Мне лет пять-шесть, не более того,
Дедулю слезно упросила,
Взять на рыбалку, и его
Страсть к рыбе явно подкосила.
Паром, урча спросонья пеной,
Дополз до берега реки,
Где в предвкушении отменной
Ухи сидели рыбаки.
Наш путь лежал еще до дачи.
С полсотни комариных дев,
Нас ждали, словно наудачу,
Так радостен их был напев.
Как в сонном царстве все застыло:
Ни шума нет, ни ветерка,
И лишь ворона (как простыла),
Проснувшись, буркнула слегка.
Как по стеклу в клубах тумана
По глади озера скользим.
«Ну, что ж, мы будем без обмана,
Садись на весла, поглядим,
Какая ты у нас рыбачка», -
Дед хитро смотрит на меня.
Я радуюсь, как та собачка,
Что дали косточку маня.
О, господи, мне честь какая,
От радости хочу вопить,
Чтоб рыбы милые до края
Узнали – я иду ловить!
«Да тише, рыбу распугаешь,
Гляди, как плещется вдали,
Туда нос лодки направляешь,
Спокойней, Олюшка, плыви».
Нет, это не игра, я точно знаю,
И долго в ожиданьи, в полусне,
Стрекоз пугливых танец наблюдаю,
Кувшинки желтые подмигивают мне.
«Сачок!» - дед шелестит едва губами,
И радостно бормочет: «Подсекай!»
И из воды, безумствуя, кругами,
Царица озера выходит, не зевай!
…Я помню счастье, удивленье,
И запах тины и ухи,
Нет, не растет трава забвенья,
И с ней забвенья лопухи.