Диме Близнюку
О, Мане! Демоническое (диманеческое?) чёрное на изумруднозелёном,
близ ню коленей блазнит Близнюк, не за понюх олений
соблазняет, искушает, дразнит, смущает, милосердно поит беладонной
и кока-колой с крапплаковыми пузырьками, что колют нёбо под небом опаловым пикника;
он играет сафьяновый мягкий блюз саксофоново,
он сикстинит мадонново, секстанит астролябиево
сквозь хляби Атлантического океана,
с понтом надувает пузатые паруса грудей Санта Марии, Пинты и Ниньи
под пинту портера с карминовыми глазами сосков-кроликов,
порскающих в поле на церулеуме под берлинской лазурью (конечно) стены.
Конквистадоры бездорожного патруля фиолетовой фиоритуры
лихо берут под козырек кирасы -
вуаля,
траляля,
о чем это я?
Нет, ведь мы всё ещё на траве, на дрове, на дворе - на мадридском,
где тайны аннычапман постигает в берете малиновом этот дивный Димитрий,
(конечно, не лже-) - он не лжёт никогда, не ведётся на сомнительную рифму,
но лижет кисейной завесой авроровой электрические пурпурные небеса со вкусом барбариса,
пластилиновые телеса черной (терракотовой?) бородой Барбароссы
совращает искусно, наводит на грех; как древний пластический грек -
сунул в реку руку - а вынул ушастого зайца из шляпы
треугольной - треуха Мазая,
или жёлтую от мочи - цвета охреневшей охры вангогового поля - муму
Ким Чен Ына, Ким Ир Сена, а может быть Ким Чен Ира?
Или это утопленная утопия Сен-Симона под чинарой из звуковых стансов Сен-Санса?
Или это был просто чинарик сигары Че Гевары по Фрейду?
Чур меня, чур!
Что за черт, что я такое несу, как я здесь очутился? Во мраке, во фраке, да еще в плаще с кровавым подбоем?
Не суть... Я же здесь на траве... Нет, нет, не курю её боле...
О, сестра моя жимолость, я одержим, я, конечно, прекрасно болен!
Но избави лукаво меня от силлоботомии под лобстера и Вила-Лобоса на вилле Лесбоса,
Гринпис воскрес, да пребудет со мною сила
изысканных слов, май лов -
гуд бай, поскорей засыпай...
мир-труд-май, моя прелесть,
воистину, мир-труд-май