Я оставил карьеру бравого моряка
и давно служу смотрителем маяка.
По утрам наливаю в блюдечко молока
для своего мохнатого сослуживца.
Тот стоит на довольствии – опытный крысолов.
На лету просекает всё, что вместо тысячи слов…
Вряд ли я и себе объяснить готов,
как он умудряется мирно со мной ужиться,
но делю с этой хитрой мордой незатейливое меню.
Я слежу за приборами, зданием, сломанное чиню
и молитвенно, как дикарь поклонялся огню,
поверяю старый дизельный генератор:
на холодном острове это и царь, и бог,
и нельзя допускать с его стороны подвох.
А подъём на башню каждый раз – как глубокий вдох,
особенно если видно жерло заката.
Я никогда не вешал на окна штор…
в башню вползает небо, за горизонт ныряет простор.
Я хочу смотреть свободно на штиль и шторм.
А во время шторма, безудержный и огромный,
в стену с жутким рёвом ломится океан,
и от этой мощи я даже немного пьян…
Нет нужды доставать стакан
и тревожить бутылку рома.
В метров тридцать, бывает, встаёт волна…
Мне бы всё по инструкции, а остальное на.
Но моя душа, похоже, уже больна:
в буйстве стихии я слышу другие души.
Кто-то молит о помощи, а как я могу помочь?
на моей верхотуре разве что юродствуй или пророчь…
Я посылаю луч сквозь густую ночь –
кто-то, глядишь, да и выберется на сушу…
Луч пробивает хаос – прекрасно, если на треть,
но нельзя позволить искорке умереть,
мне никого не вытащить – значит, гореть, гореть,
и я горю со своим маяком на пару.
Дёргает ухом во сне и не такое видавший кот,
невозмутимое время легко продолжает ход,
и только я горю во времени напролёт –
воин света среди космического кошмара.
…А с утра над горизонтом льётся розовая река…
Я опять наливаю в блюдечко молока,
глажу по тощей спинке довольного сослуживца.
Тихое небо дышит, океан о любви поёт,
где-то у самых звёзд ползёт, как игрушечный, самолёт,
и летят, летят куда-то большие птицы…
__________________________________
Автор фото - Александр Гиль.