Вас красит близость парка и моста,
И то, что вы любого, хоть из ста,
Из тысячи – на пьедестале выше.
Как-будто бы ни слова не услышав,
(А если даже «да», не разобрав)
Вдоль неба простирается удав
Божественного щупальца, понеже
Теперь Он весь является нам реже,
Чем в славные былые времена,
Когда неразличимые – война
И ход святых – Европу обагряли.
Тогда вы, в башне сидя, обоняли
Дымы костров и загниванье туш,
И выход ваш встречал нестройный туш,
Пергамент сеткой покрывала тушь,
А Монпарнас был пригород и глушь.
На тротуаре тень креста и лужи.
Проулок ответвляется – все уже,
Все дальше от реки, все круче склон –
Останки дома, где вас ждал барон
(Под новостроем пара валунов,
Над коими общались вы без слов
С уже немолодым, увы, повесой).
Окно с полупрозрачной занавесой,
И некая счастливая чета
Сплелась в объятьях (общая черта
Всех пар влюбленных от Адама с Евой).
Тогда и вы (и он), гуляя влево,
Загадывали на звезду о том,
Что знали только трое – вы и дом –
И кто не скажет ничего, alas…
Ах эти губы и сиянье глаз!
Какое все невечное, как хрупок
Ледок их взгляда, как среди скорлупок
Пустых – все меньше ядер, и шурша
Рука не вынимает ни шиша.