В последнее время чаще бываю спящим,
Чем нет. Стараясь жить настоящим,
Пишу тебе. Снова. Чернила, падая в ящик,
Текут по бумаге, формируя густую слезу,
Застывая смолою «целую» внизу
Листа. Когда вернусь не скажу, но тебе привезу
Сувенир из здешних ни с чем не сравнимых мест:
Двух медведиц или юго-северный крест,
Перо райской птицы, приятельский жест
Забытого друга. О себе – ничего,
Все по-старому, в общем. Один кочевой
Ходит-бродит народ, как оборот речевой,
Под окном шалаша, тревожа мой сон.
По ночам тут так тихо, что сдавленный стон
Столбняка будто крик. И опистотон-
Ус заставил надолго его молчать.
Я берусь за письмо, и снимая печать
С конверта, открывши, хочу закричать
Как индеец. Но не от ран, но с тоски.
Мне плохо здесь. Боль давит в виски,
Берет череп в тиски. И предельно близки
Перспективы рехнуться. Лежит подле ног
То ли зверь, то ли пол, как лавровый венок
Погребенья. Господи, как же я одинок.
Каждый день я смотрю над собой. С высоты
Только птицы глядят мне в глаза, и хребты
Этих горы, что стоят, как ***. Если б ты
Знала, что тут происходит порой, то весьма
Б удивилась. Вернёмся к вопросу письма,
Дорогая, мир сузился, бытие хоть есть ма-
Терия, но узость его не сравнится с твоей
Узостью, кхм, плеч, и твой контур бровей
С укором глядит изо всех щелей
Всех туземок, что были со мной. Хотя
Я клялся тебе что ни-ни, но и ты не дитя
И должна понимать, что как рыба в сетях,
Задыхаюсь в давлении жизни. И тот,
Что меж бедр, давно уж не бодр. Встает
Солнце над грязным пенатом. Так вот,
В райских кущах мне скушно, суть в том,
Что нет ребер и Евы (тебя), и питон
Отлично сойдет за жену. Под кустом
То ли фиг, то ли смоквы, уставший, прилягу,
Терзая цингою зубов свою флягу,
Что пуста. Я, кажется, порчу бумагу,
Перейду на кору. Заварю себе чаю,
Приму кое-что, что себе назначаю.
Если б ты знала, как я скучаю.
Целый день ни словца. Горячий зюйд-вест
Слишком влажный. И тело, как шест,
Стоит над землей. Свинья хоть не съест,
Но бог выдаст все тайны. И в лесах
Гуляет мой крик, как колдырь. В небесах
Только небо и птицы. Пускай в глазах
Твоих я не видел весь свет, но часть,
Что я видел, скажу, горячась,
Важнее чем все, что я вижу сейчас
Вкруг себя. Я сижу у проема в стене и жду.
Отмечая, хотя, внутри мозга вражду,
Говорю: я хотел бы сейчас лишь ту,
Что получит письмо на другом конце
Наших карт. Хотел бы увидеть в лице
Не боязнь крокодилов и мухи цеце,
Но любовь. Великий подлец Меркатор
Проложил между мной и тобой экватор,
И не хочется с этим мириться, но надо
Дождаться. Запах джунглей и пота
Тревожат ноздрю. Говорю «нам всего-то
Дцать дней, надцать месяцев и полгода
Дожидаться себя. Всем – привет мой горящий,
Целую». И с чувством щемящим
Убираю слезу и письмо в дальний ящик.