег стоит, - с горечью ответил Сергей.
Помолчали.
- А ты женат?
- Нет, я свободен и дорожу этой свободой... Знаешь, привязанность к одной женщине - это, поверь, скучно, пресно, - несколько бравируя, ответил Виктор. - Давай еще по одной, - окликнув официанта, предложил он.
- Спасибо, но уже поздно. Мне, пожалуй, пора, - извиняясь, тихо сказал Сергей и, подумав, добавил: Может быть, ты заглянешь к нам завтра?
- Извини, малыш, я был бы очень рад, но у меня завтра деловая встреча, - на его лице отразилось ложное сожаление.
Возникла небольшая заминка, и, почувствовав некоторую неловкость, Сергей поднялся из-за стола.
- Пора, мне надо идти, - и, начиная краснеть, он стал прощаться. - Спасибо тебе за вечер, рад был тебя увидеть.
Выйдя на свежий воздух, Сергей почувствовал облегчение. Было такое ощущение, словно он сбросил непосильную тяжесть. Всю дорогу домой в его ушах звучал голос друга, поражая тяжкой мудростью уверенной речи, что никак не укладывалась в его представление о жизни.
Стояла ночь, и когда он поднялся домой, то заметил, что жена еще не спит - слабый свет пробивался из спальни.
- Оля, - тихо позвал он.
- Ольга! - повторил уже громко.
- Что тебе? Тише, ночь на дворе, - недовольно отозвалась жена, выходя из комнаты.
- Прости меня. Умоляю, прости! - он опустился перед ней на колени, прижался к ней. - Прости меня за всё, за всё!
- Что? Что с тобой? - не понимая, спрашивала она.
- Прости, Ради Бога, прости меня за то, что я не смог сделать тебя счастливой, - и он еще сильнее обхватил её колени.
- Ну, что ты, что ты!.. - губы её задрожали. - Зачем так... Прошу тебя, не надо, не надо об этом...
Она крепко обняла его голову, на глазах её выступили слёзы.