Финал постановки. И гаснет предательски свет.
Никто не рискует молчание сцены нарушить.
А эта любовь могла жить даже тысячу лет -
не то что три года! - не будь она так непослушна.
И если бы целью её было счастье двоих,
и если она не болезнью была б, а божественным даром,
и если бы не было слов беспощадно-пустых,
и если бы время щадило, а не убивало...
Но что говорить! Любовь неподвластна земным
и вряд ли подвластна небесным явленьям и массам.
И после неё остаются лишь пепел и дым,
и два искалеченных чувствами самозванца.