Прости меня, что мой ночной звонок
ещё не разбудил тебя, но всё же
прервал цепочку мыслей
и, похоже,
ещё одну цепочку.
Впрочем, я не мог
унять своё наивное стремленье,
лишившись этой ночью сновидений,
тебя от дум ночных освободить.
Здесь всё по-старому.
И сам я невпопад
внезапно становлюсь уже не новым,
а старым
компасом,
кричащим наугад.
Пришла весна. За окнами светло.
То звуки строевой,
то колокольный стасим
давно решили, будто я согласен
быть запертым в значеньи этих слов.
Так не должно быть. Потому звоню.
Должно иначе: медленно и нежно,
уютно, преданно, и до поры безгрешно.
До той поры, пока не рухнет связь
телефонная и почта голубей,
что берегут почтамт своим помётом
от водружения на крышу пулемёта
с одной лишь целью
нас разъединить.
Прости меня, что я звоню так поздно.
Мне холодно и страшно средь казарм,
и не пристало верить чудесам,
но раз уж дозвонился,
добрых снов.