где другой заявит – пророк,
я улыбнусь: привык.
надеждой живёт игрок,
даже если нет сил на крик.
жизнь коротка – в обрез
времени хватит на сны.
тянется, тянется рельс
от грусти и до весны,
сквозь город твой голубой
в кварталы крадётся, как вор:
и то не прилив, а прибой,
и не рассвет, а раствор.
красным на купол и крест,
через ограды на мост,
к парадной, а не в подъезд
вставать, не боясь, в полный рост.
и даже немного жаль,
что выше нет этажа.
и я прохожу не дыша,
где ты ускоряла шаг.
и небо – уголь, дыра,
и город – оборванный лес,
и кадр, будто бы край,
и боль, как будто бы блеск.
горькое – пить из горла.
распался на пар и лёд
полёт стального орла
и лестничный пролёт,
где другой загрустит – закат,
я заявляю – закон:
меня начала строка,
я и закончу строкой.
здесь ты – не мираж, но мир,
не муза – а храм, музей.
и тело моё – это Рим,
в котором горит Колизей,
и нет у меня других тел.
но разве моя в том вина?
то был не рассвет, а расстрел.
то был не закат, а финал.