Тебя губят туманы больших дорог, волчья стая уводит в далёкий ельник, где сырая кора и столетний мох – никогда не бывал там суровый егерь…
Я кидалась вдогонку тебя спасать, подсыпала снотворное в чёрный кофе, я хитрила, как истинная лиса – и во лжи становилась почти что профи, лишь бы только остался и не ушёл, прихватив старый плащ и военный ножик. Я твердила заклятия, как стишок, если честно, не веруя, что поможет.
Всё напрасно – повсюду тоска и пыль, переломано, стёрлось и отгорело. Мои слёзы то ливневы, то скупы – что же взять с юной, брошенной Королевы? Полумёртвое тело и взгляд пустой, хоть сама собирайся в густую чащу – может, там я пойму, наконец, в чём соль. Почему лес уводит всех настоящих? Сколько врать сослуживцам и зеркалам: мол, в порядке я, в полном таком порядке, не держу ни врагов, ни другого зла, не храню по чуланам смертельных ядов, не кормлю чужаков из своей руки. Если б только им знать, что на самом деле! Я кричу тебе снова: беги, беги, пока бытом и серостью не заели, не сподобился камню на мостовых, пока в жилах бунтарства дух не растаял.
Я в лесах твоих тоже не из чужих – Королева вернётся однажды в стаю.