Сквозь панцирь прорастает розмарин, а я не знаю, что мне с этим делать, проигрывая странное пари и докатившись до того предела, когда броня разбита, как стекло, душа торчит наружу между рёбер, что было ценно, стало барахлом, а мысли оглушают диким рёвом. Диагноз ясен, но лекарства нет. Мне говорят: со временем проходит, но только если не сгоришь в огне любви горячечной и малохольной.
Не думал, не гадал – я просто жил, мотался по друзьям и по квартирам, я мог податься в Мексику, в Алжир, пока меня совсем не прихватило, не сделало безумцем во плоти. Всё это – юность, бред и романтичность. Но мне придётся дорого платить, доспехи оказались непрактичны – их пробивает дерзкий синий взгляд, слова простые оставляют дыры. Меня спасала раньше конопля, теперь же розмарин растёт настырно, и вряд ли его можно извести, хотя, казалось, он совсем некстати.
Я жду, когда он вздумает цвести, и привыкаю к новой ипостаси.