горечь моя, пожалуйста, дай вздохнуть и принеси на блюдечке божью суть. знаю, что быть героем мне не к лицу. и я боюсь, уже падая, оступиться.
не к кому в толщи ночи похмельной льнуть, некому (самое важное) подчеркнуть, не с кем делить шальную мою весну и из-за этого мне неспокойно спится.
горечь моя, я шел лесом, не видя дров и, поклянусь, чем угодно, уже готов, чтоб удавиться собственным кадыком - лишь бы не в спину сызнова горклый выстрел.
к людям доверия больше не будет, впредь я постараюсь боле не сожалеть. ведь принимать потери, как приять снедь с лап желтокрылого, грозного василиска.
горечь моя, я хочу возвратить долги каждому, кто от длани моей погиб. я приберег рубин, что носил в груди и подарю его той, для которой призван.
признак единственно верный - душой мертветь, если раскрыты карты все перед ней. и ничего страшнее, чем слово "нет" - так не немеют даже придя на тризну.
горечь моя, ожидание - тяжкий груз. я сомневаюсь, чтоб выдержал сам иисус то, что никак не сорвется с раскрытых уст. разве кому-то по силам низверчься ниже?
плечи мои устали нести сей крест - здесь ни один не в силах меня прочесть. есть, канцеляр небесный, благая весть?
если ее не будет, то мне не выжить.