Стена. Глухая, мёртвая стена.
Безглазая, безмолвная пустыня.
От горя и от копоти черна –
ещё не снесена и не простыла.
Она стоит упряма и крута,
за ней – мечта, тщета, под нею – бездна...
Она торчит над бездной, как плита
Судьбы, с которой спорить бесполезно.
Вот-вот прихлопнет разом плач и прах
и упразднит мольбы и упованья
спасённых здесь – в крови, в грязи, в слезах –
для ради Бога и для отпеванья.
А в горле ком... тот раскалённый шар,
что сеет смерть и в сердце оседает
седой золой и – пеплом малыша,
который ждёт! зовёт! и уповает!
Кто отзовётся? Кто осилит ком,
проткнёт, прорвёт, прозрит и перетерпит
угар и жар, поставив жизнь на кон,
в кромешной тьме нащупав жизни трепет?
Кому из нас, живущих здесь, сейчас,
стучит в сердца не пепел – не Клааса! –
а тот огнём испепелённый класс,
что не дожил и до шестого класса?
Но вот – затих истошный детский крик.
Свою победу отгудело пламя,
благословив на поиски улик
едва ль не самых смелых между нами...
Невозмутима старая стена.
Над нею «крыша» в чёрной туче дыма.
Под «крышей» жар... Хворает вся страна.
Которая... вовек непобедима!